Прошел последний месяц тюремного заключения. В один из ясных летних дней Федора вызвали к начальнику тюрьмы. Тот объявил, что Сергеев освобождается из заключения и высылается по месту жительства родителей в Екатеринослав под надзор полиции.

Быть может, нечто отдаленно похожее ощущают молодые люди — выпускники учебных заведений. Они вышли в жизнь и с трепетом приступают к самостоятельному труду. Они то и дело поглядывают в свой новенький диплом, дающий им право трудиться в избранной ими профессии. Федор Сергеев, выходя из тюрьмы, также приобрел профессию на всю жизнь: он вышел на дорогу профессионального революционера. Он может, конечно, вернуться в высшее учебное заведение, если его после всего происшедшего примут обратно. Но как бы ни сложились обстоятельства, получит ли он возможность завершить высшее образование или нет, главное дело всей его жизни избрано — он станет в строй солдат революции.

В Екатеринославе Федор не задержался, семьи Сергеевых в городе уже не было. Установив необходимые партийные связи и получив задания, он выехал в деревню к сестре.

Дарочка по-прежнему жила в селе Сурско-Михайловке, к ней-то, к своей нянюшке, и приехал Федор. На другой же день он пришел к местному приставу и предъявил ему свои документы. Пристав, хорошо относившийся к семье сестры Федора, принял его без особых строгостей.

Несколько дней отдыха быстро пролетели. Пора и за работу. Не оповещая полицейские власти, Федор стал выезжать в близлежащие большие села, встречаться со своими единомышленниками.

В соседнем селе Федоровке старший брат Егор строил по подряду отца церковь. Посещение брата — хороший предлог для поездки. В Федоровке стал появляться «студент». Сергеев, хотя и был исключен из училища, продолжал носить студенческую куртку и фуражку. В селе на квартире сапожника Одинца, талантливого самородка-художника и музыканта, толстовца по своим убеждениям, собиралась сельская молодежь. В этот «клуб» частенько заглядывал Федор. Веселье, непринужденное, заражающее других, било в нем через край. Он мастер и сплясать, и сыграть на гитаре, и спеть песню… и время найти для непринужденного разговора, возникшего как бы случайно, о том, почему так трудно живет народ и что нужно сделать, чтобы жил он лучше. Федор рассказывал, как в Москве схватили студентов, вышедших на улицу с требованием свободы народу, засадили в царскую тюрьму. В «клубе» бывали и местные интеллигенты — учителя, землемеры. Федор ожесточенно сражался с ними, вдребезги разбивая их народнические идеалы.

За непродолжительное время молодой агитатор сумел создать в Федоровке социал-демократическую группу и связать ее с екатеринославской партийной организацией. После отъезда Сергеева из деревни в Федоровку систематически наезжали люди партии. Из Александровска и Екатеринослава доставлялась нелегальная литература, наладились связи и с Ростовом.

Добрая память осталась у рабочих-строителей и крестьян Федоровки о Феде-студенте.

Лето было на исходе. Оставшиеся до начала занятий в высших учебных заведениях дни Федор усиленно работал, восстанавливая в памяти все, что он успел изучить на первом курсе Высшего технического училища.

Осенью 1902 года Федор вернулся в Москву. Он надеялся, что его восстановят в училище. Но этим надеждам не суждено было осуществиться. В приеме Сергееву отказали «за полным отсутствием мест». Молодому бунтовщику, «неблагонадежному» все двери к получению высшего образования были наглухо закрыты. А Федор отчетливо представлял себе, что, получив хорошее образование, он сможет принести наибольшую пользу революции. В России путь к получению знаний в высшем учебном заведении для него отрезан. Что ж, надо попытаться продолжить учение за границей. Для выезда за рубеж нужны деньги. Небольшую сумму Федор приобрел работой репетитора, немного денег дала Дарочка. На первое время человеку, умевшему обходиться самым минимальным, этих средств должно было хватить.

