Побежал козлик.
Но едва прибежал в село, его схватили и бросили в сарай: кто-то видел, как он баранов в лес уводил.
Услышала бабушка, что козлика ее посадили, и — в колхозное правление.
— Отпустите его, — просит, — он еще маленький, несовершеннолетний.
— Да он двух баранов загубил, твой козлик, — отвечают бабке в правлении.
Плачет бабушка, просит, домой не идет. Что с ней делать — отдали ей козлика.
А козлик, не успел еще на порог дома ступить — снова в лес. Волки его уже ждали.
— Ну что, где твои бараны? — спрашивают.
Стыдно было козлику рассказывать, как бабушка его выручала.
— Я сейчас, — говорит он волкам. — Вы только подождите. Я их приведу, вот увидите.
Опять привел, опять попался. И опять его бабушка выручила. А потом бараны умнее стали: не хотят водиться с козликом, не верят ему.
Злятся волки, подтягивают животы. Смеются над козликом:
— Тоже, герой нашелся! Сказано — бабушкин козлик!
Обидно козлику, а что делать — не знает.
— Ты нас к бабке своей сведи, — предлагают волки. — Может, она нас хоть капустой угостит. Да и неудобно, что мы с ней до сих пор не знакомы.
— И верно! — обрадовался козлик. — Бабка у меня хорошая, она вам понравится.
— Конечно, — соглашаются волки. — Еще как понравится!
— И капуста понравится, — обещает козлик.
— Ну, это тебе видней, — уклончиво отвечают волки.
Привел их козлик домой.
— Вы пока знакомьтесь с бабушкой, а я сбегаю в огород, капусты нарву.
— Валяй, — говорят волки. — Мы здесь сами найдем дорогу.
Побежал козлик. Долго не возвращался. Известное дело — пусти козла в огород!
Когда принёс капусту, волков уже не было. Не дождались они — ушли. Не было и бабушки. Бегал козлик по дому, искал ее, звал — да где там!
Остались от бабушки рожки да ножки.
2
Форточка
Любопытная, ветреная Форточка выглянула во двор («Интересно, по ком это сохнет Простыня?») и увидела такую картину.
По двору, ломая ветви деревьев и отшибая штукатурку от стен, летал большой Футбольный Мяч. Мяч был в ударе, и Форточка залюбовалась им. «Какая красота, — думала она, — какая сила!»
Форточке очень хотелось познакомиться с Мячом, но он все летал и летал, и никакие знакомства его, по-видимому, не интересовали.
Налетавшись до упаду, Мяч немного отдохнул (пока судья разнимал двух задравшихся полузащитников), а потом опять рванулся с земли и влетел прямо в опрокинутую бочку, которая здесь заменяла ворота.
Это было очень здорово, и Форточка прямо- таки содрогалась от восторга. Она хлопала так громко, что Мяч наконец заметил ее.
Привыкший к легким победам, он небрежно подлетел к Форточке, и встреча состоялась чуточку раньше, чем успел прибежать дворник — главный судья этого состязания…
Потом все ругали Мяч и жалели Форточку, у которой таким нелепым образом была разбита жизнь.
А на следующий день Мяч опять летал по двору, и другая ветреная Форточка громко хлопала ему и с нетерпением ждала встречи.
Книжница
Чуть что — только и слышишь:
— Спросите у Закладки!
— Закладка знает!
— Она во всех книгах побывала!
— Закладка у нас — книжница!
А попробуйте спросить о чем-нибудь у Закладки! Она хоть и в книгах была и век прожила, а осталась бела, как мать родила. Вот тебе и книжница!
Резиновый Шар
Резиновый Шар, надутый больше других, оторвался от своего шпагата и — полетел.
«В конце концов, — рассуждал он, — Земля — такой же шар, как и я. С какой же стати я должен за нее держаться?»
Чем выше поднимаешься, тем меньше кажутся тебе те, кто остался внизу. В соответствии с этим законом природы Резиновый Шар очень скоро почувствовал себя крупной величиной.
«Кажется, я уже вращаюсь вокруг Земли, — думал он. — Наподобие ее спутника. Но это для меня не обязательно. Я могу выйти на орбиту Солнца, а то и вовсе перебраться в другую галактику. Ведь я — свободная планета!
Эта мысль так понравилась Резиновому Шару, что он прямо засиял. Но тут же спохватился:
— Побольше солидности! — предупредил он себя. — Не нужно забывать, что я — небесное тело, за мной наблюдают самые мощные телескопы!
Но сохранить солидность Резиновому Шару так и не удалось: он вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. В межпланетных путешествиях это — естественное явление, но Резиновый Шар не был к нему приготовлен, а потому сразу сник, сморщился и затосковал по земле.
«Где-то мой шпагат! — думал он. — Я был так к нему привязан!»
С этой мыслью Резиновый Шар испустил дух, так и не выйдя на солнечную орбиту.
Часы
Понимая всю важность и ответственность своей жизненной миссии, Часы не шли: они стояли на страже времени.
Загубленный талант
Ботинки скрипели так громко, что Шлепанцы, у которых при полном отсутствии голоса был довольно тонкий слух, не раз говорили:
— Да, наши Ботинки далеко пойдут.
Но как бы далеко ни ходили Ботинки, всякий раз они возвращались в свою комнату.
— Ну, что? — интересовались Шлепанцы. — Как реагировала публика?
— Да никак. Советовали нас чем-то смазать.
— Канифолью, наверное! — подхватывали Шлепанцы. — Слышали мы этих любителей канифоли, — разве у них скрип? А тоже называются — Скрипки! Вот у вас…
Ботинки стояли, задрав носы от удовольствия. Им даже было немножко приятно, что их не понимают, недооценивают, и они с радостью внимали словам Шлепанцев:
— Ничего, ваше время придет!
И время Ботинок действительно пришло. Их смазали, но, конечно, не канифолью, а обыкновенным жиром. Ботинкам, как видно, жир понравился, они успокоились и перестали скрипеть. В комнате стало совсем тихо.
И только временами из-под кровати доносился сокрушенный вздох Шлепанцев: — Какой талант загубили!
Карандаш и Резинка
Поженились Карандаш и Резинка, свадьбу сыграли — и живут себе спокойно. Карандаш- то остер, да Резинка мягка, уступчива. Так и ладят.
Смотрят на молодую пару знакомые, удивляются: что-то здесь не то, не так, как обычно бывает. Дружки Карандаша, перья, донимают его в мужской компании:
— Сплоховал ты, брат! Резинка тобой как хочет вертит. Ты еще и слова сказать не успеешь, а она его — насмарку. Где же твое мужское самолюбие?
А подружки Резинки, бритвы, ее донимают:
— Много воли даешь своему Карандашу. Гляди, наплачешься с ним из-за своей мягкости. Он тебе пропишет!..
Такие наставления в конце концов сделали свое дело. Карандаш, чтоб отстоять свое мужское самолюбие, стал нести всякую околесицу, а Резинка, в целях самозащиты и укрепления семьи, пошла стирать вообще все, что Карандаш ни напишет. И разошлись Карандаш и Резинка, не прожив и месяца.