Композитная дверь скользнула в сторону, впустила в комнату струйки воздуха. Харрис Марш замер в проёме: он вглядывался в темноту холодного коридора, из которого, казалось, послышался шум. Никого. Выдохнув, Марш шагнул в каюту. В шагах чувствовался незримый груз, давящий на плечи. Тяжесть тревоги и ответственности. Ведь ему надлежало полосонуть пространство и через цепь фазирующих маяков передать важное сообщение на Землю.

Каюта такая же безжизненная — не верилось, что здесь мог кто-то жить. Неестественная белизна комнаты, буквально ощутимая на вкус: как вата, смоченная спиртом. Аромату аккомпанировал маслянистый запах батарей, а отсутствие окон лишь набавляло горечи. За толстыми стенами, прошитыми слоями изолятора, слышен натужный гул безжалостной стихии. Безумные морозы и кислотные бури за стальной скорлупой жилища заставляли смириться с неудобствами быта и отсутствием вида.

Как и полагает убежищу, выдержан стиль минимализма: лишь самое необходимое. Нет удобной мебели, нет того уголка, в который хочется вернуться после смены. Но есть лаконичное рабочее место. Стол, на нём стопка накопившихся записей с тех. содержанием, компьютер, камера.

Марш ещё раз осмотрелся. Убедившись в одиночестве, включил запись.

— Отчёт экспедиции Сцевола, номер 12-5-70/1АА. Докладывает специальный куратор Харрис Марш. Сегодня 1008ой день с момента высадки. Перечень предписаний выполняется без значимых замечаний, работа ведётся в плановом режиме. Несмотря на постоянное переохлаждение, буровые преодолели рубеж в восемьсот метров. По оценкам команды, до забора образцов осталось два месяца.

В голову со скрежетом полезли образы скорёженного металла.

— Последнее ЧП датировано 28ым октября: полгода назад, в начале сезона бурь. Новых ЧП не было до вчерашнего дня… — К горлу подступил ком. Сглотнув, Марш продолжил рассказ безучастной камере.

— Вчера случился инцидент, требующий безотлагательного рассмотрения. Вышел из строя механизм АН453-С аппарата П5В [производства и приготовления продуктов и прочих питательных веществ]. Износ как причина поломки. Починить своими силами — возможности нет. Штатные средства израсходованы. Ровер с набором запасных комплектов был потерян… уничтожен 28ого октября. Без починки механизма лигирование белковых масс невозможно. Придётся обеспечивать питание команды запасами пая. По расчётам, при самом экономном потреблении, нам хватит запасов на 4 месяца. Но для того что бы завершить бурение, провести исследования и вернуться на Землю этих припасов никак не достаточно.

Речь прервалась, мысли собрались в узел. Тут Марш обнаружил, что крутит в руках вещицу. Металлический фотоснимок поблескивал гранями.

— Персонал ничего не знает. Осведомлены только младший техник Хайдер — обнаруживший поломку, научная глава экспедиции — доктор Раймонд Зим и я. Мы с доктором считаем необходимым принятие активных санкционированных действий. Необходимо сформировать и отправить группу на север луны: в сектор китайской станции Шугуан, с целью приобретения у них нужной детали.

Лоб Марша сморщился, точно у ребёнка, которому поднесли противное лекарство.

— К русским идти — смысла нет. По неутонченным данным русские не синтезируют пищу, а питаются консервантами. Они и находятся дальше: 327 км, против 213 км до Шугуана, хоть обе эти базы и расположены по одной линии от нас. К тому же, они здесь дольше всех: 9 лет. И за последние три года от них не поступило ни одного сообщения. Не известно живы ли они, цело ли их оборудование, остались ли запасы.

Мысли стало сносить куда-то в сторону. Снимок скользнул в стол.

— Местные переговоры ни к чему не приведут, только отнимут время. Лишь договорённость правительств решит задачу. Шугуан и населяющие его бюрократы подчинятся прямому приказу Китая. Этому просим способствовать. И нужно спешить: на счету каждый день. Харрис Марш. 12.05.2070. Кера — луна Эреба, Пояс Койпера.

