— Наконец-то! — задыхаясь от волнения, воскликнул он. — Я, признаться, решил, что так и не добьюсь встречи с вами сегодня, господин советник. Я просил караульных срочно пропустить меня к вам, но они даже слушать не захотели и велели мне сидеть здесь и никуда не выходить.

— В чем дело, господин Калук? — строго спросил Ту. — Если вы по вопросу о месте во дворце для вашего сына, то в данный момент я этим заниматься не буду. Вы должны знать…

— Да не о моих личных делах собирался я говорить с вами, высокочтимый Ту! — нетерпеливо перебил его старик, служивший когда-то дворцовым архивариусом, но уже несколько лет как удалившийся на заслуженный отдых. — Я помню, что вы обещали рассмотреть мое прошение, и готов подождать. Но сейчас речь совсем не об этом. То, что я хочу сообщить вам, — очень важно и касается последних событий в Валузии. Прошу вас, выслушайте меня!

— Садитесь, почтенный господин Калук. — Вздохнув, Ту жестом указал старому архивариусу на кресло. — Я вас выслушаю. Только прошу говорить как можно короче и по существу. У меня совсем нет времени.

— Конечно, конечно, — торопливо закивал седой придворный, суетливо усаживаясь в кресло. — Дело в том, что когда я служил во дворце, мне попался на глаза один очень древний и интересный манускрипт, в котором упоминалась старинная легенда о некоем народе, жившем когда-то давным-давно на территории нынешней Валузии.

Речь шла о событиях многовековой давности, столь отдаленных от нынешнего времени, что в памяти людей от них ничего не осталось. Да и в рукописи, написанной каким-то забытым валузийским историком, содержались лишь смутные отголоски былых происшествий.

— И какое это имеет отношение к нынешнему нашествию обезьянолюдей? — бесстрастно спросил Ту, в глубине души все же почувствовав какой-то необъяснимый интерес к услышанному.

— Да самое прямое! — горячо воскликнул архивариус. — Именно этот народ, называвший себя бурусами, и заложил первые камни Хрустального города, именовавшегося тогда Бурунагром. Собственно, они и начали возводить этот дворец, в котором мы сейчас находимся. Древние бурусы жили на этой земле, строили города, возделывали землю, изучали науки и искусства. Они были мирным народом. Мирным, но всегда готовым к нападению менее процветающих и потому завистливых соседей. Поэтому еще при сооружении дворца, который должен был стать их главным бастионом, они предприняли все возможные меры безопасности — в частности, оборудовали ходы под землей и в толще стен.

Калук замолчал и, вынув из кармана шелковый платок, принялся вытирать выступивший на лбу пот. Главный советник молча смотрел на него, не задавая никаких вопросов, хотя внутренне сгорал от нетерпения. Старый архивариус, находившийся в состоянии крайнего волнения, поминутно облизывал пересохшие губы, и Ту, жестом подозвав слугу, велел принести ему воды. Утолив жажду, Калук облегченно вздохнул и продолжил свой сбивчивый рассказ:

— И вот однажды на них напало племя, пришедшее откуда-то из других земель. Народ этот отличался крайней воинственностью и жестокостью. Без особого труда прорвав внешнюю оборону, захватчики ворвались в Бурунагр, вынудив жителей укрыться за стенами дворца. Затем, когда и эта последняя твердыня была взята штурмом, бурусы ушли из города через подземные лазы. По-видимому, к ним присоединились и жители провинций — вернее, те немногие из них, что уцелели после нападения… Там тоже были оборудованы подземные убежища, соединявшиеся с главным подземным ходом. Бурусы покинули страну, ушли в неизвестном направлении, и с тех пор никто о них ничего не слышал.

— И что дальше? — спросил Ту, уже предчувствуя ответ.

— С тех пор прошло много веков, и теперь никто уже не знает о том, что когда-то нашу землю населяли бурусы, — вздохнул Калук. — Валузийцы забыли о своих предшественниках. Но бурусы не забыли ничего.

Старый архивариус вновь сделал паузу, и молчание на этот раз длилось так долго, что советник не выдержал и закончил за него:

— Обезьянолюди — и есть потомки тех?самых бурусов! И они пришли, чтобы отомстить за причиненное им когда-то зло. Эти мохнатые нелюди хотят вернуть себе свои бывшие владения.

