- Ну, тогда он хвастунишка, - засмеялась Субади,- задирает нос, лучше всех себя считает!

Батор задумчиво смотрел на костёр.

И, хотя все смеялись, шутили, рассказывали сказки, мысль о Цырене не исчезала, тревожила…

Пока звено Георгия Николаевича искало Цырена, стало темно. Перед вечером ребята наткнулись на развороченный медведем муравейник да на разрытую кабанами поляну.

Над кедрами и утёсами нависли чёрные тучи.

- Вот тебе раз! Никого. Что же делать? - растерянно спросил Володя.

Хотя ребята сидели рядом, в темноте лиц не было видно.

Только временами огонёк папироски озарял лицо Георгия Николаевича.

- Придётся ночевать здесь. С рассветом опять на поиски, - прозвучал голос Георгия Николаевича.

Баяр испуганно привстал:

- Огонь!

- Где?

- Вон, вон.

Ребята с трудом разглядели протянутую к чернеющей скале руку.

- И правда, Георгий Николаевич, огонь! - Володя встал и показался в темноте очень высоким.

На утёсе, словно золотая бляха на груди, сверкал огонь. Колеблющийся язычок то исчезал, то появлялся.

За спиной Георгия Николаевича слышался тревожный шёпот, тихие восклицания, шорох. Ребята сгрудились.

- А может быть, это Цырен подаёт сигнал? - сказал Баяр.

- Ещё, ещё один зажёгся! Повыше! - всполошился Володя.

- Проверим, в чём дело, - скомандовал Георгий Николаевич.

- Верно, пойдёмте, - встрепенулся Баяр, дрожа от нетерпения и любопытства.

Все осторожно двинулись к огням.

Впереди, рядом с Георгием Николаевичем, шёл Володя, держа компас. В темноте виднелись светящиеся стрелки.

Немного пройдя, Георгий Николаевич приказал:

- Подходить осторожно, тихо. Понятно?

Молча перебрались через поваленные деревья, через камни. Слышалось только лёгкое шуршание и сопение.

Огоньки сначала казались близкими, а потом, как будто в насмешку, стали уплывать всё дальше и дальше и наконец совсем скрылись за деревьями. Но стрелка компаса указывала точный путь. Иногда на ребят из темноты вылезало рогатое чудовище - корни вывороченного бурей дерева.

Баяр споткнулся, исчез. Георгий Николаевич включил фонарик - над травой торчала одна голова Баяра.

- Что случилось?

- Яма.

- Ушибся?

- Нет.

Георгий Николаевич вытащил Баяра.

Подошли к высокой отвесной скале. Карабкаясь по выступам, подавая друг другу руки, ребята приблизились к огням на каменных плитах. Все затаив дыхание смотрели на них. И вдруг мелькнула тень, кто-то маленький чёрный юркнул за камни. Георгий Николаевич бросился следом, направил луч фонаря.

- Человек!-выдохнул Баяр.

- Убежал!

- Кто там? Стой!

Молчание. Тьма. Пусто. Как будто всё померещилось. Прошло несколько минут - из-за камней вышел Георгий Николаевич и спокойно подошёл к мигающим огонькам. В защищённых от ветра углублениях среди камней в медных голто горели огоньки.

- Это лампадки для богов, - задумчиво проговорил Георгий Николаевич, взял медный голто, огонёк озарил его фигуру. - Да… понятно… - пробормотал он.

Ребята стояли не шевелясь и ничего не понимая…

- Эй, друг, выспался? - тормошил Цырена широколицый старик с длинными висячими усами. - Вставай!

Цырен вскочил с постели, протирая глаза.

- Солнце уже за горами. Есть надо! - Старик, улыбаясь, крикнул жене: - Пошевели рукой - накорми мою находку!

Старушка с добрыми морщинками возле глаз зажгла лампу. Цырена посадили ужинать.

В углу, где обычно бывают бурханы, стоял столик, а на нём вместо бурханов, лежала чёрная сумка школьника. Над столиком висела пожелтевшая картина «Утро нашей родины».

«Старики, а бурханов нет, не молятся богу», - удивлённо подумал Цырен. Ему очень захотелось порыться в сумке, посмотреть книги.

- Интересуешься добром нашего сына? - перехватил взгляд Цырена хозяин.

Цырен заулыбался:

- А где ваш сын?

- В Улан-Удэ, - гордо ответил старик. - Учится на агронома. Когда был такой, как ты, он таскал эту сумку. Зовут его Доржиев Даши.

