Через полчаса, когда лицо умершего снова покрыли мехом, Кит повернулся к Люси.

— Если это вас не затруднит, миссис Пибоди, я бы попросил вас зажарить мне еще кусок оленины. Сделайте его потолще и не слишком прожаривайте.

— Так, так! Наряжаешься!

Малыш с притворным неодобрением оглядывал товарища, а Кит сердился, тщетно стараясь расправить складки на только что надетых брюках.

— Для подержанных штанов сидят недурно, — продолжал Малыш. — Сколько ты дал за них?

— Сто пятьдесят долларов за весь костюм, — сказал Кит. — Владелец был почти такого же роста, как я: мне показалось, что это замечательно дешево. Чего ты веселишься?

— Кто? Я? Да просто так! Я только думал, как это идет человеку, который пришел в Даусон по льдинам, с одной сменой белья, в дырявых мокассинах, и в таких штанах, что, глядя на них, вспомнилось крушение «Гесперуса». Замечательно, просто замечательно! А скажи-ка мне…

— Чего тебе еще?

— Как ее зовут?

— Никак ее не зовут. Если хочешь знать, я приглашен на обед к полковнику Боди. А тебе, должно быть, завидно, что меня приглашают в общество, а тебя — нет.

— А ты не опоздаешь?

— Куда?

— На обед. Пожалуй, как раз к ужину попадешь.

Кит хотел было пуститься в саркастические объяснения, но подметил искорку в глазах Малыша. Он продолжал одеваться, но его пальцы потеряли былую гибкость — он с трудом завязал галстук под воротником своей бумажной сорочки.

— Какая жалость, — издевался Малыш, — что все мои крахмальные сорочки в стирке. А то я мог бы одолжить тебе одну.

Кит уже возился с башмаками. Шерстяные чулки были слишком толсты для них. Он умоляюще взглянул на Малыша, тот покачал головой.

— Ну, нет. Даже если бы у меня были тонкие носки, я бы тебе их не дал. Надень мокаосины. Ты останешься без пальцев, если пойдешь в этих башмаках.

— Я дал за них пятнадцать долларов, за подержанные, — простонал Кит.

— Да там все будут в мокассинах.

— Малыш, там верно будут дамы. Я буду сидеть за одним столом с настоящими живыми женщинами. С миссис Бови и другими.

— Что ж, твои мокассины не испортят им аппетита. Не понимаю, зачем ты понадобился полковнику?

— Я и сам не знаю. Должно быть, он слышал, что я открыл Озеро Неожиданностей. Чтобы осушить озеро, понадобиться целое состояние, а Гуггунгеймы ищут, куда бы вложить свои капиталы.

— В таком случае, иди в мокассинах. Слушай, костюм-то узковат. Ешь поменьше, а то он на тебе лопнет. Смотри, если дамы начнут там ронять на пол носовые платки, не поднимай их. Пусть себе лежат на полу. Вообще старайся поменьше нагибаться.

Полковник Бови, представитель крупного торгового дома Гуггенгеймов, жил в одном из самых лучших домов Даусона. Этот двухэтажный бревенчатый дом был так просторен, что в нем была даже отдельная, настоящая гостиная, не служившая ни для какой иной цели.

Большие медвежьи шкуры покрывали некрашеный досчатый пол этой гостиной, а стены были украшены рогами оленей и лосей. В камине и в большой набитой дровами печке весело трещал огонь.

Здесь Кит увидел сливки даусонского общества — не скороспелых миллионеров, а подлинный цвет золотопромышленного городка. Тут были такие люди, как Уорбэртон Джонс, исследователь Арктики и литератор, капитан Консадайн из канадской конной полиции, Хаскелл — комиссар канадского правительства, и барон фон-Шредер, любимец императора и знаменитый дуэлянт.

Здесь же, в бальном платье, сидела Джой Гастелл, которую Кит до сих пор встречал только в мехах и мокассинах. За обедом он сидел рядом с ней.

— Я чувствую себя, как рыба, вытащенная из воды, — признался он. — У вас у всех такой важный вид. Я никогда не предполагал, что в Клондайке существует такая восточная роскошь. Посмотрите хотя бы на фон-Шредера! На нем настоящая визитка! А Консадайн надел крахмальную рубашку. Правда, он все же: в мокассинах. А как вы находите мою обмундировку?

