Граф Вольдейн строго обнял дочь, шепнул на ухо:

— Будь умницей, дорогая… Не забывай дом… — Поцеловал в щёки и в лоб, потом обнял молодого зятя и пожал ему руку, пообещав навестить ближе к весне.

К вечеру все, кто планировал уехать, уехали, осталось лишь несколько человек, самых ближайших соседей, они собирались покинуть Берг завтра. Свадьба была скромной, её не растягивали на неделю.

Вечером гости собрались на ужин, но того, вчерашнего размаха уже не было. Вэллия к общему ужину выходить не стала, сослалась на головную боль и ушла к себе, читала молитвенник и думала.

Если отношения её с мужем не изменятся, то её ждёт безрадостное будущее. Её ребёнок, её грех, он откроется, и тогда ей что-то придётся говорить ему. И слуги… Они всегда всё знают, во всё суют нос, и уж точно знают, что со дня свадьбы Вэллия с мужем ни одной ночи в постели не провела, кроме брачной. Думая об этом, она горько усмехнулась. "Муж… муж… объелся груш… И что мне с тобой делать…"

Отец должен был думать, что так может получиться, правда, он вряд ли знает о её положении, наверное, он бы не стал тогда выдавать её замуж. Если всё это откроется, пересудов будет на всё графство. Каждый осудит её и посмеётся над ней, её отцом, и этим ребёнком.

От отчаяния Вэллия со стоном закрыла молитвенник, уставилась на огонёк свечи. Было холодно, шаль сползла с левого плеча на локоть, но Вэллия не поправляла её, словно не замечая. Потом легла на кровать и обняла себя за плечи. Что делать? Как быть ей сейчас? Что придумать?

* * * * *

На следующий день разъехались последние гости. В замке стало тихо, о былом свадебном празднике напоминали только красивые гобелены на стенах, гирлянды из можжевельника и ёлки. Служанки убирали комнаты гостей под строгим взглядом старой Геллы, всё потихоньку входило в привычную для этого замка колею. Только Вэллия всё никак не находила себе покоя.

После обеда Вэллия нашла своего мужа в его кабинете, наконец-то, она сможет поговорить с ним один на один, и ему некуда будет сбежать.

— Я занят… — Он постарался избавиться от неё, но Вэллия уже настроилась на разговор и отступать не собиралась.

— Я не займу много времени… — Она прошла в глубь комнаты и быстро огляделась ("и здесь холодно"), стиснула в кулаки углы тёплой шали, стягивая её на груди. Молодой маркграф смотрел на неё снизу, перед ним на столе лежали какие-то бумаги. Взгляд супруга был немного растерянным и робким, словно ждал он от Вэллии громких слов и угроз с обвинениями. Видимо, у него всё же было чувство вины по отношению в ней, он не мог его скрыть. Даже вся решимость у Вэллии вдруг пропала под этим взглядом.

— Я понимаю, что эта свадьба стала для вас такой же новостью, как и для меня, — начала Вэллия негромко. — Если сказать честно, я была очень против неё, это отец заставил меня, и у меня не было выбора… Выбор был только у вас, по-моему, вам и со свадьбой-то торопиться не было смысла… — Она сухо улыбнулась, подумала: "Интересно, он хоть знает, откуда берутся дети?.. Кто его воспитывал? Господи…"

— На этой свадьбе настоял ваш отец, и время-то неудобное выбрали, только-только Рождество встретили…

Они разговаривали друг с другом через "вы", как чужие люди. Вэллия глядела ему в лицо, угрюмо поджав губы, он оправдывался, сваливая вину за эту свадьбу на графа Вольдейна, будто за самим не было последнего слова. Ладно, её граф мог заставить, у него было, чем надавить, за что дёрнуть, чтобы она подчинилась, но он-то, этот непутёвый маркграф, чем он-то от графа зависел, ну и что, что вассал, своё-то мнение тоже должно быть. Купился на приданое?

— Вы могли бы и отказаться от этой свадьбы, какая вам выгода? Что, отец предложил слишком большую цену? — Он сильно смутился при этих словах её, а Вэллия продолжила добивать его:- Наверное, ваш советник сказал, что лучшей партии не найти? И какое приданое пообещали…

Он быстро заговорил, перебивая, хотел остановить её:

— Знаете, с вашим приданым я только нажил себе головную боль. Ваш отец требует построить к весне пять крепостей, а денег не дал ни гроша, а с новой земли, что мне дали, я не видел ни зёрнышка хлеба — все подати осенью крестьяне заплатили вашему отцу, а не мне… Так что, мне сейчас от этой земли ни тепло, ни холодно. Я пойму, что что-то изменилось только осенью, а до неё ещё надо дожить.

