В 1 час дня эшелон тронулся дальше. Дорога от Энзели до Решта — так называемое Энзели-Тегеранское шоссе, начинаясь у села Казьян, на правой стороне залива, пролегает сначала вдоль берега моря и тянется среди песчаных приморских валунов, а далее втягивается постепенно в болотисто-лесистую равнину Гиляна, так напоминающую окрестности наших городов Поти и Батума.

Растительность Гилянской провинции, благодаря постоянному обилию влаги, богатая, чисто тропическая: рядом с вековым дубом растут развесистые чинары, тенистые орехи, прихотливые красавицы мимозы, каштаны, тутовые деревья, пальма, кизил, шиповник... И все это перепутано лианами, кустами ежевики и держи-деревом (особый род вьющейся колючки). Черепахи, лягушки и змеи кишат во всех речушках и оросительных канавах; лес переполнен шакалами и дикими кабанами. Среди пернатого царства можно встретить и нашу беспокойную сороку, диких голубей и целые стайки желтых канареек.

Страна сказочная, богатая, но не культурная. Не будучи геологом, можно безошибочно сказать, что в недрах гор Гилянской провинции и Талышинского ханства таятся под спудом и нефть, и каменный уголь. Персы народ неги и лени. На каждой почти версте по сторонам дороги попадаются так называемые чай-хане, в которых неприхотливые погонщики караванов и шатающиеся по дороге дервиши находят недорогой ночлег, корм для скота и так любимый персами стакан чаю да кусок сыру и темного хлеба-лаваша.

Этот последний хорошо знаком и Гребенцам, так как весь поход приходилось им питаться. Есть хочется, а возьмешь в рот — один песок.

Верстах в четырех от Решта эшелон был встречен двумя Гребенс-кими сотнями — 2-ю и 3-ю, выстроенными в конном строю, сбоку дороги, развернутым строем, командир дивизиона есаул К-в, отрапортовав командиру полка, радостно приветствовал родных Гребенцов с прибытием в Персию. Гремела музыка и взаимное Гребенское перекатное — «ура». Так «авангард» встречал «главные полковые силы», т. е. слова есаула, сказанные им в Грозном на проводах 2-й сотни, сбылись скорее, чем можно было предположить.

Присоединив сотни к хвосту эшелона, тронулись дальше. Вдали на шоссе виднелась группа всадников, среди которых выделялась мощная фигура начальника отряда генерала Г-ва, а далее у опушки города, по сторонам дороги, расставлены были шпалерами встречавшие эшелон Сальянцы (206-й Сальянский пехотный полк. — П. С. /К/.) и сотня Лабинского полка.

Приняв рапорт от командира полка, начальник отряда подъехал к эшелону и поздравил его с благополучным прибытием. Проходя сквозь шпалеры Сальянцев, эшелон обменялся с ними взаимными приветствиями; Гребенские трубачи играли Сальянский полковой марш, пехота держала «на краул», и с обеих сторон неслось могучее, несмолкаемое «ура».

Подошли к Рештской дорожной заставе с русским трехцветным шлагбаумом. Здесь прибывшие части эшелона были встречены гилян-ским консулом с супругой, его секретарем, начальником заставы, старшинами города и другими лицами. Перезнакомились, и эшелон потянулся дальше. Начальник отряда со своим штабом проводил Гребенцов и батарею до места ночлега, назначенного в район расположения 2-й и 3-й сотен, где на всех прибывших был уже приготовлен вкусный ужин.

Во дворе 2-й сотни расположился штаб полка, 5-я сотня, трубаческая, пулеметная команда и батарея, а 1-я сотня и учебная команда вернулись обратно и разместились на ночлег в караван-сарае, занимаемом 3-й сотней. Не нашедшие себе места при сотнях господа офицеры разместились на ночлег в особой комнате у Лабинцев. До позднего вечера суетились Гребенцы, устраиваясь на ночлег.

В Реште штаб Гребенского полка и вновь прибывшие сотни оставались пять дней, томясь неизвестностью о том, что будет завтра и где и как придется коротать время. Из Казвина и Тегерана доходили до

начальника отряда самые неопределенные, а подчас и ложные слухи о положении дел в столице Персии.

