— Ладно, занимайтесь дальше. — Она повернулась ко мне, глядя как можно более снисходительно. — Скаут в главной роли. Мисс Райдер в кастинге вообще не разбирается, похоже.

Я была рада, что надела спортивные кеды. Она бы умерла слишком быстро и недостаточно мучительно, если бы я отлупила ее своими ботинками.

— Ее сиськи не настоящие, — сказала я после того, как она ушла. — А еще она писалась в постель до седьмого класса и три недели ходила в школу в балахоне, потому что думала, что средняя школа — это Хогвартс.

Алекс просто стоял и смотрел на меня, словно у меня выросла вторая голова.

— Прости, — сказала я. — Я знаю, вы встречаетесь, это было грубо.

Алекс почему-то улыбался. Наверное, ему было смешно смотреть на мое идиотское поведение. Мне бы было, будь я на его месте.

— Я не встречаюсь с Эшли Джонсон.

— Нет?

О чем он говорит? Конечно же, он встречался с Эшли. Может, у них в Монтане это все по-другому заведено?

— Неа. Она не в моем вкусе.

Ямочки на его щеках заработали в максимальном режиме. Даже искорки в глазах засверкали.

— Но ты позвал ее на встречу выпускников!

— Я просто хотел, чтобы кое-кто другой приревновал.

Ему нравился кто-то еще. Отлично. Мой мозг начал перебирать варианты.

Молли Иствик симпатичная, и я пару раз видела, как они общаются. Джэйс недавно расстался с Никки Андерсон, которая выглядит как танцовщица с MTV. Каждый парень в радиусе пяти миль попытался воспользоваться открывшейся возможностью. Я вздрогнула, представив, чем могут закончиться отношения Алекса с бывшей Джэйса.

— И как, получилось?

Что я имела в виду, так это встречается ли он с кем-либо прямо сейчас, потому что нет ничего лучше, чем сыпать соль на открытые раны.

— Сначала я думал, что нет. Но теперь вижу, что, может быть, и получилось.

Только когда румянец вернулся на его щеки, я смогла хотя бы допустить мысль, что он говорит обо мне.

Он снова водил руками по волосам. Он нервничал? Я заставляла его нервничать?

— Так что ты делаешь на день благодарения на следующей неделе? — внезапно спросил Алекс.

Он выглядел очень заинтересованным в собственных ботинках. Это были очень милые ботинки — сильно поношенные Adidas Gazelles, — но в них не было ничего выдающегося.

— Я должна поехать в Вашингтон и провести праздники с сенатором и миссис Харпер.

— Представитель большинства в сенате, Сенатор Харпер? Почему?

Потому что моя жизнь — отстой.

— Он отец моей биологической матери.

— Сенатор Харпер твой дедушка?

Алекс был заметно впечатлен.

— Технически.

Я вижу своих бабушку и дедушку всего раз в год. Они увозят меня в округ Колумбия на день благодарения. В течение четырех дней я нахожусь под постоянными нападками стилистов, чтобы у Харперов было достаточно фотографий со Счастливой Американской Семьей для следующих выборов в сенат.

Выщипывание бровей и колючие свитера — это не самое ужасное. Самое ужасное — это беседы. Миссис Харпер может часами обсуждать мою внешность и что я даже близко не настолько симпатичная как мама, а Сенатор любит читать мне лекции о том, какая ответственность лежит на мне как на внучке известного политика и как мне важно найти достойное место в жизни. От всего мероприятия хочется вскрыть вены.

Моя неприязнь к сложившейся ситуации отразилась прямо на лице.

— Ты не очень-то рада встрече с родней.

— Они винят моего отца в смерти матери. А я для них — оружие, которое он избрал. Они никогда не поздравляли меня с днем рождения и не присылали открыток на Рождество. Они связываются со мной лишь тогда, когда им это выгодно. Так что нет. Я не очень рада. Трудно радоваться людям, которые ненавидят тебя лишь за факт твоего рождения.

Алекс внимательно изучал мое лицо, пока я старалась звучать как можно более непринужденно, говоря об этом.

— Так почему ты едешь к ним на День Благодарения? Есть же много гораздо более приятных способов провести его.

