Эта основная идея книги «Наше положение» и вызвала, скорее всего, «полное сочувствие» Лорис-Меликова. Такое свидетельство очень важно для понимания истории формирования общественно-политических взглядов боевого генерала и способного администратора. Можно смело предположить, что ко времени знакомства с книгой Кошелева Лорис-Меликов, столкнувшись с российскими порядками, был озабочен состоянием государственной и общественной жизни империи, размышлял о пороках административного управления, но, разумеется, не мог об этом публично заявить, — он делился своими мыслями с собеседником, которому доверял. Познакомившись с Михаилом Тариеловичем, Кошелев увидел в нем человека, который поражал не только своим умом, но и полным пониманием жизненных обстоятельств российской действительности. И хотя этот «военный армянин» большую часть своей жизни провел на Кавказе,

«он смотрел на вещи и события как русский гражданин и как человек современно развитый»⁶⁶.

Через Кошелева Лорис-Меликов тут же на курорте познакомился с историком, академиком М.П. Погодиным. Все вместе они проводили время в беседах. Иногда, по вечерам, Кошелев читал друзьям разделы писавшейся книги «Общая земская дума». К автору возникали вопросы, делались замечания, иногда возникали споры.

Думается, что близкие знакомства с таким политическим мыслителем, как Кошелев, как Погодин (далеко не либеральных взглядов), во многом способствовали расширению идейных воззрений генерала на состояние государственной жизни страны. В дальнейшем мы еще узнаем, как, получив государственную власть, Лорис-Меликов в своих реформаторских планах важное место определял представителям общества⁶⁷.

Между тем заграничный отпуск пришлось прервать — Лорис-Меликов был вновь востребован. К осени 1876 г. угроза войны с Турцией становилась все более реальной. Кавказский театр военных действий должен был отвлечь силы противника от Балкан. В этих условиях наместник на Кавказе вынужден был вновь прибегнуть к услугам генерала — его срочно отозвали в Россию. Великий князь Михаил Николаевич так объяснил свои действия императору: просил одобрить назначение Лорис-Меликова командующим корпусом, так как он проявил себя не только как военачальник, но и как администратор, что очень важно иметь в виду при «устройстве управления занятой части неприятельской стороны», «никто лучше генерал-адъютанта Лорис-Меликова не подготовлен к этой роли»⁶⁸.

* * *

Александр II тут же откликнулся. 11 ноября 1876 г. последовал Высочайший приказ о назначении М.Т. Лорис-Меликова командующим действующим Корпусом на кавказско-турецкой границе с «оставлением в звании генерал-адъютанта и по Терскому казачьему войску»⁶⁹. 7 декабря предписанием великого князя Лорис-Меликову определялся широкий круг обязанностей и полномочий командующего Корпусом. Ему давалась «полная самостоятельность во всех действиях по устройству, расквартированию и боевых операций вверенных ему войск»⁷⁰. В подчинении генерала оказалось 50 тысяч сабель и штыков, 152 орудия. Предстояло вести военные действия на огромном фронте — 300 верст пересеченной, во многом гористой местности.

Авторитет командующего Корпусом был очень велик: и в войсках, и среди местного населения знали о его заслугах в прошлой войне, о разумных отношениях с людьми различных национальностей. И сейчас, приняв командование, Лорис-Меликов часто вступал в простые разговоры с жителями на их родном языке, пытался заручиться поддержкой и тех, кто стремился продолжить борьбу за свою национальную независимость. Для этого пришлось установить контакты с влиятельными командирами мятежников — они приходили (еще до военных действий) в корпусную квартиру, где им была обещана награда, если их соплеменники будут вести себя лояльно по отношению к русской армии.

Но больше всего вызывала тревогу готовность Корпуса к военным действиям. Осмотрев вверенные войска и обнаружив малочисленность Эриванского отряда, командир Корпуса ходатайствовал перед главнокомандующим великим князем Михаилом Николаевичем об усилении этого подразделения. Затем поручил полковнику Каханову представить соображения о турецких крепостях и способе их овладения — Лорис-Меликов понимал, что наиболее ожесточенные сражения развернутся именно вокруг этих мощных укреплений⁷¹.

