— Хорошо, что ты хоть о детях вспомнил.

Николай Ильич обнял ее.

— Нинуша, милая, сейчас столько работы! Такое время! Вот немного разгрузимся...

Он хотел приподнять и закружить ее, но Лева и Лида повисли на нем, требуя к себе внимания. Годовалая Ниночка спокойно и молча смотрела на него, как на чужого — будто забыла ого. Николай Ильич, лукаво поглядывая на нетерпеливо ожидавших Леву и Лиду, переоделся и вдруг с криком: «Давай, казаки-разбойники!» — бросился на четвереньки на середину комнаты. Лева мгновенно вскочил ему на спину и начал колотить голыми пятками по бокам. Сопя и взвизгивая, взобралась и Лида. Началась возня. Николай Ильич мгновенно напрочь отключился от всего и сам превратился в малое дитя. Нина Августовна смотрела на мужа и детей и уже жалела, что не очень ласково встретила своего Николуш-ку. Напрасно она упрекнула его — детей он любил и, видимо, очень тосковал по ним. Отдать вечер «Военке» или семье, детям — этот выбор для него, конечно же, был нелегким.

Наступило время укладывать детей спать.

— Сказку, папа! Сказку! — шумно просили Лева и Лида.

Николай Ильич присел на край кровати и начал бесконечную сказку, сюжет которой он придумывал на ходу. Лева и Лида открыли рот от наслаждения. Лишь десятилетняя Олеся вдруг сказала:

— Бабушка не так эти сказки рассказывает. И в книжке не так написано.

— Ты, брат, очень строгая. Как мама — все тебе надо точно, — повернулся к ней Николай Ильич. — Твое дело теперь не слушать сказки, а самой больше читать. Л ну-ка, расскажи, какие книжки ты прочитала за неделю?

...Когда дети улеглись, Николай Ильич вышел в комнату, приспособленную под кухню и столовую. Нина Августовна заканчивала ежедневную постирушку. Она с усилием выпрямилась и взглянула на мужа:

— Пришел мой черед? — Синие глаза ее светились. — Только я не могу с тобой сидеть. Бери, мой посуду. И помоги выкрутить белье.

Николай Ильич засучил рукава и с удовольствием взялся за дело. Они беседовали, не прерывая спорой работы. Николай Ильич рассказал о беседе с В. И. Лениным по поводу газеты, о том, что ей непременно надо перейти в редакцию.

— Понимаешь, — убеждал он ее, — если бы это была только канцелярская работа, я бы нашел кого посадить на письма. Но тут надо, и это главное, соотносить линию партии и письма. Сразу выделять, что печатать «живьем», что передать для использования в редакционных материалах. Обобщать, выяснять, чем дышит солдат, что его волнует. Короче говоря, нужен не просто аккуратный технический секретарь, а еще и зрелый партийный работник.

— Я готова, Николушка... Только я ведь собой не распоряжаюсь. Решай в Секретариате.

— Я решу! Я их сагитирую!

— Да уж не сомневаюсь. Это ты умеешь!

...Нина Августовна перешла работать в редакцию «Солдатской правды», которая помещалась там же, в особняке Кшесинской. С первого дня появления газеты В. И. Ленин внимательно следил за ее материалами. Сам собой установился такой порядок. Каждое утро, через час после доставки газеты Владимиру Ильичу, Н. И. Подвойский заходил к нему или звонил и просил отзыва о номере. В. И. Ленин всегда очень заинтересованно говорил о том, что ему понравилось, какие статьи, заметки или огдельные места в них он считает неудачными. Ленинские рекомендации были законом для Н. И. Подвойско-10 — редактора «Солдатской правды» и для всех сотрудников редакции.

Печатание газеты оказалось делом трудным. На свою типографию у «Военки» денег не было. Напористому Николаю Ильичу с большим трудом удалось уговорить управляющего типографией градоначальника начать выпуск газеты. Правда, управляющий согласился выпустить лишь 3—4 номера. Пришлось Подвойскому подключать рабочих типографии, которые заставили типографское начальство печатать и последующие номера. В мае. однако, было все-таки отказано в дальнейшем печатании газеты. Тогда в типографию пришли около десятка вооруженных солдат — вопрос был решен окончательно.

