Тогда он попробовал лечь на спину, чтобы поклажа служила ему опорой, но этот эксперимент привел лишь к тому, что обе руки его погрузи-лить по плечи в болото, и Кит понял, что утопает. С завидным терпением, он медленно вытащил обе руки из грязи, положил их плашмя на воду, чтобы опереться на них подбородком, и громко позвал на помощь. Через несколько минут грязь захлюпала под чьими-то ногами: кто-то подходил сзади.

— Помогите, приятель! — крикнул Кит. — Бросьте мне веревку или что-нибудь.

Киту ответил женский голос, и Кит узнал этот голос.

— Если вы расстегнете мне ремни, я встану.

Сто фунтов звонко шлепнулись в грязь, и Кит медленно поднялся на ноги.

— Хорошенькое положеньице! — рассмеялась мисс Гастелл, увидев облепленное грязью лицо Кита.

— Ничего! — весело воскликнул Кит. — Это мое любимое спортивное упражнение. Попробуйте как-нибудь. Очень развивает грудную клетку и позвоночник.

Он вытер лицо рукой и резким движением стряхнул с ладони ком грязи.

— О! — воскликнула девушка, узнав Кита, — да это мистер… мистер… Хват Беллью!

— Благодарю вас за своевременную помощь и за новое имя! — проговорил Кит. — Совершилось мое второе крещение. С этой минуты все должны называть меня Хватом Беллью. Имя сильное и выразительное.

Он замолчал, потом заговорил неожиданно свирепым голосом:

— Знаете, что я решил предпринять? — спросил он. — я возвращаюсь в Штаты. Я женюсь. У меня будет много детей. И в сумерки я буду собирать своих детей и рассказывать им, какие страдания перенес их отец на Чилькутской дороге. И если они не зарыдают, повторяю, если не зарыдают, я возьму палку и весь дух из них вышибу.

Наступила полярная зима. Землю покрыл шестидюймовый слой снега, и маленькие озера затянулись льдом, несмотря на жестокие ветры. В один из вечеров, когда буря несколько утихла, Кит вместе с дядей помог двоюродным братьям нагрузить лодку и постоял на берегу, пока лодка, не исчезла из виду, гонимая снежным вихрем.

— Надо выспаться и утром пораньше отправиться в путь, — сказал Джон Беллью. — Если нас не застигнет на вершине метель, завтра вечерам мы будем в Дайе. А если вам посчастливится сразу захватить пароход, через неделю мы опять — в Сан-Франциско.

— Прогулялись с удовольствием? — рассеянно осведомился Кит.

Их последний ночлег на озере Линдермана был не из уютных. Робби и Хол забрали с собой все необходимое, включая и палатку. Старый брезент, натянутый в защиту от ветра, плохо укрывал их от метели. Ужин готовили на костре, в старых, погнутых кастрюлях. Им оставили только одеяла да на несколько дней провизии.

С той минуты, как лодка отошла от берега, Кит сделался рассеянным и мрачным. Джон Беллью заметил состояние племянника, но приписал это переутомлению после тяжелого труда. В течение всего ужина Кит заговорил только однажды.

— Дядюшка, — сказал он ни с того, ни с сего, — пожалуйста, с этой минуты называйте меня — Хват. Я это заслужил, не правда ли?

После ужина Кит побрел к палаткам, где ютились золотоискатели, которые все еще укладывались и строили челноки. Кит пробыл в лагере несколько часов, и, когда он вернулся на ночлег и полез под одеяло, дядюшка уже спал.

Ветреным мглистым утром Кит выполз из-под одеяла, не обуваясь, развел огонь, оттаял на огне свои промерзшие сапоги, сварил кофе и поджарил свинину. Завтракать было холодно и неприятно. Кончив завтрак, они скатали одеяла. Джон Беллью повернул на Чилькутскую дорогу, но Кит остановил его и протянул ему руку.

— Прощайте, дядюшка, — сказал он.

Джон Беллью взглянул на племянника и крепко выругался от удивления.

— Не забывайте, дядюшка, что теперь я — Хват, — внушительно проговорил Кит.

— Что ты собираешься делать?

Кит махнул рукой на север, в сторону бурного озера.

— Зачем возвращаться, когда зашел так далеко? — сказал Кит. — Я почуял запах мяса, и мне он по вкусу. Я иду дальше.

— У тебя нет денег! — возразил Джон Беллью.