Вэллия отвела взгляд и присела на скамью у камина, если его и топили, то рано утром. Конечно, он прав, что разговаривает с ней так, он впервые повысил голос в её присутствии, как настоящий муж и хозяин замка.

— Я просто хотела сказать, что, хотите вы или нет, но мы с вами муж и жена, и должны ночевать хотя бы в одной комнате, и просыпаться по утрам в одной постели. Я понимаю, что вы не испытываете ко мне особых чувств, я, представьте себе, тоже, но скоро все шептаться начнут, что вы бегаете от меня, как от прокажённой. Я ни к чему не хочу вас обязывать, поверьте, может быть, вы любили другую… но поймите меня… — Он через бровь смотрел её в лицо.

— Хорошо. Я понял, чего вы хотите.

— Если так, то мне ничего больше и не надо, я не буду вас больше отвлекать. — Вэллия поднялась, ликуя в душе. "Слава Богу, если ты будешь ночевать в моей постели, это уже будет победа…" Ушла.

Слово своё он сдержал и ночью пришёл в общую спальню. Вэллия сквозь сон слышала, как её муж раздевался и ложился в постель с другой стороны кровати. Маркграф старался быть незаметным, боялся коснуться Вэллии, и резко отдёрнул руку, когда задел её локоть. Когда утром Вэллия проснулась, её мужа уже не было рядом. Она упрямо стискивала зубы, одеваясь, а успокаивала себя, что это от холода.

* * * * *

Вэллия шёпотом заговорила молитву и несколько раз перекрестилась, опустив глаза в каменный пол. Священника не было, он ушёл в алтарь после проведённой службы, ещё не выходил. В бергскую церковь мало приходило людей, только жители замка по воскресеньям, да сельские жители из ближайших сёл. Бывало, отец Валериан проводил службу всего для нескольких человек. Вэллия старалась почаще бывать на службах, приходила к обедне, на вечерю, подолгу молилась после служб. Об этом в замке уже все знали; кто-то считал молодую госпожу благочестивой и богобоязненной, восхищался. Кто-то недоумевал, о чём она молится с такой горячностью, с таким фанатизмом, а были, наверное, и такие, кто задавал себе вопросы: что это за грехи такие замаливает молодая госпожа? Что за вина гложет её душу?

Вэллия ещё три раза перекрестилась и поднялась с колен, обернулась и резко отпрянула: прямо за её спиной вплотную стоял советник её мужа — барон Гердис. Всё это время, пока Вэллия горячо молилась, он стоял возле неё. Она судорожно начала вспоминать, не говорила ли она чего-нибудь вслух. Не дай Бог, если он что-то пронюхает и донесёт…

— Вы так неистово молитесь, может, стоит исповедаться?

— Спасибо, я уже… — Вэллия смущённо опустила взгляд в каменный пол церкви. Сердце в груди учащённо забилось от внезапного страха.

— Что за тайну вы скрываете? — Барон не сводил с её лица чёрных внимательных глаз, будто хотел по нему прочитать все её мысли.

— Я не понимаю, о чём вы говорите… — Вэллия сделала два шага, стремясь обойти советника стороной, но тот поймал её цепкими пальцами за локоть и притянул к себе, зашептал на ухо:

— Я же вижу, я знаю, что вы с отцом что-то затеяли, неспроста маркграфу предлагают руку графской дочери, единственной дочери, тут есть какой-то умысел… Что вы затеваете? Что вы скрыли от нас?.. Говори! — Он тряхнул Вэллию за локоть, шипя через плотно стиснутые зубы, перешёл на "ты". — Что?.. Что вы скрыли?

— Отпустите меня! — Вэллия повысила голос, хотя и сама услышала, как он дрожит от волнения и страха. — Что вы себе позволяете?

— И ты сможешь солгать под стенами храма? — Барон настаивал, и глаза его недобро светились.

— Вот именно, что вы позволяете себе в Божьем храме? Что за нелепые обвинения? Отпустите меня! — Она выдернула руку и сделала шаг в сторону на безопасное расстояние. — Я пожалуюсь, что вы приставали ко мне…