ты министру внутренних дел Украины от 20 октября 1918 г. ( боевых действиях австрийских и гетманских войск против Мах< но в Гуляйполе*.

Одновременно с Махно развернули борьбу с оккупантами крестьяне соседних районов — Бердянского, Мариупольского Мелитопольского. Во главе партизанских отрядов стояли буду щие видные деятели махновщины Белаш, Удовиченко, Хоменкш Гончаренко и др.

«Хотя стиль борьбы Махно напоминал методы других кресты янских вожаков, — констатировал автор вышедшей в 1976 г. | Лос-Анжелесе книги по истории гражданской войны в Россщ П. Кенез,— он был более смел, более изобретателен. Используп элемент внезапности, его отряд появлялся там, где его меныш всего оокидали, а затем так молниеносно исчезал, что противник не успевал опомниться. Махно завоевал любовь и уваженш со стороны крестьянства. О нем слагали легенды. Крестьяне вв рили в то, что он все знает, и в то, что он непобедим»⁶².

С первых дней существования махновщины ей была присущи неоправданная жестокость и порой даже вандализм. Зачастую Махно учинял расправу над ни в чем не повинным населением Переодетые в форму державной варты махновцы проверяли крестьян на верность довольно примитивным способом — обвИ' няя их в поддержке «бандитов» и угрожая расправой. Последние, принимая повстанцев за гетманцев, клялись, что они борютеи всеми силами с бандами Махно и Щуся и до мозга костей вер ны гетману Скоропадскому. После этого махновцы беспощадне расправлялись с «изменниками». Об одной из таких операциС рассказал сам Махно: «Село Гавриловна было все на ногах Въезжая в него, мы говорили крестьянам, что мы — губернскик державная варта и тут же спрашивали: «Не бежали ли здесь бан ды Махно и Щуся?». На что получали ответ: «Мы таких бань не знаем и не слыхали». И в свою очередь спрашивали нас: «А что это по направлению Дибривок горит и что за стрельба от туда слышится?».

И когда мы им объяснили, что это мы зажгли село Дибривки за то, что они, дибривчане, бунтуют против нашего гетмана к наших союзников немцев и австрийцев, спасших нашу Украину, т< некоторые из крестьян восклицали: «Ага, так им и надо\ Там где то и наши сыновья поехали им отомстить, а то они — эти дибриа цы — организовались, и им ничего не сделаешь». Другие же, па нурив голову и тяжело вздыхая, спрашивали, «Да неужели сожа ли всю Дибривку?..».

После долгих объяснений мы узнали, что злорадно восклицал шие: «Ага, так им и надо!» — были крупные собственники, сына вья которых находились в карательных отрядах и сейчас были I Дибривках.

Поэтому было сделано распоряжение все дома этих собственен сжечь»⁶³.

Махно внушал панический страх не столько оккупантам, сколь-, приверженцам гетманской власти. Слухи о жестокости Махно от самые невероятными. Управляющий канцелярией Екатерино-I I некого губернского старосты Уласс и его помощник Тиманов и ч.нсвно принимали помещиков, немцев-колонистов, священни-.и, старост, просто обывателей, которые с ужасом рассказыва-представителям власти о пережитом, увиденном, а еще больше пытанном.

Управляющий попытался записать для порядка приметы ата-ni:i разбойников. Получался довольно неприятный портрет: \ltixuo — маленький человечек на кривых ногах, в черных оч-. ■ > (крестьяне еще в начале революции попросили его надеть рпые очки, т. к. его взгляд наводил ужас). Сотни томов сподроб-i.iu описанием преступлений махновцев составили представители I майской администрации.

Махно усиленно насаждал в своем окружении культ страха, ipax, по его пониманию, делал человека более податливым и полили, осторожным и бдительным, помогал выжить в экстре-1'11>иых ситуациях. С раннего детства Махно знал, что убегаю-(Iii практически всегда бежит быстрее преследователей, ибо

р.к и чувство опасности приводят в действие силы инстинкта, м страха, считал он, многие люди смелеют и не так боятся рас-

I нься с жизнью.

