Глава 1

— Поцелуй меня, — приказываю я самому везучему этим вечером парню в Mayhem. Ранее, когда он сел рядом со мной у бара со своей «Предоставьте это Биверу» стрижкой, я следила за тем, чтобы избегать с ним зрительного контакта, и скрестила ноги в противоположном направлении. Не думала, что в конечном итоге буду с ним целоваться, но теперь у меня не было другого выхода.

Туповатое выражение появляется на его лице. Он мог бы быть довольно милым, если бы не выглядел таким чертовски безмозглым.

— Что?

— Ох, да ради Бога!

Я хватаю его рукой за шею и притягиваю к своему рту, наклоняя голову в сторону, надеясь, что он быстро учится. Мои губы раскрываются, выпуская поиграть язык, и спустя мгновение до парня доходит. Он запускает свои жадные пальцы в мои локоны цвета горького шоколада, на укладку которых я потратила все утро.

БРР!

Уголком глаза замечаю Джоэля Гиббсона, прогуливающегося мимо меня с блондинистой потаскушкой под руку. Он слишком занят нашептыванием ей на ухо, чтобы заметить меня, а мои пальцы зудят от желания ударить его по дурацкому затылку с ирокезом, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание.

Я уже готова оттолкнуть Бивера, когда Джоэль наконец-то встречается со мной взглядом. Кусаю Бивера за губу и немного тяну, Джоэль замечает это, и уголок его рта поднимается в яростной ухмылке, но это не та реакция, которую я ожидала. Он продолжает идти и когда наконец-то скрывается из виду, я прерываю наш с Бивером поцелуй и отталкиваю его на стул. Сразу же отворачиваюсь от него, чтобы сердито взглянуть на хихикающую лучшую подругу.

— Я ЕМУ ПОРАЖАЮСЬ! — кричу чересчур веселой Роуэн. Да как она не осознает всю серьезность сложившейся ситуации?!

Я уж было собралась встряхнуть и образумить ее, когда Бивер похлопал меня по плечу.

— Эм.

— Всегда пожалуйста, — стряхиваю его руку, не желая тратить ни минуты на парня, который не ценит то, сколько времени мне пришлось потратить, чтобы так завить локоны — или, как минимум, он был так плох, что не стоил моего времени.

Меня не волнует Бивер. Меня волнует кретин-бас-гитарист The Last Ones to Know.

— Этот парень сводит меня с ума, — рычу я.

Роуэн поворачивается ко мне, радостно улыбаясь, а в ее глазах пляшут смешинки.

— Ты всегда была сумасшедшей.

— Из-за него я становлюсь одержимой, — уточняю я, рассмешив Роу.

— Почему ты просто не скажешь парню, что он нравится тебе? — Подруга вращает двумя тонкими соломинками в своем коктейле, периодически поглядывая на сцену. Она ждет Адама, и я бы, наверное, завидовала ей, если бы они так отвратительно идеально не подходили друг другу.

В прошлом семестре меня едва не выселили из общежития, когда я позволила Роуэн пожить со мной и моей соседкой. Но мудак-сожитель Роуэн изменял ей, и ей некуда было деваться, а она с детского сада была моей лучшей подругой. Я игнорировала письменные предупреждения от коменданта общежития, и в конечном итоге Роуэн переехала к Адаму, чтобы меня не выселили. Вернемся к огромному количеству «ночевщиков», которые были после, и в конечном итоге, меня все же выселили. Мы с Роуэн сняли двухкомнатную квартиру в жилом комплексе возле кампуса. Ее имя стоит в договоре рядом с моим, но в действительности квартира — это лишь маскировка, которую подруга использует, дабы не сообщать родителям, что на самом деле она живет с безбожно горячими рок-звездами. Она спит в постели Адама, его приятель Шон — в другой спальне, а Джоэль проводит большинство ночей на их диване, потому что он — горячий, глупый, раздражающий чертов бродяга.

— Потому что он не нравится мне, — отвечаю я. Когда понимаю, что мой коктейль закончился, краду напиток Роуэн и допиваю его, после чего машу бармену.

— Тогда почему он сводит тебя с ума?

— Потому что я ему не нравлюсь.

Роуэн удивленно поднимает свою золотистую бровь, но я и не ожидаю, что она поймет. Черт, сама не понимаю. Никогда в своей жизни не хотела так сильно нравиться парню. Да я даже не хочу просто нравиться Джоэлю — я желаю, чтобы он целовал землю, по которой я ходила, и бросался к моим ногам. Хочу, чтобы он умолял меня быть с ним, а потом выплакал все глаза, узнав, что я не из тех девушек, которые заводят отношения.

Когда бармен подходит, чтобы принять наш заказ, я заказываю шоты для себя и Роуэн. В наши восемнадцать лет меня и Роуэн нельзя назвать достаточно взрослыми, чтобы пить алкоголь, но наши поддельные удостоверения и штампы на руках говорят об обратном.

— Сделай ей двойной, — произносит Роу, указывая на меня пальцем.

Наконец-то я перестаю хмуриться и улыбаюсь.

— Видишь? Вот почему я люблю тебя.

Мы едва выпили залпом наши шоты и с грохотом поставили пустые стопки на барную стойку, как нечто тяжелое приземлилось на мое плечо. Лэти оперся левым локтем на меня, а правым — на Роуэн. Несмотря на то, что парень плясал на танцполе с каким-то татуированным секси-качком, он пахнет так, словно только вышел из душа: свежестью и возбуждающей чистотой.

