И в наши дни, в XXI веке, в Армении десятки духовных христиан-молокан[5] и Свидетелей Иеговы[6] брошены в тюрьмы за отказ от военной службы. Хотя ради вступления в Совет Европы Армения приняла закон «Об альтернативной службе», вступивший в силу, как и российский, в 2004 году, служба оказалась полувоенной, полностью подчиненной Минобороны. Стало хуже: отстаивая свои принципы, молодые христиане отказываются теперь не только от армии, но и от АГС. Да и полувоенная АГС доступна в Армении далеко не всем.

Так, 9 июня 2005 года в Степанакерте за отказ от военной службы был осужден на два года свидетель Иеговы Армен Григорян. Годом ранее 18-летнего Григоряна призвали в армию и отправили из Еревана служить в Карабах, хотя тот подавал заявление на альтернативную службу. Уже в части Григорян отказался петь национальный гимн и принимать присягу, за что был избит и поставлен в нижнем белье перед строем из двух тысяч солдат, которым его вынудили объяснять мотивы отказа от военной службы.

И все же мир изменился. Давление военного лобби еще может порождать рецидивы агрессивного милитаризма, но не в силах побороть право на отказ от военной службы. Сегодня государства, представляющиеся демократическими, должны уважать не только коллективные права религиозных общин, но прежде всего свободную волю каждого. Признавая приоритет прав личности, государства не вправе возлагать на человека какие-либо обязанности вопреки его совести, мировоззрению. Ибо свобода совести — не только как религиозная свобода, но, шире, как свобода мировоззренческая — «есть первейшая из свобод». Так было сказано о ней 2 апреля 1871 года в Декрете Парижской коммуны.

Время меняется, и в России, в один ряд с верующими становятся призывники, движимые не вероисповеданием и не «убеждениями совести». Они не принадлежат ни к одной конфессии, а некоторые из них даже не отрицают военную службу и готовы, в принципе, брать в руки оружие — хоть охотничье, хоть, если припечет, боевое. Но они против современной российской армии и всего того, что в ней происходит, они не хотят в этом участвовать.

И это тоже убеждения. Когда человек убежден, что его жизнь, здоровье, безопасность, благополучие, счастье его семьи важнее интересов Генштаба и даже государства, эти убеждения также, как и религиозные, защищены Конституцией. Потому что ЧЕЛОВЕК, а не Министерство обороны, не религия, и даже не государство признается в Российской Федерации высшей ценностью. Да и не в Конституции дело…

— А в чем? — спросите.

— Все дело в свободе. В свободе от насилия и произвола, вмешательства в личную жизнь, попрания человеческого достоинства.

АГС — не только защита верующих и пацифистов. АГС — это еще и возможность избавления от военной службы: от издевательств старослужащих и офицеров, зверства, вымогательства, рабского труда «лишних солдат». Могут ли быть претензии к человеку, избегающему армии, берегущему свою честь и жизнь, думающему о родителях — чтобы не свалиться им на плечи пожизненным инвалидом? И раз уж не в состоянии государство обеспечить в казармах безопасность, так стоит ли удивляться, что многие не спешат исполнять «воинский долг»?

Да и независимо от безобразий, творимых в частях (допустим, придет день, когда их не будет), характер человека, его воспитание, особенности его натуры способны сделать мучительной его жизнь в казарме. Такому человеку наверняка лучше не подвергать свою психику рискованным испытаниям. Военное призвание, как и любое другое, не может быть уделом каждого.

Гражданская служба не менее достойна и трудна, чем военная. Социальная защита более важна сегодня в России (не только в России, не только сегодня).

