Всё бы и шло себе тихим ходом, если бы мне не тот звонок сослуживца. Звонит, говорит, что взвод направлен в регион моего профиля, где мне я работал, где осталась агентура и контакты. Меня и подернуло ностальгией, ну знаешь: старые места, старый мир авантюр и горячей крови. Но я отказался. Всё-таки щепетильное задание. И обещание данное себе. Но какая-то безнадёжность в прощальных словах товарища пошатнула мою решительность. Я сутки думал. Ничего не говорил семье. Вновь связался с ним. Озвученная сумма окончательно склонила. "Выручить боевых товарищей и срубить деньжат для семьи — чего плохо?" — думал я. Но преданные обещания оборачиваются бедами.

Пока был в командировке, притворялся миротворцем, в нашем городке этого самого мира не хватило. Уже потом узнал все обстоятельства. Жена после работы шла забирать дочь из ясель. Городок маленький и тихий без всякого отрепья. Когда думаешь так, забываешь про гастролеров. И вот именно когда меня не было, а мои девочки были одни… эти сукины дети поймали мою жену с ребёнком. Напали и избили. Зачем, на что рассчитывали и что ещё они сделали, я не знаю, и даже думать не хочу. Но знаю другое. Трёхлетняя дочь несколько часов рыдала возле тела матери, пока не приехала помощь. У жены — множественные переломы и разрыв внутренних органов. У дочки — изувеченная психика в детском возрасте.

А узнал я об этом спустя две недели. Хорош, папашка, да? Спаситель судеб на задании без связи с миром. Как узнал, тут же улетел домой. Прилетел и… и расписался в собственном бессилии. Жена не приходит в сознание, дочь не говорит, выродков уже нет в городе. Нет так же как и денег на лечение моих малюток. Полученной с командировки выручки едва хватало на пару операций, а жене их предстояло ещё с полдюжины. Плюс трансплантации. Я не мог терять временя. На этот раз уже я звонил и умолял сослуживого друга. Всё ему рассказал, стал упрашивать подёргать по связям, найти самый безумный или самый бесчеловечный подряд, лишь бы с толстым гонораром. Не важно, насколько сложное задание предстояло, ради моих крох, я был к нему готов. Друг сказал, что понимает, что сделает всё, что в его силах, но не более того. Сказал особо не рассчитывать.

Телефон зазвонил через неделю. К тому времени я уже заложил дом, продал машину вместе с катером. Сослуживцу удалось через пятые руки выйти на кадровиков космической экспедиции. Правительству был нужен послушный пёс с внушительным послужным списком, отточенными навыками и гарантией верности. Я подошёл по всем параметрам. Не глядя подписывал контракты, жал руки и на все соглашался. Лишь бы пообещали помочь моим девочкам. С того момента я потерял право на волю и протесты. Как, в общем, и право на самого себя. А право на прощение дочери я потерял ещё раньше. Уже потом, перед отправкой, мне довели суть того, подо что я слепо подписался. Сказали, если не выполню задание, если предам страну, если ослушаюсь правительство, то окажусь под трибуналом. А наказание разделят жена и дочь. Не знаю, насколько это законно, юридически обоснованно, но моих близких буквально взяли в заложники. Мне отрезали все ходы, оставив только право на успешное исполнение, или, если это потребуется, на героическую смерть. Посмертное выходное пособие в виде страховки — это, конечно, приятно, но утешает мало.

Как проклятый аргонавт, оказался меж Сциллой и Харибдой. Но эй, разве век героев, не кончился сто лет назад?

Знаешь, даже после всех этих пресловутых самопожертвований, я не надеюсь на прощение. Но меня поддерживают только мысли о спасении близких. Но я так спешил их спасти, что не успел попрощаться. О чём жалею. А теперь… всё застыло над пропастью.

Выговорившись, Марш замолчал. Тишина повисла на несколько минут. Решился её нарушить Смит.

— Сэр, мне сложно судить. Я человек наёмный, одинокий. У меня никого нет, поэтому не могу примерить на себя Вашу ношу. Но, как это видится мне, не так важно отношение Вашей семьи к Вам. Важно знать, что Ваше дело правое. Сэр, я считаю, что Вы поступали достойно. Как по отношению к семье, так и к товарищам, стране.

Марш криво улыбнулся.

