5 ноября 1964 года, накануне такого же празднования годовщины революции 1917 года, а также в годовщину его казни Рихард Зорге был посмертно удостоен высшей награды — звания Героя Советского Союза. Событие было отмечено серией публикаций в советской прессе, подготовленных ведущими журналистами и посвященных вкладу Зорге в победу во Второй мировой войне. Были обнародованы доселе неизвестные исторические подробности его карьеры, при этом от упоминания других имен журналисты воздержались. Одна из улиц Москвы была названа именем Зорге, а затем и танкер. Весной 1965 года советские власти выпустили в честь Зорге почтовую марку стоимостью 4 копейки. На этой памятной марке изображено лицо Зорге на алом фоне, а рядом — репродукция медали Героя Советского Союза.
Каково истинное значение выбора момента для неожиданной и запоздалой реабилитации одного из самых выдающихся советских секретных агентов? Как написал с явной осторожностью корреспондент «Правды», даже после смерти Сталина, «в последующие годы множество причин не позволяли информировать народ об этом героическом сотруднике разведки. Лишь спустя двадцать лет наступили благоприятные условия для того, чтобы рассказать правду о Зорге».
Непосредственным источником подобных «откровений» являлись дискуссии в Советском Союзе о событиях, последовавших сразу после нападения Германии на Россию в июне 1941 года, в которых Сталин подвергался критике за то, что не сумел предвидеть этого разгрома, и за промахи, допущенные им в управлении войной.
В центре споров лежал отказ Сталина внять предупреждениям, полученным из нескольких источников, о неминуемом нацистском нападении. Эти дискуссии высветили главное достижение Зорге и стали исходной точкой запоздалого акта справедливости. Сообщения Зорге из Токио о германских намерениях, очевидно, подшивались в папку под названием «Сомнительная и вводящая в заблуждение информация».
Однако сталинское пренебрежение к достоверной разведывательной информации, полученной из какого-либо секретного источника, было всего лишь одним из элементов его общей недооценки стратегического планирования, которым занималось советское высшее командование, и вклада военной разведки 4-го Управления. За одинокой фигурой Зорге ныне встают тени его руководителей — генерала Берзина и полковника «Алекса» Боровича, расстрелянных в ходе чисток, реабилитированных в 1964 году и посмертно получивших признание за свои заслуги в годы войны.
Одновременно с созданием понятного широкой публике образа Зорге беспрецедентное признание получила и его профессия. «Шпион — это прежде всего человек политики, способный уловить, проанализировать и связать воедино события, на первый взгляд вроде не связанные между собой. Он должен обладать широтой кругозора стратега и способностями дотошного наблюдателя. Шпионаж — непрерывная и требовательная работа, которая никогда не прекращается». И еще: «Меньше всего Зорге походил на тех секретных агентов, образы которых были созданы западными писателями. Ему не было нужды вскрывать сейфы, чтобы выкрасть документы, — эти документы показывали ему сами владельцы сейфов. Он не стрелял из револьвера, чтобы проникнуть туда, куда ему нужно было проникнуть: все двери любезно открывали перед ним хранители секретов».
Советский агент, в отличие от своих западных противников, должен обладать выдающимися интеллектуальными качествами и эрудицией. Здесь нет места образу крадущегося призрака-шпиона. Зорге был легендарным «сотрудником советской разведки», убежденным «международным коммунистом», чья идеология и техническое мастерство сами по себе явились практическим вкладом в дело мира.
Новый портрет Зорге приобрел некоторые атрибуты патриотического культа. Фигура его помещена в жесткий и лестный хвалебный шаблон, а личность жестко зафиксирована избранными моментами легенды. И потому цель этой книги состояла в том, чтобы дать более откровенное, честное и человечное представление об этом человеке.