— Этого еще не хватало! — замахал руками Ту. — Мало нам тут хвостатых нелюдей, так запустим по коридорам еще и настоящих обезьян! Безобразничать да мешаться под ногами!

Улыбка сползла с круглого лоснящегося лица Ламоса.

— Почему же безобразничать и мешаться? — обиженно засопел он. — Они такие…

— Как вы собираетесь им объяснить, что они должны заняться поиском своих так называемых сородичей? — не сдержавшись, рявкнул Ту. — А может, им больше понравится просто порезвиться во дворце? Пошвыряться разными предметами, разнести в щепки мебель и перебить посуду. А то и попрыгать на головах у стражников, которые, между прочим, заняты важным делом!

— Ну зачем же вы так? — толстые щеки придворного дрогнули, и показалось, что он вот-вот заплачет. — Они у меня очень умные и сразу поймут, что от них требуется. Между прочим, они даже сообразительнее некоторых людей…

— Не сомневаюсь. — При виде растерянно хлопающего глазами и чуть не рыдающего толстяка Ту смягчился и теперь едва сдерживал улыбку. — Хорошо, я обязательно подумаю над вашим предложением и дам знать, как только понадобится ваша помощь. Вернее, помощь ваших необыкновенно разумных питомцев. А сейчас я должен идти.

— Вы, правда, воспользуетесь моими услугами? — с надеждой спросил Ламос. — Уверяю вас, вы оцените…

Но Ту его уже не слушал. Повернувшись, он громко объявил собравшимся, что аудиенции не будет, и, не обращая внимания на поднявшийся ропот, собрался покинуть Зал Приемов и недовольную толпу придворных, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появился Тору. Обычно бесстрастное лицо лучшего из шпионов сейчас выражало крайнюю встревоженность и даже испуг.

— Брул исчез, — без всяких предисловий, что тоже было совсем нехарактерно для него, заявил он. — Его утащили обезьянолюди.

— Как утащили? — воскликнул ошеломленный советник. — Куда?

Но Тору лишь развел руками.

— Мы сразу принялись искать, — начал оправдываться он. — Но пока никаких результатов. Как сквозь землю провалился. Вернее, сквозь крышу.

— Крышу? — удивленно переспросил Ту. — Что там понадобилось Брулу?

— Сейчас все объясню. — Казалось, шпион забыл о своей привычной таинственности и скороговоркой заговорил. — Мы отправились туда с ним, проверить кое-какие мои догадки, и обнаружили мертвого часового. Осмотрев труп, увидели, что как всегда, когда действуют хвостатые, переломана шея. Брул отправил меня за подкреплением, а сам остался на крыше караулить лазутчиков. Я был против этого, но он приказал…

— Да что же это такое! — Голос старого советника сорвался на крик. — Как он мог проявить такое легкомыслие? А ты как мог уйти и бросить его одного? С ума вы, что ли, посходили?

— Во-первых, Копьебой находился там не один, — сухо сказал шпион. — Совсем рядом расположена башня, в которой несли караул двое часовых. За поворотом есть еще одна башня, где тоже стояла стража. Во-вторых, я летел со всех ног исполнять приказание Брула и отсутствовал совсем недолго. В-третьих, когда мы с Даргом и отрядом наемников поднялись на крышу, Брул был еще там. Он тоже видел нас, но потом вдруг шагнул за поворот… Мы кинулись следом, но Копьебой исчез, словно в воздухе растворился.

— Невероятно! — воскликнул советник. — Прямо среди бела дня воруют командующего! Вы хоть что-нибудь обнаружили?

— Пока нет, но два десятка солдат сейчас прощупывают и простукивают это место, и, может быть, вскоре мы получим известие о том, что им удалось найти.

— Только бы Брул был жив! — прошептал старик Ту. — Но раз они не прикончили его сразу, значит, пикт нужен им живым. А если так, значит, остается надежда на его спасение. Тору, немедленно отправляйся на крышу и передай приказ, чтобы поиски продолжались до тех пор, пока не будет обнаружен потайной ход. А мне сейчас надо как следует поразмыслить обо всех последних событиях. — Он взглянул на оставшихся в зале сановников и послов, которые, сбившись в плотную кучку, с надеждой посматривали на советника, ожидая, что он их все-таки примет. — Всех прошу покинуть зал! Ступайте! Всем быть начеку и соблюдать крайнюю осторожность!

Вельможи, покорно опустив головы, гуськом вышли за дверь, а Ту, нетвердой походкой подойдя к своему креслу, тяжело рухнул в него и невидящим взглядом уставился в стену. Мысли его путались, а на душе было невыразимо тяжело. Покатые плечи, казалось, еще больше опустились, словно под грузом невидимой ноши, а длинное лицо осунулось. Как же так — в самый ответственный момент войско, охраняющее столицу, осталось без командующего! Что теперь происходит с Брулом? На что решиться, что предпринять в такой ситуации?