— Но разрешите уточнить, сэр? — продолжил отладчик, — Какие дальнейшие действия Вы намерены предпринять?

— Нет смысла что-то делать без актуальной информации. Будем разведывать, копить силы и готовиться к следующим манёврам, — в словах Марша звучали ноты крепнущей уверенности, — Что там с этими двумя техниками?

— Этот, я извиняюсь, холуй Хайдер скинул Ваше поручение на ДиТёрка. Сам скрылся. Полагаю, поджал хвост и прячется за доктором Зимом.

— А Фрэнк? Есть вести?

Из-за тёмно-бардового покрова метущей пыли робко пробивались огни, кружащие в небе. Фрэнк Киби дернул рычаг акселератора на себя — композитные тормоза надрывно взвыли. Учёный десяток минут возился с радиоаппаратурой, попутно проклиная свои научные степени; наконец разобравшись, передал позывной китайской базе и стал ждать ответа. Здесь, у подножия внушительного шихана, на вершине которого громоздилась база, ощущалось всё величие китайского исполина. Шугуан был кратно больше названного побратима Сцеволы: как в необъятную ширь, так и в недостижимую высь. Оседлав гору, водрузив на неё три этажа строений, Шугуан выбросил верх монументальный шпиль, чьё остриё дерзко вспарывало небесное полотно и там скрывалось из виду. Основательно, ничего не скажешь. И бог его знает, сколько ещё этажей они прорыли вглубь горы. На фоне этого сооружения одноэтажная база Сцеволы виделась куцым трейлерным парком.

Старый геолог, посвистывая, изучал гиганта. Зашуршала рация, веснушчатая рука застыла над ней. Фрэнк сознавал трудность предстоящих переговоров. Ему случалось сталкиваться с бюрократизмом восточных коллег. Да ещё этот лунный дворец. И всё равно он считал, что нудная и неудобная дипломатия лучше прагматичного милитаризма. Возможно, он покроет себя позором и попадёт под трибунал на Земле за то, что отдал все наработки чужой стране. Но это мало беспокоило Фрэнка. Чистые руки важней чистой репутации.

Впустили на базу без колебаний. В примыкающем к шлюзу ангаре следы переполоха — видимо, Фрэнк застал хозяев врасплох своим визитом. Услужливый персонал помог снять громоздкое снаряжение. Кейс с данными всё время оставался при нём.

Геолога сопроводили к просторной комнате и оставили ожидать. Шелковистые красные стены сглаживали звуки, создавали волшебную приглушенность. Тишина и покой. Даже ход времени утратил отчётливость. Остался только запах: в воздухе витал какой-то экзотический аромат с цветочными оттенками и вкраплением тлеющих листков — наверно благовония. И ещё это красное знамя, величественно смотрящее на гостя со стены.

Сложно сказать, прошло пятнадцать минут или весь час, прежде чем вошли эти четверо — руководство базы. Ламинированные лица с застывшим спокойствием, формально приветливые улыбки, за которыми сложно разглядеть настоящие мотивы.

— Для нас честь принять в нашей обители такого выдающегося учёного. Надеюсь Вы не испытали сложностей по пути? — Произнёс с акцентом первый, подавая руку на западный манер.

Фрэнку был знаком этот человек. Точней его работы и портрет под ними. Чжиган Кэ — именитый учёный, бывший министр науки Китая и нынешний глава экспедиции Шугуан. И, по всей видимости, приверженец длинно-пышных церемоний. Неизвестно сколько ещё отмерили под заигрывающие приветствия, но время поджимало. Фрэнк, не размениваясь на любезности, сразу перешёл к существенному.

— Уважаемые коллеги, Вам известна участь, постигшая нас. С ней связана цель моего визита. Конечно, для каждого учёного честь поднимать науку своей страны на новые высоты. Но каждый учёный прежде всего человек, которому не безразлична судьба товарищей. Потому я соглашаюсь на Ваши условия. Прошу принять эти данные. И если такова Ваша воля, примите и мою готовность остаться работать под вашим знаменем. В замен я прошу об одном: вместе с деталью, позвольте моим коллегам по возращению остаться на родине. Уверяю, Вы ничего не упустите: они все молоды и неопытны. («и им есть что терять, в отличие от меня» — недоговорил Фрэнк).