Мерзкий привкус на губах после доклада. К месту было бы сбить его сигаретой. «Чёрт бы их всех побрал, не дали протащить даже мелкие радости». Дверь вновь скользнула. Марш побрёл в столовую, где его ждал персонал, не подозревающий о назревшем кризисе. Переживания за них сжимало душу. Одно утешало: жернова рутинных дел перемелют все тревоги. Но уже сейчас он ощущал, что груз, его давящий, стал меньше. Командование вскоре будет в курсе, сразу как сообщение преодолеет космические дали. Еда ещё не закончилась. И работа продолжается. Жить можно. Остаётся ждать ответа. Пережить эти полторы томительные недели.

Датчики движений разбудили коридорные лампы. Из конца прохода за дальним углом раздался шум. На выглянувшей площадке боролось двое разгорячённых техников: Хайдер и ДиТёрк. Вернувшись со смены, они из силиконовых срезок выплавили эрзац-мяч и теперь, устроив игрище, старались пронести снаряд до импровизированной базы. Дружки, захваченные игрой, продолжали противоборство, не отвлекаясь на появившегося куратора. Коренастый ДиТёрк напирал на высокого, похожего на сноп сена, Хайдера, и, по всей видимости, вел в счёте.

Впервые за сутки морщины на лице марша Марша уступили место добродушной улыбке. Наблюдая за тем, как экипаж обжил этот холодный уголок космоса, на душе становилось тепло и возникало что-то похожее на радость. В такие моменты он невольно забывал и о расстоянии в неполный световой год, отделяющем от родной планеты, и о экстремально низких температурах за стеной, об аммиачных бурях. Оставалось забыть о намечающемся голоде.

— Это ещё что? — провизжал подкравшийся доктор Зим. Полные стеклянного блеска глаза прищурились, губы сжались в нить. Вместо старческого лица такыр с сотней трещин.

Техники встрепенулись, пойманные с поличным. Хайдер, выпучив глаза, застыл на месте, ДиТёрк чертыхнулся — «дерьмо!» — и нагло повилял из комнаты, таща за собой остолбеневшего приятеля. Зим перегородил выход, расчехлил зачин для порки. Россыпь нравоучений и угроз градом била по виновным, но бессильно осыпалась низ. Техников не пугали ни штрафы, ни докладные. В космосе нет денег, профсоюзов, правительства. Сама иерархия с подчинением двух налитых силой техников хлипкому старику была номинальной, держалась на порядке, установленном ещё на Земле (а Земля сейчас далеко). Техники этого не понимали, то чувствовали. Марш же понимал со всей ясностью. Может и Зим понимал, да только по-старчески забыл, отвлёкшись на брюзжание.

Руки Марша подхватили техников, — Парни, чего встали? Срочно идите проверять ровер! Геологи жаловались на трансмиссию. Завтра же рейс в лабораторию! Нечего стоять. Лекцию потом дослушаете. Хотя я по глазам вижу: вы и так всё поняли. — Марш протолкнул непутёвую парочку мимо Зима в коридор. Они благодарно кивнули.

— Марш, ты что себе позволяешь? — пропыхтел Зим — Какого чёрта потворствуешь ребячеству и расшатываешь авторитет руководства? Особенно сейчас! Особенно когда всё должно выполняться чётко!

— Именно из-за этого "сейчас", доктор. — Марш успокаивал Зима, который махал руками, словно отгоняя мух, — Через неделю-две закончится синтезированная пища. Получив порошок на обед вместо еды, тотчас возникнут догадки о положении дел. Так пусть плохие вести и тяжёлые времена застанут наших ребят отдохнувшими и, насколько это позволяет, довольными. Вы же не захотите увидеть этих работяг злыми, замученными, и в довершение — голодными? Вот и правильно. Это опасная смесь.

— Такие решения должен принимать глава экспедиции! Слышишь? Тебя назначили моей правой рукой. Назначали! Сам бы я такого помощника не выбрал. Да у тебя же учёной степени нет, технического профиля нет! И чёрт бы знал, что у тебя там есть. А теперь, вы подумайте, этот недоучка, эта тёмная лошадка меня поправляет. Чёрт, я вообще слабо понимаю, зачем тебя к нам пристроили.

— Уверяю Вас, дорогой доктор, мои навыки хороши и отточены, да так, что прям переливаются на полуденном солнышке. Но они другого поля. Скажем так, с заботой о состоянии персонала и миссии, я справляюсь. Буду справляться и дальше. Иную работу брать не спешу. — Что бы излишне не злить доктора, Харрис не стал упоминать о части протокола под пунктом 3.7: "При возникновении угрозы целям миссии экспедиции и/или безопасности ключевых членов персонала, командование переходит к специальному куратору".