— Вы, как будто, пополнели за последнее время! — со смехом оказала Джой.

— Не догадались!

— Это не ваш костюм?

— Совершенно верно. Я купил его — за большие деньги у конторщика Аляскской компании.

— Как жаль, что у конторщиков такие узкие плечи! — сказала девушка. — А как вам нравится моя обмундировка?

— Я потрясен! — воскликнул Кит. — У меня нехватает слов! Я слишком долго жил в этих местах. Я совершенно позабыл, что у женщин есть руки и плечи. Ваш наряд ошеломил меня. В последний раз, когда я видел вас на Скьау-Крик…

— Там я была похожа на сквау — вставила Джой.

— Я не то хотел оказать. На Сквау-Крик я открыл, что у вас есть ноги.

— Я никогда не забуду, что обязана вам своим спасением, — сказала она. — С тех пор я все время хотела повидаться с вами, чтобы поблагодарить вас. (Кит умоляюще повел плечами.) И вот почему сегодня вечером вы здесь.

— Это вы предложили полковнику пригласить меня?

— Нет, не полковнику, а полковнице. Я же попросила ее посадить нас рядом. Все увлеклись разговором. Слушайте меня и не перебивайте. Вы знаете Моно-Крик?

— Да.

— Как оказалось, это необычайно богатое место. Каждая заявка там стоит миллион долларов и выше. Ра-зобрали эти заявки только на-днях.

— Я помню нашествие на этот ручей.

— Словом, весь ручей теперь покрыт заявочными столбами, и даже все его притоки. Но вдруг выяснилось, что участок номер три, ниже «Открытия», никем не занят. Ручей так далеко от Даусона, что комиссар предоставил шестидесятидневный срок для регистрации после фактической заявки, и все заявки, за исключением третьего номера, были зарегистрированы. Заявочные столбы на нем поставил Сайрус Джонсон. Но он исчез. Умер ли он, пошел ли вниз по реке — об этом никто не знает. Через шесть дней истекает срок подачи заявления. Человек, который поставит там столбы и первый зарегистрируется в Даусоне, получит этот участок.

— Миллион долларов! — пробормотал Кит.

— Джилкрист, которому принадлежит соседний участок, промыв один таз, получил золота на шестьсот долларов. А участки рядом еще богаче.

— Но почему же никто об этом не знает? — скептически спросил Кит.

— Скоро узнают все. Хорошая собачья упряжка через двадцать четыре часа будет стоить здесь бешеные деньги. Как только кончится обед, вы отправитесь в дорогу. Я все устроила. Придет индеец и принесет вам письмо. Вы прочтете письмо, притворитесь, что очень взволнованы, извинитесь и уйдете.

— Нет… Я не хочу расставаться с вами так скоро…

— Глупости! — шалотом воскликнула она. — Вы должны выехать сегодня же ночью. Надо достать собак. Я знаю две подходящие запряжки. Одна у Гансона — семь больших собак. Он просит по четыреста долларов за каждую. Сегодня это дорого, но завтра это будет дешевкой. Затем у Ситки Чарли есть восемь малемутов, за которых он просит три тысячи пятьсот. Завтра он Рассмеется, если ему предложить пять тысяч. У вас тоже есть собаки. Но не мешает скупить за ночь все лучшие запряжки. Вам предстоит путь в сто десять миль, и собак надо будет менять возможно чаще.

— Я вижу, вы хотите, чтобы я во что бы то ни стало принял участие в этой гонке.

— Если у вас нет денег на собак, то я…

Кит не дал ей договорить.

— Собак я могу купить сам. Но не думаете ли вы, что это азартная игра?

— После ваших подвигов на рулетке в «Лосином Роге» азарт вас едва ли испугает, но — это спорт. Гонка на приз в миллион долларов. Вам придется состязаться с лучшими здешними гонщиками. Большой Олаф в городе. Он — самый опасный ваш соперник. Аризона Билль тоже примет участие. Все внимание будет сосредоточено на них.

— И вы хотите, чтобы я выступил в роли темной лошадки?

— Конечно. В этом и заключается ваше преимущество. С вами не будут серьезно считаться. Ведь вас до сих пор считают чечако. Вы еще и года здесь не живете. Пока вы не придете первым к финишу, никто вас и не заметит.