Кто-то говорил на украинском суржике:

– Ти думаєш, ти герой? .. Не-а ... ти не герой ... Це ми герої, а ти російське гівно, або станеш їм зараз[84].

– Посмотрим, что тебе удастся львовское мурло! – Ответили ему, и Цветаев узнал голос капитана Игоря.

– Я не дам тобі швидко померти! Ти мені все розповіси![85]

Цветаев услышал глухой звук, вслед за ним сдавленный стон, и только мог догадываться, что это значит.

– А это, мурло, видел?! – Капитан Игорь не только хотел быстро умереть, он хотел умереть красиво, не изменяя самому себе.

Цветаев преодолел поворот и заглянул вниз. Комнат было две, первая была превращена в медицинский склад: на полках валились шприцы, коробки с лекарством и хирургический инструмент. Вторая, в которой находился, судя по всему, капитан Игорь, была за лестницей в глубине подвала.

Стараясь двигаться бесшумно, Цветаев сделал два шага и заглянул в комнату: это была операционная, переделанная под пыточную. Капитан Игорь сидел, привязанным к медицинскому креслу. Он увидел Цветаев в тот момент, когда он ударил по затылку бандерлога, стоящего к нему спиной. Ноги и бандерлога, который держал в руке молоток, подкосились, и он ткнулся лицом вперёд, но успел развернуться на бок, и Цветаев ударил его ещё раз. Молоток отлетел в сторону.

– Не добивай! – сказал капитан Игорь. – Помоги мне!

Одного взгляда на его правую ногу было достаточно, чтобы понять, что пальцы на ноге раздроблены в лепёшку, и всё это в грязи, в крови и в рвоте, а на левой руке у капитана Игоря словно одета красная перчатка. Пол же вокруг залит кровью, и штанина по колено тоже в крови.

– Держи, старик! – Цветаев сунул ему автомат, достал аптечку с промедолом и вколол в ногу прямо через штанину.

«Стариком» Цветаев называл всех тех, которым он доверял. Теперь и капитан Игорь попал в этот список.

– Коли ещё один, – сказал, кусая губы капитан Игорь.

Чувствовалось, что до этого он терпел, а с появлением Цветаева отпустил пружину. Лицо его изменилось. На нём появилось страдание. Должно быть, боль была нестерпимая.

– Сердце не выдержит, – сказал Цветаев.

– К чёрту сердце! – скомандовал капитан Игорь. – Коли! Варёные мухи!

Но в этот момент его отпустило. По лицу словно пробежала волна благодати. Он даже попытался сгоряча подняться.

– Куда?! – возмутился Цветаев и разрезал ремни, которыми был привязан капитан Игорь, подхватив его сзади под руки, протащил метра три и усадил на кушетку в противоположном углу.

Тяжелым был капитан Игорь, таким тяжелым, что у Цветаева перехватило дыхание.

– Ну и здоров ты, – сказал он.

– Фу… – наконец-то вздохнул капитан Игорь. – Думал, мне конец. Варёные мухи!

Он мгновенно пришёл в себя, чтобы стать прежним капитаном Игорем.

– Надо выбираться отсюда, – сказал Цветаев, сунув капитану Игорю фляжку с чаем, а сам достал медицинский жгут, который таскал с собой, и перетянул ему ногу.

Что-то не давало ему покоя. О чём-то он забыл и не мог вспомнить.

– Найди мне какой-нибудь шину и перевяжи руку, – сказал капитан Игорь, приканчивая содержимое фляжки.

На раздробленные пальцы он старался не смотреть. Пока Цветаев возился с его рукой, пока искал в складе шину и костыль, пока приводил в порядок его ногу, бандерлог на полу застонал и сел. Цветаев подскочил и замахнулся молотком.

– Стой! – приказал капитан Игорь. – Вначале я спрошу. Чуешь меня?

– Да… – ответил бандерлог гнусаво и со странным уканьем.

– Откуда вы узнали, что мы здесь?

– Нам позвонили на рассвете.

Он ещё не пришёл в себя, он ещё был в шоке и ощупывал свою голову, из носа у него капала кровь. На Цветаева и на молоток он даже не обратил внимания.

– Во сколько позвонили? – подался вперёд капитан Игорь и покривился. – Варёные мухи!

В зубах у него невесть как появилась любимая спичка.

– Минут за пятнадцать… до взрыва.

