Однако как главнокомандующий Валериан Зубов время зря не терял. Он отправил в Северный Азербайджан (Южный, собственно персидские владения, находился за рекой Араке) несколько сильных отрядов. Перед ними ставилась задача мирными средствами, а в случае отказа — военной силой, добиться от правителей небольших мусульманских ханств признания над ними протектората России.

Высылаемые в азербайджанские земли передовые отряды имели и еще одну задачу. В случае необходимости они могли и задержать авангард шахской армии. Если бы, конечно, персидские военачальники вознамерились двинуться на север’ и со своими преимущественно конными войсками перейти пограничный Араке, а затем переправиться и через более полноводную реку Куру.

За время двухнедельной стоянки русского корпуса у стен Дербента в городе окончательно установилось спокойствие, и он зажил прежней мирной жизнью. В корпусной штаб-квартире из разных источников собиралась разведывательная информация о

33

2 А.В. Шишов «Полководцы кавказских воин»

предстоящем пути экспедиционных войск. Тогда же к генерал-аншефу Зубову прибыли посланцы от Хамутай-хана с извинениями за сделанные ханскими людьми «шалости». Они возвратили захваченных в полон обозных солдат.

Командиры высланных вперед отрядов вскоре известили графа Валериана Зубова об успехах. Генерал-майор Рахманов без сопротивления занял город-крепость Баку, расположенный в просторной и очень удобной для стоянки судов бухте. А отряд генерала Булгакова занял Кубинское ханство. Впереди этих армейских войск шел со своими казаками атаман Матвей Платов, нацелившийся на Муганьскую степь и берега Куры.

Высланным вперед от главных корпусных сил отрядам пришлось в трудных условиях переходить реку Самур, имевшую в то время девять бурных протоков. Провиант снимали с фур и перевозили его через бурлящие потоки воды на верблюдах. Пехота переправлялась через протоки на повозках. При той переправе через Самур вольные фурщики и маркитанты лишились нескольких повозок, лошадей и людей. Бурная горная река смыла их в Каспийское море.

Поскольку Ших-Али бежал в горы, Дербентское ханство осталось без управления. Валериану Зубову пришла в голову мысль назначить местным правителем родного дядю беглеца — Кассим-хана. Тот с откровенной благодарностью принял от представителя Императрицы престол своего племянника.

К началу развертывания главных сил экспедиционного корпуса в Северном Азербайджане к Кавказскому каспийскому побережью подошла русская военная флотилия. Она бросила якоря у Низа-батской пристани, доставив туда из Астрахани запас провианта. Узнав об этом, Зубов направил туда Хоперский казачий полк. Ему предстояло принять и препроводить в главную квартиру привезенные морем припасы. Их погрузили на огромный караван, состоявший из 250 обозных фур и сотни верблюдов.

Русские войска начали продвижение на юг. 11 июля авангардный казачий отряд генерал-майора Платова уже стоял на берегах реки Ата-чай, а главные силы действующего корпуса — на реке Гелгели. Персидский поход продолжал складываться вполне удачно.

Однако доставленные с Кавказских гор известия встревожили Валериана Зубова. Беглец Ших-Али-хан успешно вербовал в горах в свое войско воинов, намереваясь в скором времени перейти к активным действиям. Выйдя из кавказских ущелий, ханская конница могла нанести серьезный ущерб тылам ушедшего из-под Дербента действующего корпуса, равно как и все более растягивающимся корпусным коммуникациям.

Пришедшие с гор сведения заставили генерал-аншефа отделить от себя арьергардный отряд генерал-майора Булгакова. Ему было приказано расположиться («стать на квартиры») в Кубинском ханстве и оттуда «наблюдать» за действиями бежавшего дербентского владельца, а также его союзника — хана Казикумыкского. Булгакову предписывалось в случае их «нападательных» действий принять ответные и самые решительные меры.

15 июня Каспийская военная флотилия под флагом адмирала Федорова стала спускаться вдоль Кавказского побережья на юг к городу Баку. Флотилия имела в своем составе четыре вымпела — фрегат с сильной артиллерией и три военные шхуны.

