Я пошел следом за своим коллегой, с удовольствием слыша за спиной возмущенные крики месье Кальсони, потерявшего всю свою былую чопорность.

   ***

   Семья Моцарелло была древней, влиятельной и довольно многочисленной. Выходцы из южной части Ада, они владели несколькими заводами по окислению и плесневению молочных продуктов и несколькими пивоварнями. Как успел сообщить нам Эванс, по пути из холла в гостиную, сегодняшнее утро ознаменовалось практическим полным исчезновением членов этой славной фамилии. Проснувшийся в полном одиночестве (не считая слуг) Винченцо Моцарелло заявил о пропаже следующих родственников: дедушки Лоренцо, отца Леонардо, старшего брата Сальваторе, младшей сестры Эсмеральды, своей жены Кармен, жены брата Августы и дочери брата - Марии Климентины.

   Я уважительно посмотрел на инспектора Эванса. Запомнить все эти имена и степени родства может только очень упорный черт.

   - Я записал, - невозмутимо пояснил он, заметив мой взгляд. - У вас есть версии, Хамский?

   - Господа, - на пороге гостиной Хамский остановился и осиял нас своей безумной улыбкой. - Либо всех этих людей никогда не было, либо хозяин дома их убил и съел, либо же мы с вами найдем кучу трупов в самых неожиданных местах. В любом случае, это расследование обещает быть веселым!

   Да, господа, только Мордред Хамский может веселиться, найдя очередной скелет в очередном шкафу.

   ***

   Гостиная семьи Моцарелло буквально в полный голос визжала, кричала и вопила о благосостоянии своих хозяев. Дорогая отделка стен "под древний склеп", винтажно побитая молью обивка дивана, кресел, стульев и даже пуфика для ног. Костяная гончая, нежащаяся в художественно заплесневелом камине. И хозяин всего этого великолепия, кажется, задавшийся целью протоптать в дорогущем ковре очередную дырку.

   Винченцо Моцарелло оказался невысоким, худым, суетливым чертом с шапкой черных мелко закрученных кудрей, поистине выдающимся носом и уравновешивающим его острым кадыком, все время нервно ходящим вверх-вниз. Помимо прочего, средний синьор Моцарелло являлся счастливым обладателем невероятно пронзительного голоса, южного акцента и, при всем при этом, страшной болтливости.

   - Oh, santo Lucifero! - Возопил он, патетически вскидывая руки, при виде нас. - О, моя бедная famiglia. Per il bene di tutto il dannato (*ради всего проклятого), офицеры, скажите мне, что найдете их!

   В порыве семейного горя, безутешный Винченцо запустил обе руки в свою роскошную шевелюру и дернул. Оглядев получившиеся две волосинки, он удовлетворился полученным результатом, бросил их на землю и принялся театрально растаптывать, не забывая, впрочем, оглашать окрестности воплями.

   - Oh, santo Azazelо! Какое горе! Но если вы не найдете мою возлюбленную famiglia, то быть может, вам хотя бы удастся найти завещание моего дедушки, этого старого stronzo?

   - Кхм, - инспектор Эванс значительно кашлянул, привлекая к себе внимание. - Синьор Моцарелло, позвольте представить вам...

   - А вы сегодня спали с птичницей! - Внезапно радостно заявил Хамский, до того внимательно присматривающийся к скорбящему наследнику.

   - О... - Тот подавился на очередном воззвании. Надо сказать, вовремя, потому как я, на месте Люцифера и Азазеля, такого ярого поклонника долго бы не вытерпел. Горгул неодобрительно покачал головой, но Хамского всегда мало интересовали общественные приличия.

   - У вас перо на штанине, а запах воронятника не перебивается даже парфюмом. Еще кто-то в вашей семье увлекался азартными играми - на столике зеленое сукно, а золотые канделябр и бонбоньерка - поддельные. А так же контрабандой и скупкой краденого. Спорим, за теми двумя картинами я найду сейфы, а вон то нелепое украшение на камине - замаскированный рычаг тайного хода? У вас есть ручной тарантул и королевская кобра, а сам вы - член мафиозного клана Горгонзолло. Кстати, я - Хамский. Мордред Хамский.