12 сентября 1902 года управление екатеринославского губернатора выдало бывшему студенту Федору Андреевичу. Сергееву заграничный паспорт за № 1700. Еще через несколько дней бывший студент покинул пределы Российской империи.

Первый крупный город за границей, в котором на несколько дней остановился Федор Сергеев, была красавица Вена.

Чудесные дни ранней осени еще не тронули позолотой зеленую листву каштанов на Ринге и в Пратере. Быстрые воды Дуная как будто не вмещались в свои берега. Федор поднялся на лесистые холмы и очутился в сказочном Венском Лесу. Неповторимо было очарование кудрявых дубов, стройных светло-зеленых буков, лужаек, освещенных ласковым, нежарким сентябрьским солнцем. Хорошо лежать на шелковистой траве и следить, как плывут над тобой облака, плывут на восток, туда, где раскинулись бескрайные просторы родины.

Посетил Федор собор Святого Стефана. Устремленные ввысь красно-черные башенки, остроконечные шпили и взлетающие в небо стены придавали собору неповторимую строгость и красоту. Осмотрел памятные места Вены, где жил, творил и мучился гениальный Бетховен. Где писал свои знаменитые вальсы Иоганн Штраус. Где жили Моцарт и Брамс. Поклонился могилам замечательных людей. Но Вена — только пересадочный этап, и теперь без задержки к цели путешествия. Из Вены Сергеев переехал в Женеву. Глубокое впечатление произвела на Федора страна гор, покрытых вечными снегами, край волшебных озер в глубоких изумрудных долинах.

Из Женевы Федор прибыл в Париж. В столице Франции жили многие русские люди, бежавшие из-под ярма царизма и за рубежами своей родины прославлявшие ее имя. В Париже трудился великий русский ученый Илья Ильич Мечников, один из искуснейших охотников за микробами, борец за продление жизни человека. Мечников и другой представитель русской прогрессивной профессуры, Максим Ковалевский, уволенный еще в 1887 году из Московского университета за «отрицательное отношение к русскому государственному строю», основали в Париже высшую русскую школу.

Тайный полицейский агент из Парижа донес весной 1901 года в Петербург, в особый отдел департамента полиции, что ряд бывших профессоров российских университетов решил организовать в Париже при посредстве Мечникова «Свободный русский университет, имеющий целью развивать учащуюся молодежь в политическом смысле». Имя Мечникова было известно всему миру. К его независимому голосу прислушивались и власть имущие во Франции. Илья Ильич Мечников — почетный президент «Высшей русской школы общественных наук» — это придавало новому учебному заведению необходимую репутацию.

Царское правительство не могло мириться с тем, что в столице Франции, на перекрестке мировых дорог, будет действовать университет, всем своим существом направленный против самодержавия. Министр внутренних дел царского правительства писал по этому поводу министру иностранных дел: «Хотя по существующему законоположению французские власти, быть может, и лишены возможности воспрепятствовать открытию «Свободного русского университета», но, с другой стороны, едва ли можно признать соответственным существование в столице дружественной державы школы, деятельность которой направляется главным образом во вред русскому (читай: царскому. — Б. М.) правительству».

Но попытки царизма запретить университет не удались.

В Париж слушать свободное слово приезжали молодые люди из России. Приехал сюда и Федор Сергеев. Поступление в русский университет не было обставлено какими-либо формальностями. Плата за учение была либо грошовая, либо ее вовсе не взимали. Сергеева зачислили в университет, и он стал слушать лекции по социально-экономическим наукам, технике, военному делу.

Удалось Федору и работу найти, чтобы обеспечить себе средства для существования.

В один из вечеров поздней осенью 1902 года Федор Сергеев приехал в пригород Парижа — Севр. Там, в почти сельской тиши, после трудового дня, проведенного в институте Пастера, находил отдых Илья Ильич Мечников.