На судах находился сильный десантный отряд: 700 человек бывших запорожцев, по воле Императрицы Екатерины II превратившихся в казаков^Черноморцев. Они находились в Каспийском походе под командЪванием полковника Головатого. В состав десантных сил входили также две роты Кабардинского пехотного полка.

На следующий день, 16 июня, в ставку главнокомандующего прибыли партии платовских казаков из Баку и города Шемахи. Они привезли с собой хорошие вести.

С первой казачьей партией приехал окруженный большой свитой бакинский хан, который просил принять его под «высокое» покровительство Российского государства, чем, впрочем, владелец Бакинского ханства пользовался и прежде.

В доказательство своей преданности и усердия как вассала хан Баку представил следующее. Когда персидский шах Ага-Магомед-хан наступал на него с конной армией, то он постарался во всем угодить ему и тем отвлек персидского владыку от намерения идти на помощь осажденному русскими Дербенту. А когда получил «приятное» известие о взятии Золотых ворот Кавказа, запиравших собой вход в Закавказье, то в знак великой радости приказал стрелять из пушки.

Другая казачья партия, возвратившаяся из города Шемахи, донесла, что дорога к нему весьма плохая. Но верстах в 30 от столицы Шемахинского ханства расположено лесное урочище Курт-Булак с множеством родников, с чистейшей питьевой водой и отменным подножным кормом для лошадей. В урочище можно было расположить со всеми походными удобствами боль-

шой военный лагерь. К тому же оно находилось в удобном месте, рядом проходило несколько дорог.

Это сообщение сильно обрадовало русского главнокомандующего, обеспокоенного дальнейшими перспективами продолжения Персидского похода. Трава в закавказских степях уже выгорела, и все труднее было в кавалерийских и казачьих полках находить корм коням, не говоря уже об обозных верблюдах и волах. Запасов фуража в корпусных тылах не было уже давно.

Кроме того, доносил начальник второй платовской казачьей партии, местный хан также изъявил покорность и желание встать под «высокую» руку России. Он даже сделал поистине широкий и дружественный жест: каждому казаку выдал по рублю денег серебром, а их усталых лошадей заменил на своих, свежих. На Востоке подобное означало очень многое.

К генерал-аншефу Валериану Зубову прибыл также знатный посол от ширванского хана Мустафы. Прибывший ханский посланник в доказательство усердия своего владельца на пользу России привел следующий случай. Во время последнего нашествия персидских конных полчищ на Закавказье хан Ширвана вместе со своими подданными укрылся от врага в горах и находился там с половины февраля до весны. Действиями отрядов ширванских воинов хан препятствовал шаху Персии в продвижении за Дербент, при этом было уничтожено три тысячи вражеских конников. За это Ага-Магомед-хан на обратном пути из разгромленного Тифлиса разорил город Шемаху до основания. Посол просил Зубова не сомневаться в самых дружественных чувствах ширванского населения и его владыки к России.

Оно в действительности так и было. Граф Валериан Зубов благосклонно выслушал бека-посланника, одарил его и обещал правителю ханства всяческое пособие. С чем тот и возвратился к Мустафе-хану Ширванскому, одному из самых влиятельных владельцев в землях Северного Азербайджана.

НУРИ-АЛИ-ХАН, ШИХ-АЛИ-ХАН И ДРУГИЕ

Валериану Зубову вскоре пришлось на себе испытать все вероломство восточных правителей за доверчивость к ним. Причем измена свила гнездо в самом русском походном лагере, и генерал-аншеф чуть не поплатился за дела свои собственной жизнью.

■sSsi.

Дело обстояло так. Брат персидского шаха, Нури-Али-хан, владевший одной из богатых прикаспийских провинций, убоялся скорой мести грозного Али-Магомеда. Причина была для Востока веская: хан не захотел уступить брату-шаху редкой красоты жеребца, купленного им за четыре тысячи золотых червонцев. Персидский владыка в подобных случаях ослушания его шахским желаниям был скор на расправу. Родственные связи при этом во внимание никак не принимались.