Сначала у нее мелькнула мысль, чтобы Роберт, он же «полковник Рудольф», отдал Масю распоряжение отпустить мадам Дюпон на свободу. Но она тут же ее отбросила. Что будет, если бельгиец что-нибудь заподозрит или же пожалуется своим друзьям? Следовательно, этот путь ненадежен. И она решила организовать нападение на конвоиров арестованной.

Номер за номером набирает она и дает указания каждому подпольщику, где ему следует находиться в районе авеню Анри Мартен ровно в двенадцать часов дня.

Конечно, не просто в такой спешке собрать полдюжины крепких мужчин. Многих нет дома, другие — в отъезде, третьи не могут уйти с работы. Поэтому и Роберту придется принять участие в деле. Хотя «Кошка» и знает, сколь опасно это для него.

Роберт жмет вовсю на педали, так как авеню Анри Мартен находится на значительном расстоянии от гостиницы «Лютеция». По пути из телефонной будки он сообщил «Кошке», что все идет по плану. Через десять минут Роберт сворачивает к месту сбора. Все участники собрались уже там.

Наконец, когда, казалось, прошла целая вечность, дверь дома номер 101 открывается. Двое полевых жандармов выводят маленькую бледную женщину и собираются посадить ее в ожидавший у края дороги серый армейский автомобиль.

В это время на тротуаре создается толкучка. Прежде чем оба немца опомнились, они оказались в толпе жестикулирующих, по всей видимости, о чем-то спорящих французов.

Внезапно каждый из солдат получает толчок в спину и, споткнувшись, падает, растянувшись во весь рост на земле. Они успевают увидеть, как какая-то женщина в красной шляпке хватает за руку арестованную, и обе исчезают в толпе. Французы начинают разбегаться. Арестованная же и женщина в красной шляпке как сквозь землю провалились.

Придя в себя, жандармы вскакивают, выхватывают пистолеты, кричат вслед убегающим и стреляют для острастки в воздух.

Но французы, только что толпившиеся на тротуаре, исчезли как привидения. Через несколько секунд улица опустела.

Только одному из них скрыться не удалось. Это молодой человек в синей спецовке на велосипеде.

* — Стой, стой или стреляю! — кричит ему вслед еф

рейтор.

Но Роберт продолжает ехать, не имея даже возможности куда-либо свернуть. Да и двери всех ближайших домов оказались закрытыми на засов. За его спиной раздаются выстрелы. Вот одна пуля свистнула возле его уха.

Остается каких-то десяток метров, и он сможет свернуть в переулок. В висках его стучит кровь, перед глазами красные круги. Еще раз он слышит голос ефрейтора.

Затем раздаются два выстрела. Но Роберт их уже не слышит: две пули пробили ему толову.

Мадам Дюпон вскоре встречается с мужем и сыном. В тот же вечер «Кошка» переправляет всех троих л неок-купированную часть Франции.

Полковник Рудольф и весь абвер встали, как говорится, на уши, узнав о случившемся. Кто скрывался за этим? Единственный свидетель, попавший в руки немцев, был мертв.

«Кошка» как победительница возвратилась в свое убежище. Но еще долго она жалела погибшего так бессмысленно молодого монтера, одного из своих лучших информаторов.

Хуго Блайхер внимательно слушал рассказ «Кошки». И хотел того или нет, он не мог отказать в признании заслуг этой маленькой изящной женщины, обладавшей большой энергией и огромным мужеством.

Глубоко дыша. Матильда откинулась на спинку кресла. Ее лицо порозовело. Ей хочется с головой окунуться в атмосферу этого фешенебельного ресторана и забыть, что из-за нее проливалась кровь и скоро, очень скоро прольется ее собственная...

Оркестр играет широко известную мелодию из «Веселой вдовы» Легара, и Матильда тихонько подпевает: Пойду к Максиму я,

Там ждут меня друзья...

Куплеты исполняются на английском языке.

— Смотри-ка, — удивляется Блайхер, — вы знаете английский текст?..

— Да, — коротко отвечает «Кошка», почти что агрессивно. — Я знаю лично и английского офицера из комнаты номер 55-а военного министерства в Лондоне!

— Вы имеете в виду человека, которому направлялись ваши радиосообщения?

