Дом дремлет. Но слушает. Чирк. Чирк. Чирк.

…и разгневавшись, Рассилон приказал изгнать Другого с Галлифрея, чтобы тот никогда бы не смог вернуться. И настала великая радость для Цитадели. Убегая, Другой захватил с собой Руку Омеги — и навсегда покинул этот мир.

Чирк. Чирк. Чирк.

Ученик вырезал свое имя на лакированной поверхности большого рабочего стола. Заколка для волос кузины Инносет лучше справлялась с этой задачей, чем неуклюжая бритва клана, которую старый Квинц подарил ему на последние именины. Задача заключалась в том, чтобы как можно глубже вырезать своё имя прежде, чем выйти из-за стола.

— Вы слушаете? — спросил наставник.

— Да, конечно, — ответил он, продолжая вырезать.

…и Другой навсегда покинул этот мир.

Отлично.

Наступила тишина. Он знал, что огромных размеров наставник подходит к столу, но ему нужно было закончить свою работу.

— Вы же знаете, что я слушаю, — добавил он, безуспешно пытаясь смотреть прямо в глаза.

Солнечный свет из высокого окна поблескивал на одежде наставника. Зазубренные чёрные полоски тени падали на его белоснежную кожу. Ученик чувствовал взгляд изучающих его стеклянных глаз, дополнявшихся внушающими страх клыками.

Волнуясь, он смазал заключительный штрих. Слишком быстро. Лак отслоился. Большой стол задрожал. Это походило на кашель протестующего дерева, и он обхватил поверхность стола, чтобы успокоить его.

— Почему Вы отвлекаетесь? — Голос наставника, казалось, выходил из его груди, а не горла. Рога, которые вились с обеих сторон его головы, были достаточно большими, чтобы повесить на них плащ. Ученик покачивал ногами.

— Почему мы не можем отправиться на экскурсию? — Он привык отвечать вопросом на вопрос. Его ноги даже не касались пола.

— Что сказано в учебном плане?

Ученик пожал плечами и выглянул из окна.

— А как насчёт практики? Мы могли бы спуститься в сад. Сейчас так жарко, фуксии, должно быть, уже расцвели. — Он открыл стол и стал рыться среди хаоса внутри в поисках рогатки. — Я мог бы пострелять в них с веток, — крикнул он из-под тяжёлой крышки.

— Повторите Семейный завет.

Он застонал.

— И тогда я могу уйти?

— Как Вы родились?

— Это скучно.

— Где Вы родились?

Он со стуком захлопнул крышку стола.

— Я родился в этом Доме, — нараспев произнёс он, с ярко выраженным презрением к тому, что должен повторять для наставника давно вызубренный материал. — Дом Лангбэрроу — один из многих Домов, основанных, чтобы стабилизировать население после Большого Раскола, когда Проклятие Пифии сделало жителей Галлифрея бесплодными. Я родился в семейном станке^[4] Дома, каждый станок ткёт кузенов, количество которых определяет «Почтенный центральный справочник населения Капитолия».

Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание. За белой деревянной рамой полуденное солнце поблескивало на серебряной листве деревьев. Наставник положил руку на стол.

— Количество?

— Количество кузенов, определённых для Дома Лангбэрроу, равняется сорока пяти. Когда кузен умирает или использует все свои тринадцать инкарнаций, ткут нового кузена в качестве его замены.

Он снова остановился и посмотрел на своего наставника.

— Продолжайте, — сказал тот.

— Я помню, как ждал своего рождения, — сознательно произнёс ученик, чтобы увидеть реакцию наставника.

— Невозможно. Это невозможно.

— Вы — просто машина. Что Вы можете знать об этом?

Автоматизированный наставник колебался. Но его неловкость не выглядела убедительной. Она была слишком точной для живого существа. И все же огромный пушистый аватроид, с его чопорными и безукоризненными манерами, был более безумным и привлекательным, чем любой член семьи Дома.

Молодой ученик продолжал:

— Это походило на то, словно я был растянут. Полностью распутан в Станке. Я был разделён на крошечные части.

— Возможно, теперь Вы учите меня, — сказал наставник. Его большие плечи слегка поникли.

— Я не мог думать. Не связывал мысли вместе.