20-го ноября в 7 часов утра 2-я и 5-я сотни, под командой войскового старшины С-на, вместе с пехотными разведчиками спешно выступили в село Менджиль, для занятия моста на реке Сефид-руд. Были слухи, что мост может быть не сегодня завтра занят фидаями, выступившими, будто бы, уже из Тегерана с целью оказать русским войскам сопротивление. Болтали также о том, что этот капитальный мост, имеющий в длину около 70 сажен, минирован персами, с целью взрыва его во время прохода нашего отряда. А потому в этот же день рано утром 1-я Гребенская сотня, с пулеметной командой назначенная в летучий разъезд, выступила к мосту с целью захвата его и обороны до подхода наших войск. К утру следующего дня сотня, сделав переход в 81 версту переменными аллюрами, блестяще выполнила возложенную на нее задачу и захватила мост.

Выступившие из Решта дивизион Гребенцов и разведчики Сальян-ского и Шемахинского пехотных полков, под общей командой полковника Д-ва, в свою очередь спешили в Менджиль на помощь Гребенской сотне. Для ускорения марша пехотные разведчики были посажены на наемные фургоны, и отряду придано было название «летучий».

Фургоны мало помогали делу и только задерживали движение конницы, прикованной к этому импровизированному «летучему» отряду.

Казалось, проще было бы чисто кавалерийскую задачу и поручить выполнить кавалерии.

В тот же день, спустя полчаса по выступлении «летучего» отряда полковника Д-ва, из Решта выступили по дороге в Казвин Сальянцы, две батареи, саперы, штаб Гребенского полка и трубачи.

3-я сотня целиком была придана к штабу отряда для сопровождения отрядного обоза, состоявшего всего из четырех повозок.

Таким образом, от 4-сотенного Гребенского полка в руках его командира остались лишь трубачи да Георгиевский полковой штандарт. Ни везти, ни охранять его на биваках и ночлегах было некому, а потому командиром полка для этой надобности оставлено было от учебной команды одно отделение в 6 человек.

Такая уже участь казаков. Их вечно раздергают и рассуют, что называется, во все дыры, и командир полка остается ни с чем, хоть сам становись на часы к штандарту.

К 4 часам дня Гребенцы прибыли на ночлег в селение Имам-Заде-Гашим, сделав переход в 32 версты. Здесь они догнали «летучий» отряд, стоявший на привале. Запряженные фургоны с разведчиками стояли на

дороге, а Гребенские сотни в стороне кормили лошадей, которые доедали «торбы». Через четверть часа «летучий» отряд выступил далее по дороге; около селения Рустам-абад этот отряд имел ночлег, на котором учебная команда Гребенского полка, следовавшая в авангарде отряда, охраняла его, выставив сторожевые посты и две заставы. И казаки, и их кони томились, а ничем не связанная пехота спокойно спала. Когда на утро следующего дня «летучий» отряд подошел к Менджильскому мосту, то таковой, находясь уже в руках Гребенской сотни, оказался совершенно целым, а слухи о минировании моста превратились в сказку. Отряд прошел дальше в село Менджиль, а охрана моста по-прежнему оставлена была на конных Гребенцах, в числе 14 человек при офицере. Переночевавши в селении Имам-Заде-Гашим, куда только поздно вечером, уже в темноте, прибыли следовавшие сзади, в составе колонны полковника К-зе Сальянцы, две батареи и 3-я Гребенская сотня, конвоировавшая, как сказано уже выше, обоз отрядного штаба, колонна наутро следующего дня выступила далее в селение Рустам-абад. Переход предстоял в 21 версту.

От селения Имам-Заде-Гашим Энзели-Тегеранское шоссе сразу резко меняет свой прежний характер. У самой дороги справа возвышаются горы, покрытые сплошным лиственным лесом, а слева величаво катит волны красивый, широкий Сефид-руд. За рекой вдали, по склонам гор, видны сосновые рощи, сады да кое-где небольшие селения.

Дорога втягивается в дефиле, то живописно поднимаясь крутыми зигзагами вверх, то спускаясь лентой в глубокие овраги. Шоссе прекрасно разработано и настолько широко, что два больших фургона, запряженных четвериком, свободно могут разминуться в любом месте. Пассажирское движение по шоссе довольно значительное, и почтовые лошади изрядно-таки выбиты постоянным гоном днем и ночью, а потому проезжающие экипажи следуют со скоростью только