— Вот именно, того самого, — на лице «Кошки» появляется озорное выражение. — А знаете, где я с ним познакомилась? Здесь, в этом ресторане, всего несколько месяцев тому назад. То был чудесный вечер...

И рассказала Блайхеру, что англичанин прилетал специально на двухместном спортивном самолететипа «Лай-сендер» в одну из светлых лунных ночей. Эта машина способна приземляться на любой поляне или просеке. Офицер британской секретной службы хотел ближе познакомиться с подпольной организацией «Интераллье» и в один из вечеров пошел с «Кошкой» в «Максим» — в разгар войны, на территории оккупированной Франции.

— Здорово! — вынужден был признаться Блайхер.

Дерзость «Кошки» впечатляет.

— Но наш поход тогда чуть было не кончился плачевно. — признается Матильда, и на лице ее появляется вы-

ражение как у нашалившей школьницы, которую застали, как говорится, на месте «преступления». — Когда мы с ним сидели вон за тем столом, дверь внезапно открылась, и в зал вошел мой друг из СД. Да, да, тот самый фюрер СС, погибший позднее в России. Так что нам с англичанином пришлось исчезнуть через черный ход.

«Кошка» прерывает свой рассказ. Она заметила взгляд, брошенный украдкой Блайхером на часы. Внезапно она почувствовала удушье. Ей становится жарко... Два часа пролетят очень быстро, и немец доставит ее обратно в тюрьму, в холодную, грязную, кишащую клопами камеру.

«Нет, нет, — так и хочется ей закричать, — я не пойду в тюрьму, ни за что на свете...»

— Вам стало нехорошо? — от Блайхера не укрылось, что «Кошка» вдруг побледнела, а ее зеленые глаза широко раскрылись.

—Да ничего, — она покачала головой. — Просто я вспомнила ночь, проведенную в камере. Это было ужасно...

Быстрым движением она наливает шампанское в свой бокал и смотрит на Блайхера ставшим сразу серьезным взглядом.

— Я думала, ну вот и все. Каждый раз, когда я слышала шаги в коридоре, я думала: вот идут за тобой, чтобы забрать на расстрел. Каждая секунда ожидания становилась вечностью.

«Кошка» отпивает глоток шампанского. В глазах ее появляется блеск, блеск удерживаемых слез. Но она находит в себе силы, чтобы храбро улыбнуться.

— Я представила себе всю драматичность положения, если бы меня спросили о последнем желании. Оно было бы невыполнимо.

— А вы не хотели бы его открыть мне? — спрашивает Блайхер, в его низком голосе чувствуется теплота, которая действует на Матильду успокаивающе.

— Видите ли, при трезвом рассмотрении этого желания оно прозвучит довольно странно и может быть истолковано неправильно. Но для меня оно чертовски серьезно. Так вот, я хотела бы провести последние минуты своей жизни в объятиях человека, которого очень люблю и который подарит мне всю свою нежность. Я не ищу забвения в последнем страстном порыве, но то. чего мне всю

мою жизнь так не хватало: понимания, нежности... Вы, пожалуй, скажете, что это глупо...

Голос Матильды прерывается.

Блайхер видит, что «Кошка» старается взять себя в руки. Но, несмотря на это, две крупные слезы медленно текут по ее лицу. Хуго чувствует себя беспомощным, как почти все мужчины при виде плачущей женщины. Он даже не знает, что и сказать, чувствуя себя по непонятной причине виновным.

— Извините меня... — говорить дальше «Кошка» не может. Ее маленькая, твердая рука сильно сжимает бокал, как бы ища в нем опору.

Тонкое стекло вдруг разлетается. Шампанское проливается на скатерть и смешивается с кровью из большой рваной раны. Но никакого болезненного вскрика не сорвалось с губ «Кошки». Она продолжает держать руку в прежнем положении и беспомощно смотрит на Блейхера.

Тот вскакивает и завязывает ее руку своим носовым платком, чтобы остановить кровь. И уже через минуту они мчатся на машине в ближайшую немецкую медчасть.

Воздух в маленькой комнате пропитан специфическими медицинскими запахами. В ней жарко натоплено, из-за чего «Кошке» становится плохо. Но она лишь крепко сжимает зубы, когда дежурный врач начинает вытаскивать пинцетом осколки стекла из раны.