Нестор Махно часто лично участвовал в казнях, своим приме-|.м как бы вдохновляя махновцев на месть за многолетние изде-

II ельства над крестьянством. Бессмысленные зверства стали сис-мпй в махновской армии. На станции Ореховской, например,

<.1 л схвачен священник, которого Щусь и Махно живьем затол-п/in в топку паровоза. Значительная часть повстанцев была Пронина мелкобуржуазной идеологией, а многие были вообще вне чкой политики и видели в вооруженной борьбе лишь средство 1/КИвы. Для наиболее отсталой ее части разгул анархии, маро-м тво, безнаказанные убийства представлялись как высшее про-|| ннше свободы, которую дала революция.

Явными садистскими наклонностями отличались подручные 11чпо, особенно Щусь. Однажды Махно приказал ему собрать линую уже традиционной контрибуцию с колонистов, живших в местностях Гуляйполя, в размере 50 тыс. руб. Взяв необходи-1 in сумму, Щусь затем безо всякой причины расстрелял 8 чело-u Через некоторое время акция была повторена. Щусь принес I IXHO 100 тыс. руб. и 14 пар сапог, снятых с убитых им колонис-Батьку взбесила садистская выходка его помощника, но 1уеь спокойно напомнил Махно о случае со священником, и то-у ничего не оставалось делать, как в лютой злобе разбить о и нку свой бинокль.

Была у Махно тайная страсть — разведка. Переодеваний темные очки, приклеенные бороды и т. п. — все это как бы ком пеноировало ему несбывшуюся мечту юности стать артистом, нано) минало бурную молодость, когда он и его друзья в романтической стиле грабили местных богачей.

В период борьбы с австро-немецкими оккупантами и гетман цами Махно часто облачался в форму своих врагов. Нередко гу ляйпольцы видели его переодетым в людных местах среди гетман .ских офицеров или членов державной варты.

«Махно гулял в Пологах и Гуляйполе среди австрийцев, -вспоминала гуляйпольская учительница Н. Сухогорская. — Я са' ма видела, как он, переодетый бабою, ходил по селу, луща семеч' ки, во время пребывания у нас белых... Махно был то торговцев на базаре, то нищим и даже раз венчался в церкви, удачно изо* бражая собой невинную невесту»¹¹. Это говорит о личной смелосЦ Махно, уверенности в себе, о его вере в удачу. Следуя пример]) своего батьки, махновцы в ходе гражданской войны не раз удач но применяли такие маскарады, различные мистификации и очеш часто, обманывая врага, добивались успеха.

Осенью 1918 г. немецкое командование бросило значительны!! силы на борьбу с повстанчеством. Дела Махно пошли хуже, еп отряд стал постоянно попадать в окружение, чудом избегая пол» ного разгрома. Несколько раз Гуляйполе, Пологи, Дибривка и другие села переходили из рук в руки. Будучи неспособным ока* зывать серьезное сопротивление регулярным частям, Махно тер-пел поражения и спасался бегством, вовсе не считая это позором, 15 ноября махновцы были окружены в селе Темировке и в жар* ком бою потеряли половину своего личного состава. Из 350 бой* цов погибло 170, а с оставшимися 180 и дибривской телефонист! кой Тиной, тогдашней своей женой, Махно бежал в степь. В раз* громе отряда повстанцы за глаза обвиняли батьку, но он не паи дал духом. Волна крестьянских выступлений росла с каждый днем. В любом селе Махно мог сразу же вдвое, а то и втрое увеличить состав своего войска. Через несколько дней отряд опять пополнился новыми людьми и уже 20 ноября развернул наступленш на село Жеребец, а через неделю занял Гуляйполе. Всего Махно во главе своего войска совершил 118 нападений на австро-немец* кие и гетманские отряды^{64 65}.

Эти успехи стали возможными не только благодаря мужеству и решительности, с которыми сражались повстанцы, но также J потому, что до немецких частей дошли известия о ноябрьской ре волюции в Германии. Среди солдат началось брожение, упал боевой дух, многие начали требовать возвращения на родину. Окку панты стали уходить из степных районов и сосредоточились н|