Представитель союзников генерал Пуль, который видел много белых генералов, считал Краснова самым способным российским офицером из всех им встреченных, а организацию Донской армии — на более высоком уровне, чем где-либо еще в России664.
Собравшийся Большой Войсковой Круг произвел Краснова в генералы-от-кавалерии. Но донская интеллигенция — кадеты, — опираясь на Деникина с его «союзнической ориентацией», повела атаку на атамана, обвиняя его в «немецкой ориентации». Характеризуя их, Краснов в подражание Столыпину заявил: «Нам нужно Всевеликое Войско Донское — некоторым людям нужны великие потрясения»665 .
Краснов сделал ставку на рядовое казачество. «Дон для донцов!» — провозгласил он. Казакам он заявил, что не верит в иноземную помощь: «Помните, не спасут Россию ни немцы, ни англичане, ни японцы, ни американцы — они только разорят ее и зальют кровью... Спасет Россию сама Россия. Спасут Россию ее казаки! ...И тогда снова, как встарь, широко развернется над дворцом нашего атамана бело-сине-красный русский флаг — единой и неделимой России».
Таким образом, подтвердив казакам, что хозяева на Дону — они, Краснов открыто сказал «добровольцам» и либеральной
оппозиции, что цель у него такая же, как у них, — единая и неделимая Россия. Разница была в методах.
Тем не менее борьба с переменным успехом шла до выборов, которые были назначены на 12 (25) сентября.
В дело вмешались немцы. Их вполне устраивал Краснов. Они не желали передачи власти на Дону проденикински настроенному АП. Богаевскому, которого усиленно двигала на атаманский пост либеральная оппозиция. Перед выборами на закрытом заседании Кругу была зачитана телеграмма немецкого командования, которое требовало вновь избрать атаманом Краснова и угрожало в противном случае изменить существующие доброжелательные отношения к Дону со стороны немцев.
В результате голосования 234 голоса были поданы за Краснова, 70 — за Богаевского, 33 делегата подали пустые бюллетени. Краснов остался на своем посту.
Члены Круга разъехались по станицам и полкам. Перед отъездом они составили указ, в котором были слова: «Одна мысль, одна воля да объединит нас: помочь Атаману в его тяжелом и ответственном служении Дону...».
Не разъехалась лишь оппозиция. Оппозиционеры, в большинстве своем новочеркасские жители, остались с председателем Круга В.А. Харламовым в Новочеркасске в законодательной комиссии и повели, как считал Краснов, «серьезную подпольную работу для замены атамана Краснова — “Германской ориентации” атаманом Богаевским — “союзнической ориентации”».
В) АРМЕЙСКОЕ КОМАНДОВАНИЕ
Непосредственное руководство Донской армией осуществлял управляющий военным и морским отделом Донского правительства, командующий Донской армией с 5 (18) мая 1918 года генерал-майор Святослав Варламович Денисов (1878—1957).
Денисов происходил из дворян Войска Донского. Предки его владели обширными земельными пожалованиями в Донецком округе (под Шептуховкой). Он получил прекрасное образование: Донской кадетский корпус, Михайловское военное училище, Николаевская академия генерального штаба. Службу Денисов проходил в лейб-гвардии Атаманском полку. И. Калинин писал, что будущий донской главком имел прозвище «Светик»666 .
Большую часть Первой мировой войны (16 августа 1915— 21 марта 1917 гг.) Денисов прослужил начальником штаба 2-й Сводно-казачьей дивизии, которой командовал П.Н. Краснов. Полгода прокомандовал полком.
Во время господства большевиков на Дону он скрывался в станице Богаевской. Когда началось восстание, стал начальником штаба при командующем Донской армией генерале К.С. Полякове. Когда в командование вступил П.Х. Попов, Денисов принял на себя руководство Южной группой. Сторонники Попова считали, что Попов назначил Денисова командовать, «чтобы не обижать» его667 .
