Без печали, без слез, без речей

Как осенние листья простятся

В час назначенный

С веткой своей.

Так и жить бы отныне на свете,

Не печалясь и ближних щадя,

В золотом, всепрощающем свете

Сентября, листопада, дождя.

1984

2

Друг друга мы любили. Мы насморком болели

И оттого сопели сильнее, чем обычно.

Мы терлись друг о друга сопливыми носами.

Нас сотрясали волны любовного озноба.

Мы оба задыхались, друг друга обдавая

Дыханьем воспаленным,

прерывистым, простудным.

В окне горели ветки в осенней лихорадке,

В лесах бродила осень — чахоточная дева,

По желтизне багрянец, болезненный румянец,

И небо так синело, как будто в день последний.

1986

3

Все сказано. И даже Древний Рим

С пресыщенностью вынужден мириться.

Все было. Только ты неповторим

И потому — не бойся повториться.

Жизнь тратили в волшбе и ворожбе,

Срывались в бездны, в дебри залезали…

Пиши, приятель, только о себе

Все остальное до тебя сказали.

1986

ПРОГРАММА "ВРЕМЯ"

Трудно в армии первое время.

Помню, смотришь — и плакать готов

Над обычной программою "Время",

Глядя вечером вместе со всеми

В телевизор без всяких цветов.

Черный с белым — и те поразмыты,

Перечеркнуты сеткой помех…

О, унынье армейского быта!

Люди ходят, смеются, а мы-то

Так вдали, и отдельно от всех!

А дойдет до прогноза погоды,

Да покажут московский пейзаж,

Да как вспомнишь про эти два года,

Да про то, что обратного хода,

Хошь не хошь, из казармы не дашь…

Но она утешала отчасти,

Незатейливо радуя глаз,

И дарила короткое счастье

Там, что жизнь за пределами части

Продолжается, хоть и без нас.

На ударную смотришь бригаду,

На какой-нибудь чудо-колхоз

Все, над чем хохотал до упаду,

Принимаешь теперь, как отраду,

Умиляешься чуть не до слез!

Смотришь "Время" — на первом, на трудном,

Только-только пошедшем году

И не скользким, не скучным, не скудным,

А таким оно кажется чудным!

(Я программу имею в виду).

…Нынче вечером, сытый и пьяный,

Не в белесый уже, а в цветной

Смотришь, смотришь в квадратик экранный,

Но с какой-то тревогою странной,

С непонятной тоскою глухой.

Не за Альпы, не за Филиппины,

Не за наш неустроенный быт,

Не за прочие наши кручины,

Просто так, безо всякой причины,

Смотришь, смотришь — а сердце болит.

ДИАЛОГ

— Как мы любим себя! Как жалеем!

Как бронируем место в раю!

Как убого, как жалко лелеем

Угнетенность, отдельность свою!

Сотню раз запятнавшись обманом,

Двести раз растворившись в чужом

Как любуемся собственным кланом,

Как надежно его бережем!

Как, ответ заменив многоточьем,

Умолчаньем, сравненьем хромым,

Мы себе обреченность пророчим

И свою уязвленность храним!

Как, последнее робко припрятав,

Выбирая вождей и связных,

Люто любим своих супостатов

Ибо кто бы мы были без них?

Мы, противники кормчих и зодчих,

В вечном страхе, в холодном поту,

Поднимавшие голову тотчас,

Как с неё убирали пяту,

Здесь, где главная наша заслуга

Усмехаться искусанным ртом,

Как мы все-таки любим…

— Друг друга!

Это все перевесит потом.

ЗАПОЛНЕНЬЕ ПАУЗ

Дано: осенний сад набрякший,

И ненадежный дачный кров,

И дождь, собравшихся обрекший

На краткость дня и сырость дров.

Пейзаж привычный, пастерначий

Шуршанье, холод по ночам,

Хозяин, вынужденный дачей

К метафизическим речам.

В глуши что делать в это время?