С другой стороны, ничего на свете не происходит зря. Садовник выдвинул чудную идею, как использовать помещение, и предложил создать в заброшенной галерее зимний сад. Не пропадать же такой красоте просто так. Задумка неплоха, можно было попробовать, Мальцев загорелся. Теперь у него вместо несостоявшейся художественной галереи имелся в наличии совершенно замечательный зимний сад, где очень приятно отдохнуть и работается прекрасно. Ему нравится, и гости в восторге. Так что от этой безумной затеи Елены он потерял совсем немного. Можно считать, вышел из переделки без особых потерь. Художественная страничка была перевернута. Елена возненавидела и художников, и искусство в целом заодно. Больше ее подобные идеи не интересовали. Хлопотно, непонятно, утомительно и никакого шика.

Однако через некоторое время у нее появилось новое увлечение. Довольно странное, на его взгляд. Для Елены главным критерием абсолютно во всем был один бог — мода, которая диктовала свои закидоны в довольно узком кругу бомонда. Или, если точнее, бомонд диктовал собственную моду. Тусовка заводила песню, Елена ее подхватывала не задумываясь. Поэтому, когда в доме начали мелькать личности кришнаитского толка, Мальцев удивился не на шутку. Мода на бритоголовых, не от мира сего людей в желтых балахонах закончилась давным-давно. Остались, конечно, особо одаренные, которые не смогли расстаться с поднадоевшим порядком воплем «харе, Кришна», но это их личное дело.

На удивленный вопрос о новой затее Андрей не получил вразумительного ответа, но из пламенной речи жены понял, что он бездушный сухарь, которому не дано понять глубинные тайны сознания духовных во всех отношениях людей. Кришнаиты вели себя по сравнению с художниками почти прилично. Ели мало, не шумели, тусовались в самой дальней комнате, груды стеклянной тары после себя не оставляли и не буянили. В доме только беспрестанно воняло пряными индийскими благовониями, чего Мальцев не переваривал органически.

Но и кришнаиты как-то очень тихо и незаметно исчезли. И слава богу. Он был счастлив, что Елена сама все поняла и вернулась к нему от этой глупой затеи. И все вроде бы наладилось. Они пережили тогда второй медовый месяц. Андрей вырвался на три дня, и они улетели в Прагу. Просто чтобы побыть вдвоем, побродить по старым мощеным улицам, полюбоваться старинными замками, попить замечательного чешского пива.

И все равно Елене чего-то в жизни явно не хватало. Ее все время что-то мучило, заставляло бросаться из одной крайности в другую, хотя сама она не могла объяснить, что ее так выкручивает и не дает спокойно жить. Андрей стал замечать, что все чаще жена возвращалась с вечеринок в изрядном подпитии. Он не мог постоянно ее сопровождать, старался, конечно, выкраивать время, но не всегда это получалось. Работа отнимала слишком много сил и времени. Ну не мог он себе позволить роль вечного пажа при королеве. Однако не сидеть же и молодой красивой женщине одной в огромном скучном доме из-за того, что он вечно занят по горло. Есть водитель, охрана. Елена всегда в безопасности.

Ничего страшного, пусть веселится, думал Мальцев. Он даже любил эти моменты, когда она возвращалась к нему разгоряченной после очередной вечеринки, возбужденная выпивкой, танцами, взглядами и объятиями чужих мужчин. Андрей жутко ревновал и любил ее от этого еще сильнее. А еще он ей безгранично доверял. Лично ему крамольная мысль об измене или интрижке никогда не приходила в голову. К чему искать эфемерное нечто, когда он владеет истинным сокровищем безраздельно и лучше этого нет ничего. Мальцев был уверен, что и Елена думает так же. Каким же он был наивным глупцом! А ведь шептали доброжелатели со всех сторон, намекали, пытались открыть ему глаза. Он такие разговоры пресекал на корню, а особо навязчивых доброхотов даже посылал куда подальше.

Потом наступил момент, когда Елена впала в депрессию. Ни с того ни с сего, без всяких видимых причин. Она вдруг превратилась в затворницу, перестала ухаживать за собой, целыми днями слонялась по дому в пеньюаре со стаканом виски в руках и устраивала истерики всем подряд без малейшего повода. Это было очень тяжелое испытание. Андрей не сразу понял, что случилась беда. Нервы и нервы, а кто серьезно относится к этому слову? Но оказалось, что Елена тяжело больна. Когда она попыталась на его глазах вскрыть себе вены, он перепугался не на шутку и понял, что пора принимать срочные меры.