И опять гнусавость не понравилась Цветаеву. Он подумал было, что бандерлог в полубессознательном состоянии, а потом вспомнил, что гнусавость происходит у тех, кто привык скороговоркой твердить молитвы. Католик, понял он, только католики бегают в церковь по десять раз на день, словно им больше делать нечего, иначе добропорядочные соседи донесут, что он не такой, как все. И они ещё учат нас свободе выбора!

– За пятнадцать?! – недоверчиво переспросил капитан Игорь посмотрел на Цветаев. – Ты понял? – Он вынул спичку изо рта и с возмущением тыкал ею в Цветаева.

– Нет, – признался Цветаев.

– Они знали, что мы здесь! Понимаешь? Знали! Что вам сказали? – потребовал он. – Что? Конкретней!

– Сказали, что будет снайпер и наверняка прикрытие, но не сказали, что и где именно произойдёт, – бандерлог повернул голову наконец в сторону Цветаева и наконец увидел его.

– Поэтому вы, дураки, и палили?

– Мы думали, вас будет больше… – монотонно ответил бандерлог, и его прононс уже стал надоедать Цветаеву, потому что приходилось напрягаться, чтобы осмысливать услышанное.

Цветаев наконец сообразил: майданутый с запада, он проглатывал звуки и, наоборот, добавлял шипящие, а ударение вовсе было непривычным для русского уха. В общем, полная тарабарщина, хотя, если прислушаться, то можно было уловить суть разговора.

– Понял или нет? – капитан Игорь перевёл взгляд на Цветаева.

Спичку от возмущения он сжевал в два счёта.

– Сообразил, – ответил Цветаев, хотя доводы капитана Игоря его смущали.

– Кто-то сыграл умнее нас. Вначале мы убираем этого вашего ляха, а потом вы убираете нас? Здорово придумано! Так или нет?

– Так… – признался бандерлог. – Мы даже не знали, что это будет эмиссар ЕС. Мы здесь гуляли, девочки, понимаете?

– Праздновали так, что шампанское капало с потолка? – с насмешкой спросил капитан Игорь.

– Приказали взять тебя живым… – так же монотонно поведал бандерлог, – и допросить.

– С пристрастием?

– Ага… – кивнул бандерлог.

– А ты исполнитель?

– Ага…

– И как это понимать? – капитан Игорь уставился на Цветаева.

Цветаев прикинулся дураком:

– Не знаю.

Хотя в первую очередь подумал о Полторабатьке и Гирном. Блин! – сообразил он, Пророк дал маху, не подстраховался! А с другой стороны, он ничего не мог сделать без команды сверху. Значит, что? Значит, нас предали? Но об этом нельзя говорить капитану Игорю, иначе он вообще с катушек слетит.

– А я вот знаю! Простота хуже дурака! – распалялся капитан Игорь. – Знаю точно, что нас подставили! Варёные мухи!

– Не может быть! – невольно воскликнул Цветаев.

Не мог Пророк так рисковать, уж он-то осторожней всех, уж его-то жизнь научила.

– В таких войнах всё может быть, – заверил его капитан Игорь. – Враги, где угодно! Кстати, ты очень вовремя появился.

– Старался, – буркнул Цветаев, из скромности глядя в сторону.

Он всё ещё не любил капитана Игоря, хотя что-то изменилось в их отношениях, нерв, который жил в капитане Игоре, всё ещё смущал его. Бандерлог спросил абсолютно равнодушно:

– Вы меня убьёте?..

– А ты как думаешь? – мгновенно среагировал капитан Игорь.

Бандерлог дёрнулся так, словно его укусил слепень, и с носа упала жирная капля крови:

– Я вам всё расскажу!

Был он безликим, с широкой головой, затылок имел плоский и невыразительный. Такого увидишь в толпе и не обратишь внимания, разве что на затылок, однако в глазах у него свернулась змея бандеровской селекции. И Цветаев подумал, что его отпускать нельзя, что он опасней всех в округе, идейный враг. Такие на майдане и прыгали, а потом отрезали нашим головы и кричали: «Смерть ватникам!»

– Валяй! – рассмеялся капитан Игорь и схватился за ногу, хотя Цветаев уложил её в шину и туго обмотал бинтами. Бинты окрасились кровью и йодом.

– Я вообще-то, за вас! – живо поведал бандерлог под ироничным взглядом капитана Игоря. – Только не знал, как перебежать! Мне надоел этот бедлам! Я в Москву хочу! Москва большая, не то, что Киев. В Киеве не доделанный Крещатик, река и Владимирская горка, а Москве – Красная площадь, Воробьёвы горы, ВДНХ и ещё много чего! Я сам однажды в «Букмаркете» участвовал.