Вот о чем думал тогда Кадыров. Но началась война, и наступил тот роковой день в августе 1941 года...

Накануне Кадыров и еще шесть красноармейцев (все среднеазиатских национальностей) полдня пролежали в поле, скрываясь в зарослях проса. Два дня назад под Уманью полк их был разбит, многие погибли, оставшиеся в живых рассеялись мелкими группами. Куда теперь идти, никто не знал. Кадыров прижимался горячим лбом к холодному стволу винтовки. Было страшно. Отчаянно хотелось жить, но он понимал, что еще день-другой — и немцы их обнаружат. Придется отстреливаться, то есть вступать в бой. А это — верная смерть. Неужели ему в двадцать два года доведется так глупо и бесславно закончить жизнь? Ведь он ее так хорошо начинал! В девятнадцать лет — заведующий массовым отделом комсомольской газеты «Большевистская смена». В двадцать, после шестимесячных курсов в Ташкенте, — заведующий отделом пропаганды Карагольского райкома ВЛКСМ. Потом — армия, служба в полку тяжелой артиллерии, вступление в члены ВКП (б)... Кадыров скрипел зубами, вспоминая об этом. Все, чего он достиг в мирной жизни, все, чем он гордился, теперь оборачивалось против него. С таким прошлым попробуй выжить! А выжить надо обязательно. Ради этого стоит зачеркнуть всю прежнюю биографию. Потом, если повезет, он продолжит ее как-нибудь по-иному, попытается вновь отыскать свое особое место в жизни. Пока же надо стать простым, малограмотным солдатом-мусульманином — это для немцев больше подходит.

Кадыров увлек красноармейцев на дно балки и объявил, что выхода у них нет, надо сдаваться. Воевали сколько могли, говорил он, дальше лезть на рожон просто бессмысленно. Его спутники — молодые солдаты первого года службы (иные из них, кроме уставных команд, не знали ни слова по-русски) — безвольно поверили ему. Ночью, отойдя в сторону, Кадыров сжег партбилет, солдатскую книжку и другие документы. А наутро, выйдя к дороге, они все семеро без сопротивления сдались двум немецким автоматчикам.

И еще был день, поворотный в судьбе Кадырова...

В апреле 1942 года, когда он уже почти восемь месяцев пробыл в Винницком лагере для военнопленных, у него состоялся разговор с комендантом барака Мирзаахмедовым. Бывший учитель математики, Мирзаахмедов в лагере объявил себя шиитом. Мусульмане-шииты, в отличие от мусульман-суннитов, верят, что истинными продолжателями дела пророка Мухаммеда были только 12 имамов, причем последний, двенадцатый имам по имени Мухаммед аль-Махди в конце IX века скрылся, но обязательно вернется, и тогда наступит эпоха мира и благоденствия. Этот никому не известный «скрытый имам» считается духовным руководителем шиитов. Сам ли Мирзаахмедов додумался, или ему подсказали немцы, но в лагере он активно призывал пленных мусульман считать «скрытым имамом» живущего в Берлине Вали Каюмхана — председателя «Туркестанского национального комитета». За это немцы сделали Мирзаахмедова комендантом барака, что дало ему значительные привилегии и большую власть.

Мирзаахмедов назначил Кадырова помощником дневального, то есть, попросту говоря, уборщиком. Весь барак выводили на работу, а Кадыров оставался и наводил порядок — скоблил пол, выносил парашу. Это было гораздо лучше, чем весь день долбить мерзлую землю на пронизывающем ветру. Постепенно Кадыров стал при Мирзаахмедове кем-то вроде денщика. Но он чувствовал, что придет день — и ему удастся подняться в лагерной иерархии.

