- Подмена, братва! Врассыпную!

Однако было слишком поздно. В тот самый миг, к стенам оккупированного здания подлетел бронемобиль. При попытке радикалов покинуть пределы филиала, завязалась жестокая перестрелка. Бойцы 211 вели огонь на поражение. В ходе перестрелки были убиты пятеро боевиков радикальной группы и двое спецназовцев. Террористам пришлось уткнуться носом в пол, как некогда их банковским жертвам.

Глядя на дрожащего от гнева, раскаленного капитана Шереметьева, раненый Резон прохрипел: «И до тебя доберемся, гнида…»

Шереметьев, утратив на мгновение контроль, провел прямой «сапожный хук» по лежащему вице-командору сектора.

- Капитан, не нужно! Эта мразь того не стоит...

«Замчики» и Главы

Кабинет нового главы СБУ. Атмосфера пропитана чувством внезапно нагрянувшей женственности. Явились новые фарфоровые побрякушки, лиловые подушечки. Благоухающий пан Благожинский грациозно покачивается в кресле. Он как бы в ожидании…

- Киса!! Что все это значит?!!

Внезапно в дверях появляется заместитель Кишечный, расхристанный и взъерошенный.

- Я-ярик…? Успокойся, дорогой… Что стряслось?

- Ты… Ты же обещал, что банковское дело, то мой актив!! Как по плану! Как условились! А ты…

Круглолицый Благожинский вытянулся и даже заострился.

- Присядь… Прис-я-ядь… Давай все по порядку… Ты не ездил на вызов?

- Нет же!! Нет! Произвол… У-у….- Кишечный хлопнул ладонью по столу. – Не исполнение приказа головы!! Не ппп…подчинение старшему по званию!!

На последнем слоге Кишечный перевозмутился до фальцета.

- Ну ты пока еще только замчик… - Благожинский подмигнул. -… Ну-ну-ну... Успокойся, мой хороший. Кто тебя обидел…?

Кишечный немного охладел. Садиться не стал. Скрепив по-наполеоновски руки, «замчик» принялся мельтешить по кабинету взад-вперед.

- Этот капитан… Ничтожество!! Да…да что он з-н-а-е-т о моей компетентности! Он ее даже не видел.… Сволочь!

Благожинский нахмурился, словно туча пред грозою.

- Фамилия?

- Шш…Шереметьев!

- Завтра же на ковер явится.

Провинившийся Кишечный коснулся корпусом плеча Благожинского. Голос его заметно подсел.

- Ты же… это.… Говорил мне… про батальон. Ведь я же воин, ты помнишь… Воин…

Благожинский повернул голову в его сторону и расплылся в кошачьей улыбке…

- Ты мой воин. Им был, им оста-а-анешься… А по поводу… твоей компетентности…. Так ее должен видеть только Я…

Занавес опускается. Кабинет главы СБУ превращается в опочивальню императора Тиберия.

Новостные сводки киевских СМИ.

Вчера бойцами спецподразделения 211 была обезврежена группа неизвестных, пытавшихся сломить сопротивление (!) охраны российского банка. При перестрелке убиты шестеро неизвестных, причастных к погрому отделения. Среди бойцов спецзагона жертв не обнаружено…

В тот же день преступники были выпущены на свободу. Бойцы подразделения 211 были подвержены жестким репрессиям.

Судьба человека

Еще не остывший после вчерашних лобзаний кабинет главы СБУ. Благожинский с утра полон энергии..

- Капитан Шереметьев по вашему приказанию прибыл.

- Вольно…

Образовалась пауза. Поляк глядел на изможденного офицера. Шереметьев смотрел в пустоту.

- Знаете, почему вы здесь, а не в клетке вместе со своими бойцами?

- Никак нет.

- С нами связывался ваш отец. Узнав о вашем положении, он начал умолять нас депортировать вас в Севастополь. Мне лично на просьбы его начхать. Но в кругах…столичного полководства…он, как ни странно, пользуется популярностью…

- Уважением…

- Как вы сказали? Впрочем, не важно.… Так вот, ввиду исключения, руководство СБУ, рассмотрев прошение вашего отца, готово пойти на уступки. Но лишь в случае вашего Немедленного исчезновения из города.