Какие она устраивала истерики, что творила, вспомнить страшно. А он маялся и не знал, как помочь самому родному и близкому человеку. Потом, когда лечение у лучших светил не помогло, по совету врачей Мальцев отправил Елену в закрытую клинику в Швейцарию. Лечение было довольно долгим, но эффект превзошел все его ожидания. Елена вернулась домой спокойной, какой была когда-то прежде. Мальцев был на седьмом небе от счастья. Но что-то неуловимым образом изменилось в их отношениях после ее поездки. Он не мог надышаться на жену, проводил с ней как можно больше времени, выдумывал милые глупости, чтобы лишний раз увидеть ее улыбку, прислушивался к ее дыханию по ночам. И с каждым днем все более четко понимал, что он ей не нужен, муж ее раздражал уже только тем, что находился рядом. От этого было очень больно, но Мальцев не собирался сдаваться.

Потихонечку Елена вновь начала выходить в свет. А потом вдруг с энтузиазмом закружилась в таком бешеном ритме, что он перестал понимать, есть у него жена или нет. У них началась такая странная семейная жизнь, что они порой не виделись целыми неделями. Когда он уходил из дому, жена еще спала. По вечерам ее, как правило, дома не было, возвращалась она глубокой ночью, когда спал он, и это в лучшем случае. Могла и вовсе не вернуться. Все попытки спокойно поговорить, что такой образ жизни неприемлем и вреден для ее здоровья, натыкались на глухую и равнодушную стену. Елена поднимала на него прекрасные глаза, улыбалась с непонятной иронией и никогда не пыталась оправдываться.

В результате все его безуспешные усилия достучаться до нее обернулись против него же. По словам Елены, оказалось, что он равнодушный, никчемный, толстокожий, не способный понять душу женщины. Он не умеет отдыхать и наслаждаться и вообще погряз в своей работе по маковку. А она не монахиня и не обещала сидеть безвылазно в золотой клетке. Не нравится ему так жить, пожалуйста, она готова на развод хоть завтра. Последний аргумент заставил Мальцева отступить. Он не хотел развода, он слишком любит свою пусть взбалмошную, со странностями, жену. Андрей знал, что не сможет без нее, а значит, не должен укорять ее и обижаться по пустякам. Но чем дольше они так жили, тем больше отдалялись друг от друга. Словно невидимый, но крайне добросовестный каменщик каждый день надстраивал эту проклятую невидимую, но ничем не прошибаемую стену между ним и его женой.

И вот наступил тот страшный день, когда жизнь Мальцева потеряла всякий смысл и нанесла ему удар, от которого он вряд ли когда-нибудь оправится. Все оказалось тривиально, как в плохой кинокомедии. Андрей забыл дома папку с документами. Документы могли понадобиться после обеда, и недолго думая где-то около полудня он отправился домой. Неплохой вариант, по крайней мере, в кои-то веки пообедает в спокойной домашней обстановке, а не в кафе. Кухарка у них отменная, наверняка побалует какой-нибудь вкуснятинкой. И Ленку свою дорогую увидит. Может быть, она уже проснулась после вчерашней вечеринки. А если спит еще, не беда, разбудит нежным поцелуем.

В приподнятом настроении, предвкушая встречу с женой, Мальцев вошел в гостиную. Пусто. Он на цыпочках поднялся на второй этаж и заглянул в спальню. Вот Ленка удивится и, может быть, даже обрадуется. По дороге еще букет цветов купил, кретин. В спальне он жены тоже не обнаружил и тогда, немного расстроившись оттого, что сюрприз с нежным поцелуем не удался, пошел по дому в поисках хоть одной живой души. Странно, никого не было, прислуга тоже куда-то подевалась.

Однако за дверью бильярдной он услышал признаки жизни. Не задумываясь приоткрыл дверь и… отпрянул. Ничего себе, веселенькие дела творятся в его доме, когда хозяева отсутствуют! На уютном диванчике в углу комнаты расположилась живописная парочка, самозабвенно предающаяся любовным утехам. Ничем не прикрытые тела исполняли черно-белую симфонию любви. Мужчина был чернее ночи, из-за его широкой спины светлокожую партнершу было почти не видно.