Выпускать «Солдатскую правду» было нелегко и потому, что состав редакции был невелик. Николай Ильич по нескольку раз в день забегал в редакцию, проверял, как идет подготовка материалов, прочитывал важнейшие из них, подсказывал темы и торопил, торопил, торопил. Как-то он зашел в редакцию, чтобы справиться у А. Ф. Ильина-Женевского о подготовке очередного номера. Но того на месте не оказалось. Николай Ильич просмотрел отобранные для номера материалы — стопочка их была очень жиденькой.

— А где Александр Федорович? Номер еще не спланирован!

— Устал, пошел домой, — не отрываясь от дела, ответил В. И. Невский.

Николай Ильич вышел из особняка Кшесинской и размашисто зашагал по тротуару к дому, где жил Ильин-Женевский. Но на квартире Ильина-Женевского не оказалось. Жена Александра Федоровича, извиняясь за мужа, сказала:

— Был недавно. Говорит, что устал до того, что перестал соображать. Пошел в кинематограф развеяться.

— Гм! Можно, я ему записочку напишу?

— Пожалуйста, проходите.

Николай Ильич сел за стол, вырвал листок из блокнота. Мелким бисером побежали строчки: «Александр

Федорович! Вместо кинематографа лучше бы Вы написали статьи три. Ведь у нас к номеру завтрашнему есть только одна статья. Нет ни передовой, ни... (далее Николай Ильич перечислил, каких материалов нет, и экс-

Промтом дал 17 тем для заметок и статей! — Н. С.)... Нужно написать статьи маленькие и не позднее 3 часов дня доставить на Невский, 3». Николай Ильич перечитал записку и попросил передать ее Александру Федоровичу сразу же, как только он придет из кинематографа.

Вернувшись в редакцию, Подвойский подсел к В. И. Невскому.

— Владимир Иванович! Я вас эксплуатирую нещадно. Но мы заваливаем номер. Нет передовой. Вы пйшете за десятерых. Но передовую любому не поручишь...

В. И. Невский поправил непослушную прядь волос и вздохнул:

— Какая тема передовой?

Договорились о теме. В. И. Невский принялся за статью, а Николай Ильич подсел к сотруднице редакции писательнице Маргарите Владимировне Ямщиковой, известной под псевдонимом Ал. Алтаев. Они минут пятнадцать вполголоса, но довольно оживленно переговаривались. Потом Николай Ильич ушел. Вид у Ямщиковой был растерянный. Она обратилась к Нине Августовне:

— Да разве можно все это выполнить? И все должно быть готово к четырем часам!

— А вы не пугайтесь, — ответила Нина Августовна. — Работайте, как умеете, и до отказа. Николаю Ильичу нужно, чтобы каждый сделал все, что может. Не меньше. Давайте, я помогу.

Так работали Николай Ильич, сотрудники редакции. На требовательность и постоянные подстегивания Подвойского никто не обижался, потому что все знали, что он прав и что по-другому он не может. «Несколько особое положение в нашей редакции занимал Н. И. Подвойский, — писал после Октябрьской революции А. Ф. Иль-ин-Шеневский. — Будучи чрезвычайно занят руководящей работой в Военной организации, он к нам являлся, хотя и регулярно каждый день, но всегда урывками, наскоком, внося своим появлением большое оживление и сразу на несколько вольт увеличивал напряжение и темп нашей работы. Нося в своей изумительной голове огромное количество всякого рода мыслей и планов, он, появляясь у нас, сыпал ими как из рога изобилия, давая общее направление в нашей работе и конкретные темы наших очередных статей... Я нисколько не ошибусь, если скажу, что по крайней мере 50 процентов всех помещенных в газете статей было инспирировано им».

«Солдатская правда» стала подлинно солдатской газетой. В ней печатались заметки с фронта с конкретными

фактами, событиями, именами. Солдаты сообщали о разворовывании интендантами продовольствия, обмундирования, об оставшихся безнаказанными за зверства над солдатами офицерах и генералах, о тяготах окопной жизни и ненавистной войне, об оставшихся без кормильцев семьях. «Ваша газета, — писали солдаты Спиридонов и Мотореиок, — одна из понятнейших для нас... Она повторяет то, что мы чувствуем в душе своей». «Я чувствую потребность слышать правду, — сообщал солдат И. Герасимов, — и потому хочу иметь вашу газету «Солдатская правда»... Мы должны читать эту газету, а не буржуазную».