В тот момент перед Шереметьевым пронеслись картины южных лет. Он вспомнил дом на Большой Михайловской улице. Вспомнил мать, которая читала ему «Судьбу человека», в то время, как он хворал. Отца, который учил его плавать. Капитан вспомнил академические годы. Профессоров и тренеров, которые принимали непосредственное участие в его становлении, как будущего офицера…

- Что будет с бойцами батальона 211?

- На завтрашнем вече они будут представлены народу убийцами «небесной сотни». После этого…неприятного ритуала, их ожидает кутузка. И, как вы догадываетесь, покинуть ее пределы удастся не скоро... – глава СБУ начал водить пальцем по бумаге. - Батальон 211… принимал активное участие в уничтожении защитников революции. Враг еврореволюции автоматически становится врагом народа.… Вот такие расклады, капитан…

- Я своих бойцов не брошу.

Благожинский опустил руку, придерживающую подбородок, и поднял глаза на капитана.

- Вы хорошо подумали, молодой человек? Второго такого шанса у вас не будет…

- Решение окончательное.

- Свободен…

Мертвые клетки

Майдан. Десять часов утра в Киеве. Толпа зевак, жаждущих очередной «люстрации», оккупировала площадь. В среде гражданских звучат призывы кровопускательного характера. Слышны кричалки и песнопения, восхваляющие нацистские персоналии из прошлого. На сцене заправляют боевики-радикалы в масках. Между двумя группами красно-черных беспредельщиков представлена шеренга бойцов подразделения 211. У парней скованны руки. Злобное дыхание радикалов, готовых в любой момент разодрать безоружных спецназовцев, ощутимо даже за пределами сцены. Толпу подогревает картавый галицкий тембр…

- Вот они – убийцы украинской нации! Стоят здесь перед вами!

Из глубин человеческой кучи доносятся тошнотворные голоса

- Отдайте их нам!

- Бросьте! Бросьте вниз! Я самолично шкуры спущу!

- Ганьба! Ганьба! Ганьба!

Резон, хромающий после ранения, подошел к капитану Шереметьеву.

- Ну что, гнида? Хочешь туда?

Последовал плевок в лицо. Офицер не шевельнулся.

На площади раздался истошный крик сумасбродной бабы.

- Суки! Убили!! Убили моих мальчиков! Не прощу! Ненавижу!!

Настроения подхватил галицкий затейник.

- Я обращаюсь к вам, убийцы! Сегодня, глядя в глаза всему народу, вы обязаны молить о прощении! Стоя на коленях перед этими людьми, вы будете извиняться за свои преступления!

Боевики радикального сектора начали подходить к спецназовцам и поочередно бить каждого из них по ногам сзади.

-На колени, суки! На колени перед героями майдана!

Массовка заревела: «На колени! На колени!»

Стражей порядка принудительно усадили на холодный пол. Из толпы полетели предметы различного происхождения. Один из бойцов, не выдержав натиска, стал проговаривать некую речь, посвященную нации. Доселе безмятежный капитан Шереметьев резко вскочил на ноги и подошел к галицкому сатиру, удерживающему микрофон.

- Проси! Проси прощения у нации!

Вооруженные радикалы последовали за ним.

- Вы не голос нации! Вы – мертвые клетки…на теле некогда великой славянской нации.… И я не вижу перед кем здесь извиняться!

После молчаливой паузы, по-видимому, вызванной оглушительной прямотой капитана, толпа заревела: «На дыбу, мразь! Ганьба! Ганьба!»

Бойцов батальона 211 повели через коридор позора. Охраняемые с двух сторон лишь красно-черными боевиками, ребята прочувствовали не только рев обезумевшей толпы, но и ее уколы. Радикалы умышленно сужали коридор, давая возможность взбесившимся патриотам дотянуться до объекта ненависти. Шереметьев ощутил, как что-то острое полоснуло его по щеке. Кровавые капли упали на киевский асфальт. Идущий впереди боец, мгновением ранее, принявший на себя удар громадного кулачища, внезапно вынырнувшего из толпы, чудом удержался на ногах…

- Капитан, да что же это…

- Д-е-р-ж-а-т-ь-с-я, Сережа! Держаться…