Встревоженный расстроенным видом советника, к Ту поспешно подошел слуга, ожидавший приказаний в дальнем конце зала, и почтительно застыл перед ним. Ту устало помотал головой и жестом отослал его на место. Молча кивнув, прислужник отошел к окну и стал с мрачным видом рассматривать двор, со всех сторон оцепленный стражниками.

У советника сильно разболелась голова. Он перевел взгляд на голубоватый мрамор стены, возле которой сидел, попытавшись сосредоточиться и привести мысли и чувства в порядок. Но вместо этого ему показалось, что он сейчас лишится разума — мраморные плиты перед ним плавно, едва заметно шевелились. На лбу у Ту выступила испарина, он в ужасе помотал головой и закрыл глаза, словно уверенный, что, стоит ему зажмуриться покрепче, и жуткое зрелище исчезнет само собой. Он хотел было позвать на помощь, но его язык не повиновался ему. Охваченный странным оцепенением, старый вельможа почти не сопротивлялся, когда сильные мохнатые руки с длинными пальцами сдавили его горло железной хваткой, а затем потащили в проем, внезапно открывшийся в гладкой стене.

— Посмотрите-ка, господин советник, там, похоже, что-то случилось! — воскликнул глазевший в окно слуга и обернулся к хозяину.

Но Зал Советов был пуст.

— Странно, — пробормотал прислужник себе под нос. — Я даже не слышал, как он ушел. А ведь обычно старик шаркает так громко, что я просыпаюсь среди ночи. Должно быть, я слишком увлекся суматохой, поднявшейся во дворе. Да и шум там стоит порядочный.

И он вновь повернулся к окну, со страхом и любопытством глядя на снующих внизу людей.

Кулл очнулся в мрачной сырой пещере, на шероховатых стенах которой плясали зловещие отблески горевшего где-то вдали пламени. Он попробовал шевельнуться, но тут же понял, что руки и ноги его крепко привязаны к бревну, лежавшему на каменном полу пещеры, так что не только встать, но даже приподняться ему бы не удалось.

Поблизости как будто никого не было, но атлант все же испытывал неприятное ощущение, словно его сверлил чей-то невидимый недобрый взгляд. Полежав какое-то время молча, Кулл, решился наконец подать голос, чтобы, по крайней мере, попытаться определить, есть ли поблизости охрана.

— Эй! — крикнул он и добавил грубое ругательство, надеясь вывести неведомого наблюдателя из себя и обнаружить свое присутствие.

В ответ не раздалось ни звука, и атлант, набрав в грудь побольше воздуха, крикнул еще раз, но ответа вновь не последовало.

— Валка! — пробормотал сквозь зубы король. — Они что, хотят меня здесь сгноить заживо? Ну уж нет!

Он принялся яростно извиваться, изо всех сил напрягая мышцы рук, чтобы хоть сколько-нибудь ослабить путы, но все было тщетно. В бессильной ярости заскрежетав зубами, Кулл прекратил бесполезные попытки освободиться и вновь затих, лихорадочно обдумывая создавшееся положение. Оно казалось безнадежным, но атлант не привык сдаваться ни при каких обстоятельствах. Он попробовал перевернуться на живот, это удалось, затем, приложив немало усилий, еще раз на спину. Бревно, к которому его привязали, было тяжелым и громоздким — с таким не убежишь! — но перекатываясь, можно было добраться до какого-нибудь острого камня, чтобы попытаться перетереть о него веревки.

Наконец Куллу удалось найти такой камень, и, привалившись к нему боком, он начал делать отчаянные усилия, перетирая путы о его острый край. Сплетенные из прочного волокна веревки были грубыми и толстыми, а руками, привязанными к бревну, он едва мог двигать, поэтому работать атланту пришлось довольно долго, прежде чем он почувствовал, что узы начали ослабевать. Наконец одна из веревок лопнула, и король напряг мышцы, изо всех сил пытаясь развести сжатые кулаки в разные стороны, затем расслабился и с трудом, но все же освободил сначала одну, а потом другую руку. Освободить ноги оказалось намного легче, и вскоре Кулл уже стоял, выпрямившись в полный рост, и с хрустом разминал затекшие конечности. Прижавшись к шершавой каменной стене, он прислушался к слабым приглушенным звукам, доносившимся откуда-то издалека, а затем сделал несколько осторожных шагов вперед, по направлению к тускло мерцавшему пламени. Остановившись у выступа, за которым следовал поворот направо, атлант и вновь настороженно прислушался.