- Я тоже Доржиев, - обрадовался Цырен.

- А, хорошо, хорошо! - И усы старика задрожали от смеха. - Так вот почему я тебя нашёл.

На дворе залаяла собака, и в дверях показался плечистый юноша в синем тэрлике, небрежно подпоясанный кумачовым кушаком. Коричневый картуз сидел набекрень.

- Здравствуйте! - проговорил юноша и сел на кровать.

- Здравствуй. Откуда? - спросил старик.

- Из Суоктуй. - Юноша повернулся к Цырену: - Откуда это гость?

Нашёл у отрогов Алханая, - засмеялся Доржи. - Пас я отару. Овцы разбрелись по берегу. Поднялся на бугорок за речкой, вижу - у ближней сопки матёрый волк к кому-то крадётся. Прямо с коня выстрелил. Глянул - нет волка, а на его месте человек. Будто молотком меня хватили по лбу. За шестьдесят лет жизни я не видел, чтобы волк в человека превращался.

- Ага, значит, у вас гостит «волк»?- захохотал юноша.

Цырен смущённо ковырял ногтём угол стола.

- Ты Цырен Доржиев? - вдруг спросил юноша.

Цырен кивнул.

- Ай-яй, что за человек! - покачал головой юноша. - Товарищи тебя ищут по всему Алханаю. Ну, что за человек? Бросил товарищей, поднял тревогу! Зачем?

Цырен молчал, ему было очень стыдно, он хотел бы немедленно побежать к ребятам, сказать им: «Делайте со мной, что хотите. Я дурак!»

Юноша рассказал старику, как встретил товарищей Цырена.

- Раньше сюда шли паломники, теперь - исследователи, - сказал Доржи.

- Чему там молиться? Чему поклоняться? - спросил юноша. - Сегодня я встретил женщину. «Иду, говорит, помолиться горе Алханай». И спросила, как пройти к «Храму-Воротам». Такую даль шла пешком. Что за нужда?

«Наверное, старик скажет, как моя бабушка»,- ожидал Цырен.

- На Алханай идут обманутые люди, - махнул рукой старый Доржи. - Людей обманывали просто. Например, в тайге, в горах водятся всякие насекомые. Некоторые ночью светятся, а суеверным людям чудятся таинственные огни. И ламы не дремали. На скалах зажигали лампадки, а потом поднимали крик: «Смотрите, божественные огни зажглись сами!» Суеверные люди трепетали перед величием бога. Много было обмана. Воду, журчавшую между камней, называли целебной - аршаном. А дальняя слава и козу превращает в верблюда. Чем дальше идёт слух, тем он становится сказочней. Женщину, которую ты встретил, тоже так обманули. Шестьдесят лет я живу возле Алханая - знаю все проделки лам.

Старый Доржи взял фарфоровую чашку с подбелённым зелёным чаем и, сделав несколько глотков, продолжал:

- Давным-давно были у седого Байкала тридцать три богатыря. Зорко стояли они на границах владений, защищали мать-родину от захватчиков. Одного из них звали Алханай. Одет он был в кедровую тайгу, украшен можжевельником, на богатыре громыхал каменный панцирь и щит. Из его серебристой кварцевой трубки валил дым, словно облака. Кто осмеливался нападать на его родные поля, тот погибал. Ближние враги, дальние недруги, тянувшие руки к богатству народа, находили себе смерть от рук Алханая, - повествовал старик. - Великий океан, говорят, посватался к любимой дочери Алханая - к реке Иля. Отдавая дань почтения отцу, Иля не перешла его дорогу, а, взяв к себе в спутницы множество игривоструйных подруг, помчалась к далёкому мужу. Во главе подруг неслась и пела царица Онон. Алханай-богатырь до сих пор дарит любимой дочери в приданое своё богатство.

Доныне стоит грозный Алханай, одетый в каменный панцирь, стоит на страже родной земли. Народ говорил об Алханае, как о защитнике, а ламы сделали из него пугало.

Старик Доржи замолчал, задумался.

Юноша вскоре уехал.

- Ну, находка моя, отдыхай. А утром я увезу тебя к товарищам. - Старик поднялся.

Потушили огонь. Цырен выспался за день и сейчас лежал на спине с открытыми глазами. Через дымоход летника виднелись плывущие на юг свинцовые облака. Цырену чудились крики товарищей на таёжных и скалистых склонах Алханая. На душе было темно и пасмурно, как ночью в лесу…