— Что празднуем?

Я стону, а Роуэн предостерегающе качает головой.

— Оу, — произносит Лэти. — Джоэль?

— Он такая задница, — объясняю я.

— Разве ты не провела с ним ночь на прошлых выходных?

— Да! — кричу я. — Боже, что с ним не так?!

Лэти смеется и массирует мои плечи.

— Если он нравится тебе, просто признайся ему в этом.

Хорошо, во-первых, в какой долбанной Вселенной, по их мнению, это когда-либо сработает? Джоэль — ходок. Он заманивает девушек прической плохого парня и трусикосрывающей улыбкой, а затем пережевывает и выплевывает их. Испытывать к нему «симпатию» равносильно «любви» к мороженому. Конечно, здорово уплетать его за обе щеки, но когда оно заканчивается, ты остаешься один на один с чувством всепоглощающей пустоты. Да, ты можешь сходить в магазин и купить еще, но что, если у них нет мороженого с таким вкусом? Что тогда?!

И, во-вторых, эти двое вообще знают меня? Парни бегают за мной, а не наоборот.

— Он мне не нравится! — возражаю я.

Роуэн и Лэти обмениваются взглядами и в унисон произносят:

— Он ей нравится.

— Ненавижу вас, сучки.

Я спрыгиваю со стула и направляюсь в толпу. Mayhem — самый большой клуб в городе, и этим вечером The Last Ones to Know выступают на разогреве у еще более известной, чем они, группы. Так что, судя по вибрации пола, безумие — это еще мягко сказано. Пока группы нет на сцене, клуб пульсирует от хаус-музыки, из-за которой дрожат пол и стены. Я прилагаю все усилия, танцуя до потери пульса, чтобы мой мозг перегрелся и отключился от отупляющего истощения.

— Да ладно тебе, Ди! — призывает Роу, прежде чем я уйду слишком далеко.

— Не злись! — добавляет Лэти.

Останавливаюсь, уперев руки в бедра.

— Ну вы идете или как?

Спустя четыре песни, во время которых я была мясом в Роуэн-Лэти сэндвиче, хаус-музыка стихает, и помощники группы приступают к саундчеку. Толпа разбилась на две части: одна половина устремилась к сцене, чтобы занять хорошие места, а другая вернулась в бар, чтобы перевести дух и утолить жажду алкоголем. Роуэн, Лэти и я присоединяемся ко второй половине, занимаем лучшие места в баре и поворачиваемся лицом к сцене.

Перед каждым выступлением Адама Роуэн становится дерганой, выплясывает ногами и нервно заламывает пальцы. Она ковыряет прелестный розовый лак, который я нанесла на ее ногти этим утром, и я призываю ее остановиться, но уверена, что подруга сошла бы с ума, если бы действительно меня послушала.

Адам первым появляется на сцене, и толпа сходит с ума. За ним следует Шон — ведущий гитарист и бэк-вокалист. Затем Коди — надоедливый бас-гитарист, имевший наглость попросить мой номер, Майк — очаровательный барабанщик, к которому я привязалась за последние несколько месяцев, и Джоэль — человек, отравляющий мое существование.

Он бродит взглядом по первому ряду, и я знаю, что он ищет: жаждущие лица и едва прикрытую грудь. Эти девушки представляют собой тени для век и сиськи на ножках — именно так, как нравится Джоэлю. А теперь, когда стало широко известно, что Адам недоступен, Джоэлю и Шону предоставилась возможность выбирать лучшее из имеющегося. Коди достаются «объедки», а Майк избегает их всех, словно чумы, которая, скорее всего, имеется у каждой из этих девушек в букете с миллионом других инфекционных заболеваний, о которых учителя по охране здоровья читают лекции для возбужденных первокурсников.

— Пойдем за кулисы, — обращаюсь к Роуэн, спрыгнув со стула. У меня есть кое-что, чего у тех девушек нет: лучшая подруга с постоянным пропуском за кулисы, что я и собираюсь использовать в свою пользу.

— Мне казалось, ты хотела остаться здесь? — спрашивает Роуэн.

Адам хотел затащить ее за кулисы, прежде чем уйти выступать, так как непристойно блондинистые волосы, огромные голубые глаза и точеная фигурка Роуэн определенно не способствуют отталкиванию членов (во всех смыслах этого слова), но я настояла на том, чтобы остаться в баре ради возможности выпить.

— Хотела. Но теперь нет.

Они с Лэти следуют за мной к закулисной двери, где Роуэн даже не приходится называть свое прозвище охране, чтобы нас пропустили. Большинству ребят она известна как Персик. Адам пристрастился называть ее так еще в то время, когда не утруждал себя запоминанием имен девушек или их лиц. А теперь эта малышка вьет из него веревки.

— Что? — спрашивает она, заметив мой пристальный взгляд.

Безусловно, Роу великолепна, но таковы и другие девушки, запавшие на Адама. Что-то в ней привлекло его... возможно, ее невинность. Может и мне тоже стоит попробовать перестать быть такой развязной, чаще носить балетки и хоть изредка держать рот на замке.

Смеюсь, когда осознаю, что даже представить себе это не могу.

— Ничего.

Минуя сторону сцены, где стоит Шон, я веду Роуэн и Лэти прямиком к тому месту, где стоит Джоэль. Мои каблуки цокают по ступенькам лестницы, и как только мы оказываемся наверху, я перекидываю через плечо волосы шоколадного оттенка, задираю немного выше обтягивающее платье и обновляю блеск на губах.