— Я нашел работу. Вот он, ваш племянник Христофор Беллью. Он нашел работу. Он поступил в услужение к джентльмену. Сто пятьдесят долларов в месяц на всем готовом. Он отправляется в Даусон, а с ним два франта и еще один слуга — повар, он же лодочник и все что угодно. О’Хара со своей «Волной» может убираться ко всем чертям! Прощайте!

Пораженный Джон Беллью пробормотал:

— Ничего не понимаю!

— Говорят, в бассейне Юкона медведей видимо-невидимо! — объяснил Кит. — У меня всего только одна смена белья, и я отправляюсь за медвежатиной — вот и все!

Почти все время дул порывистый ветер, и Хват Беллью с трудом шел по берегу навстречу ему. Занимался мглистый рассвет, и в полутьме путники нагружали лодки драгоценным багажом, который удалось перенести через Чилькут. Лодок Я было штук десять; это были неуклюжие самодельные лодки, неумело сколоченные из наспех срубленных и распиленных вручную зеленых сосен. Я Одна из лодок, уже нагруженная, отходила от Я берега, и Кит остановился поглядеть.

Ветер, благоприятный на середине озера, здесь дул прямо на берег, поднимая сильное волнение в прибрежной полосе. Люди с отъезжающей лодки хлюпали по воде высокими непромокаемыми сапогами, изо всех сил стараясь столкнуть лодку на более глубокое место. Они дважды принимались за дело. Дважды они садились в лодку и пытались грести на середину, но оба раза их снова относило на берег, и лодка садилась на мель. Кит заметил, что пена на бортах лодки быстро превращается в лед. Третья попытка была более удачна. Людям пришлось итти по пояс в воде, но лодка тронулась в путь. С трудом поднимая тяжелые весла, гребцы медленно удалялись от берега. Они поставили парус из одеял, но порывом ветра его сорвало, и лодка в третий раз была вынесена на покрывающийся льдом берег.

Кит усмехнулся и пошел дальше. Ему предстояло то же, потому что в своей новой роли слуги он должен был через несколько часов отчалить на такой же лодке от этого самого берега.

Всюду безустали работали люди, работали изо всех сил, потому что наступающая зима ставила перед каждым вопрос: успеет ли он перебраться через многочисленные озера, прежде чем они покроются льдом? Однако, подойдя к палатке господ Спрага и Стайна, Кит не обнаружил ни каких приготовлений к отплытию.

У огня, под защитой брезента, покуривая папиросу, подобрав под себя ноги, сидел маленький толстенький человечек.

— Добрый день! — сказал он. — Вы — новый слуга мистера Спрага?

Кит заметил, что толстяк слегка подмигнул ему глазом и слова «мистер» и «слуга» произнес с ударением. Кит кивнул головой.

— А я — слуга доктора Стайна, — объявил коротенький человечек. — Во мне пять футов два дюйма росту, и зовут меня Малыш, Джек-Малыш, краткости ради. А то еще Джонни-на-все-руки.

Кит пожал ему руку.

— Воспитывались на медвежатине? — осведомился Кит.

— Еще бы, — ответил Джек, — но сначала я питался молоком буйволов, насколько помню. Присаживайтесь и закусите. Хозяева еще дрыхнут.

Несмотря на то, что Кит уже позавтракал, он уселся под брезент и с большим удовольствием позавтракал вторично. Изнуренный тяжелым мно понедельным трудом, Кит приобрел волчий аппетит. Он мог есть что угодно, сколько угодно, и знать не знал, что такое несварение желудка. Малыш оказался болтливым, но пессимистически настроенным парнем. Он дал хозяевам очень нелестную характеристику и предсказывал экспедиции мрачное будущее. Томас Стэнли Спраг — подающий надежды горный инженер, сын миллионера. Доктор Адольф Стайн тоже сын богатого отца. По протекции своих отцов, оба получили субсидию от одного синдиката по эксплоатации Клондайка.

— Оба они — денежные мешки, — говорил Малыш. — Когда они высадились в Дайе, цена за переноску была семьдесят центов, а индейцев — ни одного. Там были настоящие рудокопы из Восточного Орегона, и им удалось подрядить индейцев по семьдесят центов за фунт. Индейцы Уже нагрузились — три тысячи фунтов поклажи в ремнях, — а тут явились Спраг и Стайн. Они предлагали индейцам восемьдесят центов, потом Девяносто, а когда дошло до доллара за фунт, индейцы бросили рудокопов и нанялись к Спрагу и Стайну. И вот Спраг и Стайн уже на озерах хотя это и обошлось им в три тысячи долларов, а орегонские рудокопы все еще сидят на дайском берегу. Теперь засели до будущего года!