Я могла назвать миллион гораздо более приятных способов. Поехать к маме отца, которая печет лучший в мире ореховый пирог, или к его отцу, чей ореховый пирог на втором месте. Я могла бы провести ночь благодарения с семьей Ребекки, где все играют в настольные игры до самого утра. Могла бы поехать на базу и отметить праздник с родителями биологического отца Джэйса, потому что они всегда считали меня семьей. Это было бы неплохо, учитывая, что я смогу увидеть Чарли.

Но я ничего этого не сделаю. Просто не смогу.

— Я поеду, потому что она бы этого хотела.

Каким-то образом Алекс вытянул из меня всю историю. Я рассказала, как врачи заметили, что у нее возникли проблемы во втором триместре и посоветовали прервать беременность ради собственного блага. Рассказала, как она решила, что моя жизнь стоит того, чтобы рискнуть своей, как она держала мое крохотное тело и сказала, что оно того стоило, и как она умерла со мной на руках. Я рассказала о том, как должна быть лучшей во всем, чтобы она мной гордилась, и как сильно боюсь, что ее жертва может быть напрасной.

Я все выложила, как никогда раньше. Он продолжал задавать вопросы, а я на них отвечала, может, даже слишком честно.

Вот такие вот профессиональные отношения.

— Вот такое у меня печальное прошлое, — сказала я. Я осталась без сил, уязвимой и уязвленной, как в тех снах, в которых ты приходишь в школу, забыв надеть штаны. — Что насчет тебя?

— Кто тебе сказал, что у меня печальное прошлое?

Алекс начал выдергивать ниточки из дырки на джинсах.

— Ты ведь живешь с братом? Где ваши родители?

— Погибли в аварии, когда мне было 11. Я не люблю говорить об этом.

Он продолжил ковырять штанину, даже не глядя в мою сторону.

Я хотела стукнуть его по руке, чтобы он перестал. Я только что открыла ему свою душу, а он отфутболил меня, сказав, что не хочет говорить об этом? Я уже хотела высказать ему, как это несправедливо, когда прозвенел звонок. Алекс встал и скрылся за дверью до того, как я успела собраться с мыслями.

Я не видела его в столовой в тот день, и у меня не было возможности поговорить с ним на занятии у миссис Соул.

Когда он исчез еще до объявления конца уроков, я была уверена, что он меня избегает.

Это было так унизительно. Во-первых, я извергла из себя поток ненависти к Эшли Джонсон, который только тупой не принял бы за приступ ревности. Во-вторых, без конца трепалась о своей мертвой матери, злых родственниках и комплексах. А самое худшее — я смогла убедить себя в том, что интересна ему. Конечно же, он об этом догадался. И, конечно же, избегал меня. Ему было неловко, он ведь случайно дал странной девчонке, у которой не хватает винтиков в голове, прийти к неверному выводу. В тот день Талли пыталась поднять мне настроение молочным коктейлем и картошкой, но это не помогло. В одном я была уверена — что больше никогда не хочу видеть Алекса Коула.

ГЛАВА 6

Самая лучшая часть каникул, помимо отсутствия математики, это то, что люди возвращаются в школу в хорошем настроении и гораздо менее нервными. По крайней мере, так было со мной и Алексом. До дня благодарения наши встречи были достаточно неловкими хотя бы потому, что я убегала всякий раз, когда он пытался подойти ближе. Но в этот понедельник наша удобная, но не до конца удовлетворительная дружба вернулась.

— Ты какая-то оранжевая, — сказал Алекс, пока я копалась в статьях о новой иммиграционной политике.

— Матерь божья! — вскрикнула я, глядя на свои руки. — Как это случилось? Спасибо, что заметил, сама бы я никогда не догадалась.

Из своей поездки в Вашингтон я вернулась похожей на апельсин. Последняя попытка миссис Харпер сделать меня фотогеничной включала в себя визит в эксклюзивный салон в Вирджинии, где меня заставили раздеться и лечь в космическую капсулу, где мое тело покрыл порошок с приторно-сладким запахом. Они сказали, что я выйду оттуда загорелой пляжной красоткой.