Характером Денисов был крут. На рапорте об убийстве в слободе Степановка Таганрогского округа одного казака наложил резолюцию: «Приказываю в слоб. Степановке повесить 10 жителей, наложить контрибуцию в 200 000 рублей и сжечь всю деревню». Лишь вмешательство Войскового Круга спасло деревню от казней и поджога, и дело об убийстве было передано в военный суд668 . В своих записках, вышедших после Гражданской войны, Денисов признавал, что после занятия Новочеркасска «лиц, уличенных в сотрудничестве с большевиками, надо было без всякого милосердия истреблять. Временно надо было использовать правило: “лучше наказать десять невинных, нежели оправдать одного виновного”»669.
Атаман Краснов, имея опыт совместной работы с Денисовым, назначил его командовать Донской армией. Он писал: «Командующему армией генералу Денисову Атаман безусловно верил. Он с ним сжился за время войны... Они думали одними думами и понимали друг друга с полуслова»670 .
Учитывая малый командный, но большой штабной опыт Денисова, а также волевые качества и жизненное кредо Атамана Краснова, можно предположить, что Краснов отводил Денисову роль нештатного начальника штаба при своей особе (щтатным начальником штаба был еще более молодой генерал И. Поляков), послушного исполнителя воли Атамана.
В составе высшего командного состава Донской армии ясно просматривается преемственность с командным составом казачьих частей старой русской армии. Из 18 донских генералов, которые в 1917 году командовали дивизиями, по меньшей мере 13 оказались в рядах Донской армии или на дипломатических
или административных постах во Всевеликом Войске Донском. Так же были задействованы по меньшей мере 13 бывших бригадных командиров.
Из 66 командиров полков и пеших батальонов примерно половина оказалась на службе Всевеликому Войску Донскому. Однако, как мы уже указывали, все эти чины тяготели к административным постам. На строевые должности — командиры отрядов, полков — пробились многие, закончившие Мировую войну сотенными командирами.
Во многом тяготение высших военных чинов к административным и иным нестроевым должностям объясняется характером борьбы и установлением на территории области военного режима, концентрацией всей власти в руках военных; одно лицо становилось и окружным атаманом, и командующим войсками (Мамонтов, Алферов). И Краснов, исходя из способностей каждого начальника, с июля 1918 года стал освобождать военачальников от административных обязанностей.
Во-вторых, это было нежелание и неумение воевать в непривычных условиях и непривычными средствами (о чем ниже).
В-третьих, — естественная усталость от Мировой войны. Ниже мы увидим, как многие лихие вояки из рядовых, георгиевские кавалеры при первой возможности дружно полезли в станичные коменданты, в милицию и т.д.
Что касается деловых качеств высшего командного состава Донской армии, они были достаточно высоки. Соперники-«добровольцы», боровшиеся за влияние на рядовое казачество, пытались распространить мнение, «что казачьи низы способны и доблестны, а верхи бездарны и невежественны» (впрочем, это относилось к кубанцам). Даже верховный вождь «добровольцев» М.В. Алексеев говорил, что у казаков «некоторые сотенные командиры были на своих местах, но выше — сплошные неудачники». В унисон с Алексеевым звучат слова донского офицера И. Плахова: «У нас были хорошие командиры полков (часто из прапорщиков) и очень часто плохие генералы...»671 .
Исключение в глазах «добровольцев» составляли донцы, ушедшие на службу в Добровольческую армию. П.Н. Врангель, неоднозначно относившийся к донским генералам (Мамонтова он терпеть не мог), о тех из них, кто служил у «доброволь-
цев», отзывался очень хорошо: «...выдающийся кавалерийский начальник, кавалер ордена Св. Георгия IV и III степени, генерал Савельев»672, «блестящий кавалерийский начальник, прекрасно разбиравшийся в обстановке, храбрый и решительный...» — о том же Савельеве673. Справедливость требует сказать, что Виктор Захарович Савельев был действительно выдающимся военачальником, заслужившим за время Мировой войны «Георгиевское оружие» и два ордена Святого Георгия. Заслужил он их на посту начальника штаба 1-й Донской дивизии, а затем командира уланского полка.