   Мой коллега увлеченно потряс безвольную руку багрового синьора Винченцо, фамильярно ему подмигнул, и отправился рассматривать семейные портреты, в изобилии украшавшие стены.

   - Да как вы... да кто вы... - Моцарелло возмущенно прокашлялся и задал совершенно нелогичный вопрос. - Вы что, славянин?!

   - Хамский? - Неожиданно заинтересовавшись, мы с горгулом повернулись к Мордреду, тоже ожидая его ответ. Мой сосед посмотрел на нас как сатир на русалку - примерно с той же долей брезгливости и сострадания к её никчемности.

   - Я - великая личность, - снизошел до ответа Хамский. - И, как любой гений, использую псевдоним.

   - О-о... - уважительно протянули мы. Хамский что-то увлеченно соскабливал с подрамника портрета дедушки Моцарелло.

   - Но почему Горгонзолло? - В Эвансе проснулся профессиональный интерес.

   - Принстон? - Мордред кивнул мне, не желая отрываться от столь заинтересовавшего его дела.

   - Все просто, - я позволил себе легкую улыбку. - Когда синьор Винченцо, в порыве скорби, приподнял свои волосы, за ухом мы заметили татуировку - сердце, пронзенное стрелой. Такую у нас делают либо при вступлении в мафиозный клан Горгонзолло, либо юные девочки антиготки. Но, так как наш уважаемый хозяин мало похож на последнюю, и к тому же, стрела у них направлена в противоположную сторону, мой коллега сделал соответствующий вывод.

   - О, Санта-Барбара! Что вы себе позволяете?! Я вынужден немедленно попросить вас покинуть мой дом! - Сердито замахал руками и затрещал Винченцо.

   - Синьор Моцарелло, - ледяным тоном пригвоздил его к полу Эванс. - Не забывайте о том, что первый и единственный подозреваемый у нас - вы.

   - Я бы советовал вам не мешать расследованию, - подключился я. - Особенно потому, что общественности будет очень интересно узнать, откуда у вас болезнь, весьма пикантного свойства.

   - Коварные душители гражданских свобод, вы не оставляете мне выбора... - печально простонал хозяин.

   - Сэр, - внезапно в гостиную заглянул полицейский-горгул. - Вам нужно на это взглянуть.

   ***

   Мария Климентина Моцарелло смотрела на нас строго и укоризненно. Она явно сетовала на то, что оказалась в столь неподобающем месте и в столь компрометирующем виде. Честно говоря, иначе смотреть она уже не могла, поскольку являлась на редкость убедительным и благонадежным трупом. Вольготно расположившимся под кроватью синьора Винченцо. Полицейские убрали матрас, но сам труп благоразумно трогать не стали.

   - Какой у неё загадочный взгляд... - задумчиво пробормотал Эванс.

   - Ерунда, - отмахнулся Хамский, присаживаясь перед трупом на корточки. - Обычная близорукость. Принстон?

   Я последовал примеру своего коллеги. Мария Климентина была сухощавой высокой девицей неопределенного возраста, с вытянутым лицом и тяжелой, выдающейся вперед, нижней челюстью.

   - Судя по окоченению, смерть наступила около восьми часов назад от... - я повертел шею усопшей. - Удушения. Странгуляционная борозда видна очень четко. Перед смертью сопротивлялась - достаточно успешно для того, чтобы оцарапать противника, но недостаточно - для того, чтобы выжить. После смерти труп явно перетащили сюда. Смотрите, - я продемонстрировал затылок погибшей. - Падая, она расшибла себе голову, а на полу под ней нет и капли крови.

   - Прекрасно, Принстон. - Хамский кинул на меня хитрый взгляд и увлеченно почесал левый рог. Я слегка наклонился к трупу, рассматривая борозду на шее. Рука Мордреда юркой змеей скользнула к декольте убитой, и двумя пальцами выудила оттуда небольшой листок бумаги. В этот же момент я успел подобрать ватной палочкой какую-то странную пыль с пола. Мы с Хамским обменялись понимающими взглядами.

   Незаметности наших действий способствовал сам хозяин роскошной спальни, который пару секунд ошарашено собирался с духом, а потом разразился длинной прочувствованной тирадой.