— Господи Иисусе, Габриэлла. Успокойся, детка. Иди ко мне.

Мне пришлось сморгнуть пару раз, чтобы понять, что фраза "иди ко мне" вообще значила. Я стояла на другом конце комнаты, отходя от него с каждой новой слезой. Слезами, о которых я даже не знала до того момента. Невыносимая боль. Я бы не пожелала ее даже злейшему врагу. Господи всемогущий. Да, я все это знала, но не так. Это не было так реально. Не настолько.

  Теперь у нас были проблемы. Блять, если дальше будет только сложнее, то проще пойти просто пустить себе пулю в рот. Блять. Блять. Блять. Я опустился на колени рядом с ней и взял ее за руки. Еще секунду назад мы были с ней в кровати, занимались сексом, и я описывал ей нашу брачную ночь, а теперь это. Что бы это ни было.

Я знал, что виноват тут я, но это не мешало мне перекрутить ситуацию в свою пользу.

— Так дальше и будет, Габриэлла? Может сразу расскажешь все, что ты вспомнила? Давай выложим все на поверхность. Давай, малышка. В чем еще ты можешь меня упрекнуть? — спросил я, жестикулируя руками.

Она не взорвалась в ответ, как я ожидал. Не указала на то, что это я во всем виноват. Что я выстраивал первые шесть лет нашего брака. Она не атаковала меня правдой, которую я заслуживал. Она попросила меня уйти.

— Я не могу сейчас находиться рядом с тобой, Пэкстон. Пожалуйста, уйди.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Я так больше не могу. Ненавижу это чувство.

— Никогда так не говори, Габриэлла, — приказал я строгим тоном. К черту. Мы не сдадимся после всего, что мы пережили, особенно сейчас.

Она оттолкнула меня двумя сильными толчками в грудь, желая причинить боль, в этом я был уверен. Я поймал ее кисти и прижал спиной к закрытой двери. Понадобилось всего два шага.

— Ты не знаешь, что я чувствую, Пэкстон, — сказала она хриплым и дрожащим голосом.

— Расскажи мне. Не убегай. Расскажи.

— Я не знаю, как это объяснить. Я словно застряла между двумя мирами и не могу выбраться. Не знаю, достаточно ли слаба эта Габриэлла, чтобы простить тебя. Расскажи мне, что ты услышал на видео. Не лги, Пэкстон.

— Я только что рассказал, — признался я. — Я скрыл свой план обрюхатить тебя, чтобы превратить в рабыню. Я скрыл то, что ты сейчас увидела. Ты пошевелила рукой. Я не резал тебя намеренно. Ты, блять, пошевелилась.

Не знаю откуда взялась сила, но моя плачущая жена превратилась из слабой и обезумевшей в злую и чертовски сильную. Она оттолкнула меня одним легким толчком, а ее левый хук застал меня врасплох.

— Не делай из себя жертву. Не смей разыгрывать эту карту. Я была напугана. Я была в ужасе, а тебе было плевать. Тебя это не волновало!

Чувствуя вкус крови на уже отекшей губе, я пошел за ней, но застыл на месте, когда она перепрыгнула на другую сторону кровати и указала на меня пальцем со словами:

— Нет, Пэкстон. Нет. Не подходи ко мне. Не трогай меня, черт возьми!

Я обошел кровать, но она перекатилась на другую сторону.

— Серьезно? Прекрати, Габриэлла. Подойди ко мне.

— Нет, не подходи ко мне. Просто уйди. Сегодня ты спишь на диване.

Я сделал еще один шаг, подбираясь чуть ближе. Она начинала злить меня.

— Я не собираюсь этого делать.

— Тогда я пойду на диван.

— Нет, ты тоже не будешь там спать. Габриэлла, послушай себя. Ты думаешь, что я эгоистичен из-за "тараканов" моих родителей, из-за первой жены, которая мне изменяла, из-за решения отдать тебя Лейну той ночью. Если бы я мог вернуться в прошлое, не повторил бы этого, Габриэлла. Думаешь, только ты можешь говорить о справедливости? Ты ошибаешься. Ты не говорила "нет". Ты ни разу не говорила "нет". И даже если ты не хочешь признавать этого, ты никогда не жаловалась. Нас все устраивало, Габриэлла. Ты помнишь только начало, но не середину и конец.

— Да пошел ты. Ты ублюдок. Я боялась тебя, и ты использовал мой страх, чтобы сделать из меня свою секс-рабыню, домохозяйку и "трофейную" жену. Я не робот, черт возьми, я жена.

Черт. Она была права. Я коснулся языком трещины на губе, образовавшейся из-за кулака жены.

— Это и несправедливо, Габриэлла. Я не могу ничего изменить. Неважно, как сильно я хочу этого, не могу. Я могу рассказать тебе вещи, от которых ты съежишься, но в чем смысл, Габриэлла? Я не могу ничего изменить. Ты все равно продолжишь винить меня. У тебя и дальше будут эти видения, пока ты не вспомнишь все. И каждый раз ты будешь забивать очередной клин в наши отношения. Я не знаю, как это исправить, но так быть не должно. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, но мы должны найти компромисс.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, и я заметил, что ее обнаженное тело расслабилось. Она не отпрыгнула на другую сторону, когда я подошел к ней, и не ударила, когда я обнял ее.

— Я не могу вернуться в прошлое, Габриэлла, но если бы мог, не знаю, были бы мы вместе сейчас.

— Что это значит? — спросила она, тяжело вздохнув и прислоняясь ко мне.

Я поцеловал ее в макушку, почувствовав при этом боль в губе, и закатил глаза.

— Ты была той, кто был мне нужен в тот момент. Я не выбрал бы вторую Татьяну. Я был нужен тебе не меньше, чем ты мне.

— Мне нужна была защита.

— Габриэлла. — Я коснулся ее подбородка. Повернув ее лицо ко мне, я взял его обеими руками. — Я считал, что ты просто шлюха с улицы. Это мне и было нужно. Девушка, у которой не было назойливых родителей. Их так волновало то, что их дочь встречается с таким неудачником, как я, что даже от Роуэн отказались. Она даже не знает об их существовании. Ты относилась к ней лучше, чем Татьяна. Куда бы она ни пошла, с ней всегда была няня. Она не садилась рядом с ребенком на пол, чтобы поиграть с ней, не говорила с ней так, будто она особенная, как это делала ты. Я никогда в жизни не встречал такого нежного человека, как ты. Роуэн почувствовала в тебе что-то при первой же встрече. Я держал ее на руках, а она сжимала в своих маленьких кулачках ткань моей футболки. Жаль, что ты этого не помнишь, Габриэлла. Я никогда этого не забуду. Я сказал ей, что тебя зовут Габриэлла, и ты угостила ее малиной. Малышка рассмеялась так, как никогда раньше. Не знаю, почему она посчитала это смешным, — сказал я, изо всех сил стараясь напомнить ей о других временах. Подобных временах.

— Может потому что с ней никто раньше не играл, и я не была нежной, я была сломленной.

— Я не знал этого, детка.

— И это снова случится.

— Знаю, и я всегда буду рядом, но не нужно бить меня.

— Мне жаль, немножко.

— Немножко?

— Ну ты вроде как заслужил это.

— Согласен. Если тебе захочется ударить меня, бей.

— Спасибо, мне от этого будет легче.

Я усмехнулся и поцеловал ее в губы.

— Черт возьми. Ляг уже, чтобы я мог тебя трахнуть.

Габриэлла опустилась на спину, а я залез на нее. И я вошел в нее, и снова трахнул, только в этот раз прижимая к матрасу. Ей придется стать Гудини, чтобы сбежать от меня. Мой член с легкостью входил в нее, увеличиваясь с каждым толчком.

— У нас будет ребенок? Маленький ребенок?

— Не знаю. Я все еще не осознала этого.

Я медленно двигался, контролируя движения так, чтобы мой пах касался ее набухшего клитора.

— Думаешь, это неправда?

— Не останавливайся, — простонала она, когда я сделал бедрами круговое движение, не выходя из нее. — Я знаю, что это правда, потому что слышала сердцебиение, но все еще не осознала реальность происходящего.

Я улыбнулся ей, наблюдая, как напряженное выражение ее лица сменялось расслабленным, по мере приближения оргазма. Мне нравилось это выражение, нравилось ощущение ее обнаженного тела рядом с моим, нравилось, как ее ногти врезались мне в кожу, нравилось, как она кричала от удовольствия, как выгибалось ее тело подо мной. Я понимал, о чем она говорила. Тоже не мог осознать, что все это происходит по-настоящему. Мне нужны были доказательства.