Результат оказался крайне печальным, свары, борьба за власть, ресурсы и контроль над информационными потоками, а также за инструментами манипуляции коллективным бессознательным в своих корыстных интересах лишили общество силы воли. Хотя конечно, многое осталось, да и внешняя агрессия поспособствовала хоть какому-то объединению, но этого явно было мало, требовались решительные шаги по исправлению сложившейся ситуации….

Минут десять Громов стоял и, безучастно наблюдая на великолепной игрой профессиональных актёров, напряжённо размышлял, прикидывая в уме всевозможные варианты и их комбинации с вариациями. Мыслей в его голове проносилось бесчисленное количество, отчего начало покалывать в висках и затылке. Сильным волевым усилием Громов остановил этот поток размышлений и, резко отвернувшись от окна, подошёл к столу и присев, внимательно посмотрел в глаза своего собеседника и слегка нервным тоном распорядился:

— Андрей Алексеевич, слушайте меня внимательно, вы завтра вылетайте на Бастион, делайте что хотите, но встретьтесь с Бобровым. С ним жизненно необходимо наладить устойчивый контакт, думаю, генерал Гудза вам в этом поможет. Предлагайте всё что угодно, помощь деньгами, добровольцами, различными вооружениями и запасными частями с боеприпасами, высокими связями, в конце концов, на что-нибудь он всё равно поведётся. Главное его зацепить и втянуть в диалог, а там уж моё дело, найдём, чем его всерьёз заинтересовать. Поспешите, Андрей Алексеевич, времени на раскачку нет совершенно, вам необходимо вылететь завтра не позднее девяти утра, так как по сообщению разведуправления по направлению к Бастиону выдвинулись значительные силы армады вторжения. На скоростном малом адмиралтейском курьере, снаряжённом как разведывательный борт, вы опередите их более чем на пятьдесят часов, так что кое-какой временной лаг у вас будет. Повторяю, делайте, что посчитаете нужным, в ваших руках абсолютный карт-бланш на любые действия, но результат выдайте, без него можете даже на Новый Санкт-Петербург не возвращаться.

Внимательно выслушав распоряжение, генерал Корнев некоторое время напряжённо размышлял и, мысли эти были весьма неприятны для него. По сути, задачу ему поставили практически невыполнимую, то ли в действительности дела были настолько плохи, то ли от него избавиться захотели под вполне благовидным предлогом, не столь уж и важно, главное итог почти предопределён, но именно, что почти. Кое-какие шансы всё же имелись и, Корнев не собирался отступать, он намеревался эти пусть и крохотные шансы использовать в полной мере….

— Хорошо Андрей Алексеевич, я полечу, правда, не завтра, а часа так через три, времени слишком уж мало. — Чуть качнувшись вперёд, проговорил Корнев и резко поднявшись, попрощался с Громовым и решительным шагом направился на выход. Проводив взглядом уходящего генерала в отставке, Громов в задумчивости посидел какое-то время и, бросив короткий взгляд сцену и тяжело вздохнув, медленно поднялся и неспешно вышел в коридор и пошёл на парковку, где его ожидал служебный глайдер. Выйдя на улицу, Громов полной грудью вобрав в лёгкие свежий воздух, постоял несколько мгновений и, погрузившись в салон, полетел в Министерство государственной безопасности, располагающееся в самом центре столицы.

Беспрепятственно преодолев границу бесполётной зоны, глайдер медленно опустился на парковочную платформу и Громов в крайне задумчивом состоянии направился к центральному административному корпусу далеко немаленького министерского комплекса госбезопасности. Поднявшись по гранитным ступенькам и пройдя через турникет со встроенным идентификатором личности и неспешным шагом, направился к лифту и уже на нём поднялся на самый верхний этаж, где и находился центральный аппарат министерства.