...В то утро Мирзаахмедов был особенно раздражен, орал на пленных, несколько раз принимался бить их плетью, а потом заставил полицейских поставить в строй тех, кто уже не мог двигаться и лежал на нарах. За всем этим наблюдали эсэсовцы, и Кадыров смекнул: комендант выслуживается, чего-то боится. Когда наконец пленных увели на работу и барак опустел, Мирзаахмедов успокоился, закурил и подозвал к себе Кадырова. Прищурившись, оглядел его крепкую, почти не отощавшую фигуру, сплюнул и сказал:

— Ты, конечно, «кофьягуй» — мастер хорошо говорить. Но коль хочешь жить — надо больше работать. Скоро начнется отправка пленных в Германию. Немцы любят точные цифры, и если нужного количества не наберут — а это может случиться, смертность в лагере высокая — то примутся за нас, не посмотрят, что мы им служим. Оставят здесь лучших, а остальных в общей колонне погонят на станцию... Мой тебе совет: пока не поздно — иди в полицейские. Могу помочь, скажу о тебе в комендатуре. Согласен?

— Да, — не задумываясь ответил Кадыров.

— Ладно. Отдашь мне за это часы, которые прячешь под матрасом.

Кадыров опешил: он и не ведал, что Мирзаахмедову известно о часах — самом ценном, что ему удалось сохранить в лагере.

Пышминцев читал ответы, поступившие на его запросы из среднеазиатских республик. Сведения были интересные и в какой-то степени неожиданные. Так, сообщалось, что по показаниям арестованного в 1947 году за изменническую деятельность Салиханова проходит Кадыров Маматкул из Карагольского или Алхатского района. Кроме того, он упоминается в показаниях предателя Родины Файзиева.

Допрошенные 30 августа 1951 года, Файзиев и Салиханов опознали по фотографии Кадырова и дали показания о его пособнической карательной деятельности как полицейского. Далее шли выписки из протоколов допроса Файзиева и Салиханова. Пышминцев их несколько раз перечитал.

Вопрос Файзиеву: «Назовите известных вам изменников Родины, служивших в немецкой администрации Винницкого лагеря военнопленных».

Ответ: «...Кадыров Мамат из Алхатского района — был полицейским во втором бараке с мая или июня 1942 года до апреля 1943 года. Проявлял жестокость, неоднократно избивал военнопленных резиновой дубинкой, отбирал у них вещи и ценности... В апреле 1943 года одновременно со мной Кадыров выехал из Винницкого лагеря в Германию, в город Герлиц. Там в июне 1943 года я с ним расстался».

Отвечая на тот же вопрос, Салиханов показал: «В Винницком лагере военнопленных служили полицейскими... Кадыров Маматкул, около 25 лет, родом из Карагольского или Алхатского района. Я считался младшим полицейским, работал в бараке № 3, а Кадыров, так же, как и Файзиев, был старшим полицейским. Жили и питались они отдельно от остальных, пользовались у администрации лагеря различными привилегиями, например, правом выхода в город, немцы приглашали их на праздничные мероприятия... Кадыров жестоко издевался над советскими военнопленными, избивал их плетью, отбирал продукты, вещи и ценности, а сам вел разгульный образ жизни. На правой руке Кадырова имеется татуировка «Галя» — это имя девушки, которую он завел себе в городе».

Итак, преступная деятельность Кадырова как предателя Родины и активного пособника фашистов была установлена. Но у Пышминцева не укладывалось в голове, каким образом за такое короткое время Кадыров мог столь сильно измениться. В 1938 году — заведующий отделом комсомольской газеты, в 1939 году — заведующий отделом райкома ВЛКСМ, в 1940 году в армии принят в партию, а через семь месяцев он уже сдается немцам в плен и еще через восемь месяцев становится лагерным полицейским! Из показаний предателей Родины Файзиева и Салиханова, осужденных военным трибуналом, и из документально подтвержденной автобиографии Кадырова, которую Пышминцев имел перед собой, вставал облик совершенно разных людей. И вместе с тем сомнений не оставалось: это был один и тот же человек!