По условиям, по ограничениям, по сроку (даже после его сокращения в 2008 году) российскую АГС никак нельзя считать легче военной. Если же посмотреть на альтернативнослужащих, направленных в 2004 — 2006 гг. на 42 месяца низкооплачиваемых работ вдали от дома, они уж точно должны были иметь крепкую веру. Оттого-то и пришли на службу в первые четыре года почти одни религиозники — Свидетели Иеговы, пятидесятники, баптисты, последователи Виссариона[7]. Для обычных «нерелигиозных» пацифистов цена убеждений была слишком велика. Не потому, что пацифисты не настоящие. Несчастна страна, которой нужны герои, — говорится у Брехта.

Весной 2010 года вернулись домой последние альтернативнослужащие, отработавшие 42 месяца, с декабря 2006 года[8].

Если б срок АГС с 2008 года не был сокращен с 42 до 21 месяцев, я бы не стал писать эту книжку. Верующие и без меня нашли бы, с кем посоветоваться. А пропагандировать обязанности, несоразмерные сроку человеческой жизни, съедающие годы быстротечной молодости, нехорошо.

Правозащитники критиковали многие нормы закона об АГС. Но главным препятствием был драконовский срок, три с половиной года. Теперь это препятствие отпало. Поэтому мы пропагандируем АГС, объясняем, что такое убеждения и как их надо излагать.

В юном возрасте человек не замечает, как развиваются, трансформируются в нем убеждения. Часто он не отдает себе отчета в том, что его мысли, решения, мироощущение можно назвать и другим словом — убеждения.

Когда человек в виду приближающегося призыва имеет право выбрать АГС, трудность — не в убеждениях, а в решимости сделать этот шаг. Будет иначе. Но сегодня люди вокруг понимают и принимают скорее бегающего, косящего, болящего, платящего, чем альтернативнослужащего. Альтернативная служба воспринимается большинством соотечественников как изощренное наказание. Воспринимается хуже, чем есть на самом деле, потому что так представляют ее телевидение и интернет. Других источников информации у призывников нет.

Остановимся для маленького рассуждения.

С пропагандистским ТВ понятно, правды не жди. Но почему врет Рунет? Ответ: потому что АГС не входит в пакет противопризывных услуг.

Молодой человек в возрасте ближе к 18-ти, чем к 27-ми годам, не хочет идти в армию. Что набирает он в поисковике? «Как откосить», «как не ходить в армию». Тут же вываливается множество предложений, традиционные «законные способы»: признание негодным по здоровью, отсрочки, в том числе путем поступления в виртуальные вузы. На личном приеме отдельные консультанты могут нарисовать на бумажке некое число с несколькими нулями — способ незаконный, но традиционный.

АГС в этом деле только помеха. Ведь «антивоенному юристу» нужно, чтобы ему верили, когда он говорит: «Один вариант — хронический гастрит (гайморит, колит, отит) — будет стоить столько-то. Второй вариант: свободная академия наук и художеств, обучение платное, посещение свободное. Других возможностей избежать армии у вас нет».

Но из десяти клиентов этого юриста может оказаться два, три, четыре — думать о людях лучше! — пять граждан, вполне согласных пройти гражданскую службу, если бы они о ней знали. Но им не говорят правду.

Правда же такова, что гражданин совершенно бесплатно, прочитав эту книжку (а толковый — и без нее), свободен выбрать вместо военной службы альтернативную — без гайморита и свободных художеств.

Поэтому выбор АГС — свидетельство ответственности человека, его зрелости. Это путь законопослушных граждан. Сам факт подачи заявления на АГС как свидетельство добросовестности должен признаваться достаточным обоснованием убеждений. Это начинают осознавать даже в призывных комиссиях (к сожалению, не во всех).

Ключевое слово здесь — выбор. Гарантируя право выбора между военной и гражданской повинностями, российский закон, вопреки россказням некоторых военкомов, не предполагает ни выявления в человеке внутренних «противоречий военной службе», ни проверки на детекторе лжи, ни сканирования мозга. Гражданин свободен, соблюдая некоторые необременительные формальности, взвесив все «за» и «против», выбрать гражданское служение. Или — как многие говорят сегодня об АГС — «меньшее из зол»?