Генерал, естественно, задумался и над планом предстоящих сражений. Никаких конкретных указаний по этому поводу не поступило — рассчитывать приходилось только на собственное понимание задачи. Было известно, что противник на Кавказском фронте имел более чем двойное превосходство в силах, не говоря рке о мощных укреплениях. Поэтому, считал Лорис-Меликов, наступление к Эрзеруму «теперь затруднительно». Возникает другой план: «В немедленном занятии войсками главных сил и Ахалцыхского отряда боевых позиций невдалеке от границ таких, которые прикрывали бы нашу территорию от вторжения турецких сил и облегчили бы дальнейшее наступление, а также послужили бы основанием для летучих и рекогносцировочных отрядов». Задача этих отрядов весьма ответственна. Предстояло выяснить дополнительные сведения о неприятеле, его укреплениях и только после этих действий решать содержание и направление наступления: идти на Ардаган, Карс или продвигаться «в глубь края, водворяя наше управление и обходя крепости, оставляя для наблюдения за ними лишь небольшие отряды, или же придется выжидать подкреплений»⁷².

Для осуществления такого плана потребуются дополнительные силы, о чем в очередной раз и просил высшее начальство Лорис-Меликов, объясняя такую необходимость. Получив подкрепления (по крайней мере одной пехотной дивизии), можно будет успешно действовать как внутри Кавказа, так и на фронте с турецкой армией. А захватив провинции в Малой Азии, русские войска этим самым лишили бы Порту возможности пополняться рекрутами для ведения войны на Балканах. Разумная просьба командира Корпуса тогда не могла быть удовлетворена.

12 (24) апреля 1877 г. Александр II издал Манифест о войне с Турцией. В этот же день появился приказ Лорис-Меликова по действующему корпусу в связи с предстоящим вступлением войск в пределы Азиатской Турции. В нем строго предупреждалось, что достоинство России требует, чтобы с занятием турецких провинций спокойствие среди местного населения «утверждалось прочно». «Никто ни под каким предлогом не должен преследовать жителей, какой бы национальности они ни принадлежали; не пользоваться бесплатно их имуществом, воевать только с теми, кто поднимет оружие на защиту турецкого правительства»⁷³.

Перейдя границу тремя отрядами, войска Корпуса штурмом взяли крепость Баязет. Нависла угроза над Ардаганом. В ставке Лорис-Меликова возникли споры — с какой стороны начать штурм города. Командующий Корпусом, исходя, по его словам, из «здравого смысла», решил, что со стороны Карса действовать наиболее целесообразно — противник этого не ожидал: «Значит, отсюда и надо напасть, чтобы застать их врасплох»⁷⁴.

4 мая около пяти часов утра Лорис-Меликов обнаружил, что некоторые осадные артиллерийские батареи не пригодны для успешной бомбардировки — их снаряды не долетят до противника, а другие вообще «обращены были совсем в другую сторону». Пришлось срочно изменить расположение батарей, после чего орудия могли прицельно стрелять по городским укреплениям⁷⁵.

5 мая командование предложило турецкому коменданту сдать Ардаган. Согласие последовало, но при условии увода из крепости гарнизона с оружием. Такой вариант был отвергнут. Дав команду к штурму, командир Корпуса лично руководил атакой и вместе со своим штабом продвигался вслед за движением штурмующих колонн. Вступив в город и узнав о начавшихся грабежах, Михаил Тариелович прекратил их и начал наводить порядок. Русские захватили большие трофеи и 400 пленных; было убито 1750 турецких солдат и офицеров. Велико было ликование населения Закавказья. В Тифлисе отслужили благодарственный молебен. За взятие Ардагана Лорис-Меликов был пожалован орденом Святою Георгия III степени. И в дальнейшем Корпус успешно громил неприятеля. Вот выписка из послужного списка Лорис-Меликова: «За отличие, оказанное при разбитии армии Мухтара-паши на Аладжинских высотах, Всемилостивейше пожалован орденом Святого Георгия II степени»⁷⁶.