Оказавшись на верхнем этаже, Громов опять прошёл процедуру идентификации и, получив подтверждение права доступа, направился в кабинет личного секретаря министра госбезопасности, Дмитрия Аркадьевича Звонарёва. Человек он был занятой и, так просто без записи и строго обозначенного времени для аудиенции, попасть в его кабинет было решительно невозможно, но Громов имел такое право, хотя предпочитал этой возможностью не злоупотреблять. По мелочам совершенно не стоило отвлекать внимание ближайшего помощника министра, недальновидно это было со всех точек зрения и, сегодня как раз и был тот случай, ради которого побеспокоить Звонарёва было в самый раз. Его и его шефа давно личность Боброва интересовала, но на каком уровне этот интерес находился и насколько распространялся, Громов мог лишь примерно догадываться….

Пройдя по центральному коридору и преодолев общий зал, второй заместитель директора Института стратегических исследований и планирования подошёл к закрытому крылу и, предъявив идентификационный пропуск, вошёл в него и спустя пару минут оказался в приёмной личного секретаря министра госбезопасности. Учтиво поздоровавшись с подполковником, величественно восседавшим за рабочим столом секретаря, больше смахивающего на полноценный разведывательно-информационный центр малого разведывательного корабля и задал интересующий вопрос:

— Скажите подполковник, Дмитрий Аркадьевич сможет ли в самое ближайшее время меня принять? Поверьте, дело очень срочное, непосредственно касающееся государственной безопасности.

Нахмурившись, подполковник вывел на экран рабочий распорядок своего шефа и внимательно его, изучив, нажал кнопку соединения и, переговорив с ним, отключил связь. Сняв защиту, он, чуть нахмурившись, ответил на поставленный вопрос:

— Дмитрий Аркадьевич вас примет, вот только вам придётся подождать где-то полчаса, быть может, несколько больше, так как сейчас идёт селекторное совещание нескольких ключевых отделов министерства.

— Хорошо, я подожду. — Был вынужден, согласится Громов.

— Пройдите в комнату ожиданий, как только Дмитрий Аркадьевич освободится я сразу же дам вам знать и, лично сопровожу в кабинет.

Благодарно кивнув, Громов прошёл в комнату ожиданий и присев на диван обтянутый натуральной кожей глубоко задумался. Разговор с министром обещал быть трудным и напряжённым, результат которого мог быть абсолютно любым, но, тем не менее, он надеялся на благоприятный для него результат, к чему он собирался приложить максимум своих душевных и интеллектуальных сил. От предстоящего разговора зависело очень и очень многое и это вызывало в нём немалый уровень тревожности, с которым ему удавалось справляться с большим трудом.

Прошло чуть более получаса и наконец, в комнате ожиданий появился подполковник и предложил проследовать за ним. Поднявшись, Громов с благодарностью кивнул и пошёл на выход. Оказавшись возле двери, заместитель директора института вошёл в открытые двери и, сделав пять шагов, остановился напротив министра и заговорил:

— Добрый день Дмитрий Аркадьевич.

— День добрый Валентин Тимофеевич. Проходите и присаживайтесь. — Устало проговорил министр госбезопасности, продолжая пребывать в напряжении после проведённой телеконференции с начальниками ведущих отделов возглавляемого им министерства.

Громов подойдя к креслу и присев в него, сосредоточенно взглянул на своего непосредственного начальника и, выдержав короткую паузу, произнёс:

— Валентин Тимофеевич, у меня есть информация о ближайшем окружении Боброва.

Чуть подавшись вперёд, министр внимательно вгляделся в глаза своего подчинённого и чуть приглушённым голосом задал вопрос:

— И что это за информация?

— В ближайший круг Боброва входит небезызвестный вам беглый Корнелиус и как я понял, он там играет далеко не последнюю роль. Как мне думается, Бобров есть его проект, который он вполне успешно реализует довольно давно и, надо признать весьма в этом преуспел. — На одном дыхании проговорил Громов, ощущая напряжение в груди.

— Вероятно, вы правы, — отозвался министр, — Корнелиус ещё тот пройдоха, ему такие операции проворачивать не в новинку, хотя в данном случае это лучший проект в его жизни.

Помолчав несколько мгновений, министр госбезопасности пристально взглянул на своего собеседника и вкрадчиво задал тому вопрос: