Фактически Краснов вступил с немцами в оперативно-стратегическое взаимодействие. Он стремился увлечь немцев дальше на восток. Чтоб они заняли Царицын или хотя бы потребовали от советской власти передать этот город и ряд других донским казакам.

Но в конце мая 1918 года обстановка на юге России стала меняться. 14 мая правительство Грузии приняло решение просить немецкого покровительства. И 25 мая немецкие войска высадились в Поти. Тогда же немцы «по просьбе б станиц» высадили десант на Таманском полуострове. И, наконец, в конце мая вРоссии началось восстание Чехословацкого корпуса. Чехи могли распространиться вниз по Волге и при помощи местных белогвардейцев образовать новый антигерманский фронт. Для немцев это было очень не во время, так как 27 мая германское командование начало наступление на Западном фронте на реке Энн, которое 5 июня стало захлебываться. Все это подталкивало германское командование к решению выйти к бакинской нефти без серьезных боев броском через Черное море, а донских казаков использовать как буферное государственное образование против чехов. Тем не менее была подготовлена операция по форсированию Дона и захвату Батайска. Удар наносился совместно немцами и казаками. Бои шли 30 мая и 2 июня (н.с.). Краснов привлек к совместной операции отряд Глазена-па* состоявший из донских казаков, но входивший в Добровольческую армию. Батайск был занят, но дальше немцы не пошли. «...Появление наше на территории, на которую Украина не имеет никаких претензий, обозначало бы нарушение нашего договора (с большевиками. — А.В.)», — объясняли они⁴⁴⁸.

Во второй половине июня германское командование, исчерпав поводы, оправдывающие продвижение на Кавказ по территории Дона и Кубани, и готовясь к генеральному наступлению на реке Марне во Франции, остановилось на варианте выхода к Баку через «союзную» Грузию и пошло на установление демаркационной линии между советскими и германо-украинскими войсками. 17 июня было заключено соглашение между представителями командования советских и германских войск о приостановке военных действий. 23 июня копия договора о демар-_v кационной линии был а передана в войска⁴⁴⁹. Бои местного значения под Батайском шли до июля. i

События на Западном фронте вынуждали немцев действовать на востоке руками «русской контрреволюции»⁴⁵⁰ . Краснова они усиленно подталкивали к занятию Царицына, чтобы «замкнуть» регион с востока. А чтоб атаман сам не перешел на сторону чехов, его стали усердно снабжать оружием и деньгами.

На совещании германского руководства в Спа генерал Лю-дендорф отмечал, что на казаков «оказывать влияние можно только с помощью денег»⁴⁵¹. Ранее истраченных на казаков 15 миллионов марок оказалось мало, и Людендорф просил ведомство иностранных дел выделить дополнительно сумму «молча и без особых указаний». На все возражения он повторял: «Без денег мы не сможем удержать казаков. В таком случае наше положение могло бы осложниться. Мы не сможем тогда больше рассчитывать на поставки зерна... Если мы не позаботимся о донских казаках, то они перейдут на сторону Антанты. Этому нужно помешать»⁴⁵². Как видим, германскому командованию приходилось не только брать с Дона (продовольствие), но и давать Дону, оплачивать его лояльность.

Атаман Краснов, постоянно шантажирующий немцев своими контактами с «добровольцами», стремился урвать, где только возможно. Когда германское командование вело переговоры с советским руководством о демаркационной линии, Краснов склонял немцев, чтобы они потребовали провести эту линию по Волге, начиная от Камышина, по Азовскому и Черному морю, иначе он якобы не мог поставить немцам требуемое продовольствие, так как на Дону намечался неурожай и положение могла спасти лишь Задонская степь. На это германское командование ответило, что «при настоящем положении дел нет, однако, никакой надежды достигнуть такой сдачи территории, как только при помощи военных действий»⁴⁵³ .

В Спа было решено: «Стремление донских казаков к самостоятельности не следует поощрять. Верховное главнокомандование, однако, считает обязательной военной необходимостью привлечь на свою сторону донских казаков, снабдив их деньгами и оружием, чтоб удержать от объединения с чехословаками. Верховное главнокомандование окажет при этом тайную поддержку казакам, так что политическому руководству вовсе не следует об этом знать...»⁴⁵⁴.

Сами немцы Дон самостоятельным государством не признали, но повлияли на контролируемую ими Украину, которая была признана самостоятельным государством и Германией и Советской Россией, и Украина — «Украинская Держава» — 7 августа 1918 года признала, в свою очередь, Всевеликое Войско Донское.

Подобная система взаимоотношений устраивала до определенного времени и немцев, и подавляющее большинство восставших казаков. П.Н. Краснов писал, что по внешнеполитической ориентации «все хлеборобы и большинство интеллигенции было за немцев, кадеты и многочисленные политические беженцы — за союзников»⁴⁵⁵ .

Немцы прекрасно осознавали эту расстановку сил на Дону. Когда в августе собрался Большой Войсковой Круг и возникла еще одна кандидатура на пост Донского атамана (кадетская оппозиция выдвигала деникинского ставленника А.П. Богаевского), немцы остановили поставку снарядов на Дон, и новый претендент снял свою кандидатуру. Потом он, отчитываясь о работе своего ведомства (при Краснове он возглавлял правительство и отдел иностранных дел), в сердцах сказал: «Наша внешняя политика определяется тем, что мы прижаты к стене»⁴⁵⁶ .

Главным итогом доно-германских взаимоотношений стали: дипломатическая поддержка; помощь оружием и военной техникой; открытая военная поддержка на начальной стадии общения. Все это, однако, не стоит переоценивать. Сам Краснов важнейшим результатом считал то, что немцы, начиная с мая и до конца 1918 года, прикрывали Всевеликое Войско Донское с запада.

Вторым союзником донского руководства в рассматриваемый нами период времени была Добровольческая армия.

Как только началось восстание в Кривянской под Новочеркасском, подпольная организация Аксайской станицы командировала старшего урядника Зацепина на Кубань, на поиск Добровольческой армии. В Задонье к Зацепину присоединились казаки восставших станиц, которые тоже искали помощи в борьбе с большевиками. По дороге они встретили добровольческий разъезд полковника Борцевича, который проводил их в штаб Деникина⁴⁵⁷.

Донская «делегация» просила Деникина «помочь восставшим добровольцами и оружием». Деникинцы конечно же решили «помочь»⁴⁵⁸.

По воспоминаниям Романа Гуля, Добровольческая армия, отбитая от Екатеринодара и потерявшая генерала Корнилова, получила «приглашение» идти на Дон в Вербное воскресенье, когда была в станице Успенской. «В разговорах на паперти узнаем, что приехала с Дона делегация, зовут туда, что донские казаки восстали против большевиков и уже очистили часть области.

Все радостны. Неожиданный просвет! Едем на Дон, а там теперь сами казаки поднялись! Какая сила!». И «добровольцы» устремились на север, делая на подводах по 70—80 верст в сутки⁴⁵⁹.

Делегаций было несколько. Еще одну такую делегацию Гуль видел в Великий четверг на станции Лежанка. Это были три «запыленных донца-казака» станицы Егорлыкской. «В синих по-луподцевках, шаровары с красными лампасами, фуражки лихо сбиты набекрень, из-под них торчат громадные вихры волос», — так описал их Гуль.

«Все встали, чисто, как один, — говорит широкоплечий рослый казак. — Из половины области их уже выгнали, теперь вас только ждем, нас за вами депутатами послали».

Добровольческая армия вернулась из 1-го Кубанского похода на территорию Дона и вступила в станицу Мечетинскую в составе 3519 человек. 1500 раненых «добровольцев» были направлены в Новочеркасск. Непосредственно в строю без учета кубанских частей было 2000 «добровольцев»⁴⁶⁰ .