— Грамматика, — упрекнул наставник.

— Но я знал, где нахожусь, и что происходит. Я ждал, чтобы выйти. И затем я родился. Мои лёгкие почти взорвались. Первый вдох был настолько холодным. И, конечно, все они были там. Все сорок четыре… Они смеялись из-за… потому что… Я никогда не прощу им этого. Говорят, что первый взгляд после рождения, первая вещь, которую видишь, определяет будущие поступки. Но когда это — сорок четыре кузена, ждущие вас, смеясь, хихикая, и подталкивая друг друга, чего вам ожидать в дальнейшем?

Как обычно, он сменил тему.

— И Саттралоп хлопнула меня настолько сильно, что я почти пошёл.

— Когда Вам рассказали это? Как Вы действительно можете помнить?

— Я просто помню. И не дразните меня. Вы всегда дразните меня. Я не новосотканный. Мне почти пять и три четверти.

— И Вы очень рано развились. — Наставник указал на цветной монолит, лежащий на столе. — Откройте свою книгу «Победа Рассилона».

— Что происходило до Большого Раскола? Как тогда ткали людей? — Он ухмылялся, надеясь, что это звучит небрежно и грубо. — Кто такие… матери?

— Матери были женщинами, которые рожали детей.

— Что, как и станок? — Он ухмыльнулся еще шире. — Держу пари, что Саттралоп не способна на это. Дети росли в своих матерях? Как у птиц? Позади кладовой находилось гнездо, но лошади нашли его прежде, чем я смог достать их. Или матери метали икру в реке, как певчие рыбы?

— Это моя работа — задавать вопросы.

— Какой в этом смысл, если Вы знаете все ответы? Как дети растут? И почему животные не используют станки? Почему они только у людей?

— Мы изучим…

— У них происходили поединки на мечах с пиратами, рептилиями и монстрами?

Наставник взял диск с данными в сильные лапы и начал вставлять его в пульт управления в столе.

— Мы изучим происхождение галлифрейской культуры.

— Это — тот детский стишок, не так ли? И теперь все дети рождаются в станке. Насвистите мелодию, и я спою его. Это не тьма, это не холод, ищите будущее… Домоправительница Саттралоп запрещает петь во время урока, — состроил гримасу молодой человек. — И она пахнет как старые шкафы. Квинц не стал бы возражать. И он дал мне Вас.

— Ординал-Генерал Квинц запрограммировал меня, чтобы развить Ваши способности. Вы повторите «Победы Рассилона».

— Опять? Но Вы обещали.

— Победы.

— Но они и вправду скучные.

— Начинайте.

Ученик мельком взглянул на экран.

— Без подсказок, — скомандовал Барсук. — Наизусть.

Стол отключил экран с негромким звуком разочарования. Молодой человек тоже вздохнул и начал:

— Послушайте теперь о Рассилоне и его великих деяниях. Он в одиночку победил тьму и…

Он оглянулся.

— Кузина Инносет, что ты делаешь?

Наставник с громким шумом пытался протиснуться в узкое пространство. Большой стол вздрогнул. Комната опустела. Пурпурное ядро, вылетевшее из рогатки, просвистело возле одного из вьющихся рогов Барсука. К тому времени, когда пушистая машина пришла в себя, виновник уже забрался на подоконник и перелез через открытое окно, цепляясь за виноградную лозу, которая росла возле Дома.

— Инносет, передай, что я опоздаю к ужину, — крикнул он с улицы. — Ты лучше всех справляешься с Саттралоп, когда она в боевом настроении.

Оставив своего косматого наставника в состоянии недоумения, он спустился вниз по виноградной лозе и выбежал на солнечную поляну с длинной густой травой.

— Меня не поймать!

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

Вы можете счесть, что происходящее напоминает Шекспира, и здесь действительно присутствует «пропасть времени» из «Бури». «Буря» также — последняя пьеса Шекспира, и Просперо — ещё одна волшебная фигура и архиманипулятор, похожий на Доктора. Возможно, он тоже Доктор, в 12-ой или 13-ой инкарнации. Есть такая идея. Говорят, что, если бы Шекспир жил в наше время, он бы писал сценарии для телевидения…