Его надо только чуть-чуть приподнять, и он снимется, - говорила смотрительница, берясь за левый край щита. - Давайте вместе. Когда сюда наведываются посетители, которые хотят посмотреть на механизм, я всегда прошу их помочь, а то одной несподручно...

Габай отставил палку, подковылял к щиту и взялся за его правый край. Они вместе сняли его и прислонили к соседней стене, при этом загородив окно. В помещении стало ещё темнее. Света, проникавшего из второго окна, едва хватало, чтобы разглядеть часовой механизм, который, как оказалось, занимал добрую половину помещения. В полумраке тускло поблёскивало нагромождение больших и малых шестерёнок, колёс, осей и коромысел, которое жило какой-то своей непостижимой жизнью. Всё это подрагивало, постукивало, шевелилось и скрежетало, одни шестерни поворачивались, другие стояли, оси двигались, коромысла качались.

Вот здесь, видите? - Смотрительница взяла со стола свечу и поднесла её к небольшому тёмному проёму под двумя сцепленными шестернями. - Если вы заглянете туда, то увидите выступ, за которым как раз лежит главная шестерня.

Габай взял у неё свечу и наклонился к проёму, пытаясь рассмотреть, что там внутри.

Вижу какие-то зубцы, - сказал он, отдуваясь. - А мешочка не вижу.

Это потому, что его время ещё не пришло, - терпеливо объяснила смотрительница. - Он появится ровно в восемь. Вы его сразу увидите. Вот тогда вы его и вынимайте оттуда, иначе он опять уйдёт внутрь и вам придется ждать ещё два часа.

Бандит поскрёб в затылке.

Ну, Папаня, учудил... - пробормотал он.

Слава сказал, что это самый лучший тайник, который он когда- либо видел, - смотрительница подошла к столу и загремела чашками. - До восьми ещё целых двадцать минут, можно попить чаю. Вода горячая, я только что нагревала. Хотите?

Габай кинул взгляд на запястье.

Лады, давай своего чаю.

Со свечой он вернулся к столу и грузно опустился на стул, который заскрипел и заходил ходуном под его тяжестью. Изогнутым набалдашником придвинул к себе второй стул и, пыхтя, водрузил на него раненую ногу, чтобы от неё отлила кровь. Только после этого, облегчённо выдохнув, откинулся на спинку стула и оглядел стол. Хозяйка башни явно не отличалась большой аккуратностью. Всё на столе было перемешано, куски сахара рассыпаны, вокруг чайника блестела лужица, газета под хлебом намокла, колбаса лежала вперемежку с воздушной кукурузой. Габай даже уловил запах пива, хотя пивных бутылок нигде не было.

Смотрительница придвинула к столу табуретку и присела со скромным видом. Габай заметил, как она прячет плейерный магнитофон с наушниками. "Неужто бабёнка попсу слушает? - с ухмылкой подумал он. - Ну и дела!"

Хорошо хоть вы заберёте этот мешочек, а то у меня все эти дни душа не на месте, - призналась женщина, разливая по стаканам заварку. - Так и жду, что явится милиция, устроит обыск и меня заберут как славину сообщницу... Вы, когда встретите его, скажите, чтоб он больше ничего здесь не прятал. Я из-за него спать не могу спокойно.

Скажу, - пообещал Габай, делая себе бутерброд с колбасой. - А ты, вообще, давно с ним знакома?

Да давно. Наверно, лет десять. Я тогда ещё совсем девочкой была, - в её голосе проскользнуло кокетство, она повела плечиками, как будто смущаясь. - И Слава был таким молодым, таким, знаете, интересным мужчиной... У нас был с ним роман. Но это личное, я об этом помолчу.

Она сидела в тени и её накрашенное лицо пятном белело в потёмках. Габаю всё время казалось, что перед ним какая-то ожившая кукла, которая и разговаривать-то не умеет нормальным человеческим голосом.

"Кукла и есть, - слушая её воркотню, думал он. - Но она всё-таки получше будет, чем его Лидка. У этой задница пухлая и грудь большая. Папаня любил баб с большой грудью".

Вы что, прямо тут и встречались, на башне? - полюбопытствовал он.

Ну да, ведь это такое романтичное место, - в её голосе проскользнул оттенок мечтательности. - Старинные стены, бойницы, полумрак... Воображаешь себя в Средневековье...

Вы и трахались тут? - гоготнул бандит. - Прямо на этом столе?

Она потупилась.