— Да, — кивнул Калук. — У меня нет никаких сомнений в этом. Хотя… мне все же непонятно, почему за это время с ними произошли столь странные изменения. В рукописи ничего не говорится о наличии у народа бурусов каких-либо обезьяньих признаков — там они описаны, как вполне обычные люди. Но в остальном все сходится — лишь они имели возможность сохранить память о расположении подземных ходов и лазов в толще стен, возведенных их далекими предками. И наконец, только так можно объяснить ту яростную ненависть, которую испытывают бурусы к нынешним жителям Валузии.

— Та-а-ак, — задумчиво протянул Ту. — Теперь многое становится ясным. Непонятно только одно — с какой стороны ждать нападения и как с ними бороться. Ведь потайные проходы в кладке могут быть расположены где угодно. Возможно даже, как раз вот здесь. — Советник постучал пальцами по отделанной голубоватым мрамором стене, рядом с которой сидел. — Да, стоит им захотеть, и бурусы заявятся во дворец в любой момент. Но не расставишь же на каждом шагу стражников — их столько и не наберется во всем городе!

Архивариус со страхом взглянул на стену, словно ожидая, что она вот-вот раскроется и оттуда выскочат отвратительные мохнатые существа.

Вновь нервно вытерев капельки пота со лба, он повернулся к Ту, собираясь что-то добавить к своему рассказу, но советник уже решительно поднялся, всем своим видом показывая, что беседа окончена.

— Спасибо вам, почтенный господин Калук, за интересное и своевременное сообщение, — сказал старый царедворец, сделав шаг по направлению к двери.

Но тщедушный архивариус внезапно вскочил на ноги и, несмотря на возраст, проворно метнулся наперерез советнику.

— Постойте! Подождите, мой господин! — умоляюще воскликнул он. — Это еще не все! В манускрипте приведена одна фраза на древнем языке бурусов, которая звучит так: «Тра катриам хе но». Они написали эти слова своей кровью на стенах дворца, когда поспешно покидали его, но время не сохранило начертанного. Они кричали эти слова захватчикам, когда те врывались в их жилища, но победители не обращали на непонятный возглас никакого внимания, и лишь со временем кто-то решил на всякий случай записать их. К сожалению, что означают эти слова, я не знаю. Думаю, это какая-нибудь угроза или проклятие.

Ту замер, словно что-то припоминая, затем нахмурился и сжал руки в кулаки.

— Тра катриам хе но! — пробормотал он. — Да-да, совершенно верно! Обезьяночеловек, которого убил король, перед смертью произнес именно эти слова — Кулл их запомнил. Значит, все обстоит именно так, как вы рассказали. Ну что ж, еще раз спасибо, господин Калук. Если вы еще что-нибудь разузнаете, непременно сообщите мне.

— Конечно, конечно, — горячо заверил его архивариус и, поспешно откланявшись, засеменил к дверям, а к советнику тут же подскочил весьма упитанный пожилой господин, который, заискивающе улыбаясь, схватил Ту за обе руки и прижал их к своей обширной груди.

— Господин советник, — торопливо заговорил он, загородив Ту дорогу, как это только что делал Калук. — Я собираюсь кое-что сообщить вам. Надеюсь, вы выслушаете меня со вниманием во имя блага Валузии. Моя преданность королю и трону позволяет мне рассчитывать…

— Излагайте только суть, господин Ламос, — буркнул советник, перебивая, и недоверчиво глянул на толстяка, раздраженно освобождая руки, зажатые в его пухлых ладонях.

— Разумеется! Я понимаю степень вашей занятости, высокочтимый Ту, и буду краток, — горячо воскликнул придворный. — Понимаете, у меня дома живут две ручные обезьяны. Совершенно замечательные! Они такие умные и сообразительные, что просто диву даешься! И вот я подумал, а что если… — Он замолчал, выжидательно глядя на Ту.

— Ну? — нахмурился тот. — Что же вы подумали, господин Ламос?

— О я был уверен, что вы догадаетесь, — яркие розовые губки болтливого сановника расплылись в загадочной улыбке. — Все очень, очень просто! Сейчас вы оцените мою задумку! Мы запустим моих обезьян во дворец, и они мигом по запаху найдут своих сородичей. Гениально, правда?