Нескромные вопросы задаёте, уважаемый. А хоть бы и на столе, что из того?

Стало быть, Папаня спрятал мешочек в часы, а потом тебя на стол посадил? - совсем развеселился Габай.

Нет, как раз в тот день ничего такого между нами не было. Слава очень спешил. Нагрянул неожиданно, среди бела дня, а я была без макияжа, просто ужас какой-то. Я, наверное, выглядела ужасно, я вообще без макияжа ужасно выгляжу, а косметичка у меня в сумке лежала, я даже не успела добежать до неё... Он так торопился, чаю не попил, только засунул этот мешочек на шестерню и был таков. Только и успел разок... - Она замялась. - Поцеловать... А в прежние разы, когда приезжал, всегда любовью со мной занимался, и время у него для этого находилось.

Не трахнул тебя, значит? - смеялся Габай, отхлёбывая из чашки. - Вот нахал!

Спешил, - со вздохом ответила женщина. - Как спрятал мешочек, сразу вниз побежал. Я ему кричу вдогонку: Славик, когда ж ты эту свою гадость заберёшь? А он только отмахивается. Скоро, говорит, заберу. Либо сам приеду, либо сына пришлю... Подумать только, как быстро летит время! - Она снова вздохнула. - У Славы есть сын! Ни разу его не видела. А вы видели? Наверно, похож на отца в молодости?

Габай поморщился.

Да ничего похожего. Раздолбай, каких мало.

Ах, что вы говорите... - Она подперла голову кулаком и задумалась, а потом засуетилась. - Что ж я так сижу. Разрешите, я поухаживаю за вами. Не ожидала, что вы сегодня придёте, а то бы купила что-нибудь посущественнее... Я тут, знаете, всё одна да одна. Только чаю попить, а больше мне ничего не нужно... - Она вдруг почему-то хихикнула. - Диету соблюдаю...

Габай вздрогнул. Что-то ему напомнило это хихиканье. Кажется, кто-то из его знакомых хихикает так же. Но он не стал напрягаться и вспоминать, а запихнул в рот остатки бутерброда и, запивая их чаем, проурчал:

Да ладно, не суетись. Ничего не надо.

А ведь мы с вами до сих пор не познакомились, - она приосанилась. - Аглая Львовна. Можете называть меня просто Глашей. У меня музейное образование. Гостям я всегда рада, особенно... - Она снова хихикнула и потупилась, прикрывшись концом шарфа. - Особенно мужчинам... А то здесь так одиноко, и сквозняки постоянно... А от мужчин, знаете, исходит тепло. Вот вы сидите передо мной, и мне так хорошо с вами. Вы весь лучитесь энергией... Этой энергии очень не хватает нам, бедным женщинам...

Габай заухмылялся, вытер сальные руки о штаны.

Я чувствую, тобой надо заняться вплотную, милашка. Но сперва дело.

Вы говорите совсем как Слава. Все вы, мужчины, одинаковы.

Он снова посмотрел на запястье.

Уже почти восемь! Мы можем пропустить этот хренов зуб, а у меня нет времени торчать тут ещё два часа.

Габай встал, взял свечу и подошёл к скрипящему нагромождению шестерёнок и осей. Наклонился со свечкой к проёму, на который ему недавно показала Аглая, и вгляделся в него.

Там что-то, вроде, двигнулось, но мешочка нет, - прохрипел он.

Потому что ещё нет восьми часов. Подождите, когда ударят колокола. Я вам не сказала, что нам сделали колокола? Они звенели до тридцать второго года, а потом их сняли и часы так и шли без колоколов. Только при реставрации их снова поставили...

Вот, опять двигнулось! - Габай вглядывался в тёмную глубь механизма.

Это выступы ходят один за другим и при этом открывают как бы окошки, - объяснила она. - Мешочек Слава положил между выступами, в таком окошке...

Окошке... Придумают же дурь... - Бандит опустился на здоровое колено и вытянул раненую ногу. - Подержи свечу, а то мне неудобно. Ближе её поднеси, чтоб в дыру светило...

С минуту он молчал, напряженно вглядываясь в тёмное пространство под шестернями. В глубине механизма снова что-то звякнуло и всё пришло в движение: дёрнулись какие-то рейки, качнулись оси, натянулись стальные тросы, что-то натужно заскрежетало, зашипело, и вдруг наверху, над самым потолком, гулко и немного надтреснуто прозвучал колокол. Ему откликнулось несколько других колоколов, выше тоном.