— Я покажу путь.

Галина повела его по коридорам и глубже в гору. Они спускались, воздух стал влажным, от стен отражался шум воды. Они вышли из широкого туннеля к ступенькам, которые вели туда, где река Сам текла из трещин и создавала широкий пруд. Шерстяная ширма тянулась в пещере, разделяя большой пруд на две части, одна для женщин, другая — для мужчин.

Галина указала ему на щетки, мыло и полотенца, прошла на женскую сторону пруда. Ее вздох разнесся в комнате, вода пошла рябью, когда она скользнула в пруд. Гетен подавил желание заглянуть за ширму. Вместо этого он разделся. Вода была удивительно теплой.

— Как она нагревается?

— Трубы от кухни тянутся под прудом и за стенами, ведут к первому этажу. Там много естественных прудов, и путники платят аббедей, чтобы искупаться и расслабиться. До ближайшего города пять дней, и там нет купален, как и чего-то цивилизованного.

Их голоса разносились эхом. Вода капала с потолка, пар на холодном камне собирался, поднимаясь от воды. Лампы озаряли помещение, бросали странные тени на стены и мерцающую воду. Камень вытерся и стал гладким за века от ног, рук и задниц.

Гетен нашел естественный выступ и сел туда. Он вытянул руки на каменном краю пруда и отклонил голову. Он еще никогда не ощущал такого спокойствия.

— Мне тепло, воительница, — сказал он.

Ее смех был веселым и озадаченным, когда она ответила:

— Ты говоришь так, словно это нечто новое, маг.

— Так и есть.

Вода мерцала под ширмой, Галина придвинулась. Она плыла. За ширмой ее рыжие волосы были в воде, и бледное тело было нагим.

«Думай о другом, пока кровь не потекла вниз».

Галина спросила:

— Тебе было холодно, пока ты был теневым магом?

Ее вопрос подавил желание.

— Быть теневым магом было проклятием, и мне было холодно, даже в жаркие летние дни, — Гетен схватил твердый кусок мыла, которое он принес к краю пруда, вдохнул чистый запах и стал тереть кожу головы и тела. — Уверен, мне было тепло в Бесере, но это было так давно, что я не помню, — он окунулся в воду, потер волосы, смывая грязь, тряхнул головой, как пес. Он снова отклонился у края пруда. — Я будто переродился, — было приятно быть чистым, теплым и с Галиной. И он хотел увидеть ее.

Ширма была на расстоянии руки. Ее темный силуэт двигался за ней, стал ближе. Очень близко. Он затаил дыхание, ладонь Галины поймала край ширмы. Она отодвинула ее и прошла дальше.

— Добро пожаловать в мир, маг солнца Гетен, — она была обнажена, он мог ее коснуться. Она смотрела на него. Вода стекала по ее ребрам. Она была бледной и не идеальной, ее груди были упругими, но в шрамах, и, как он и надеялся, в веснушках. Толстый неровных шрам тянулся от правой подмышки по груди. Он стал серебряным от возраста, искажал ее бледно-розовую ареолу.

Гетен обвел шрам, следил за пальцами, а потом посмотрел на ее лицо, его большой палец гладил ее сосок.

Улыбка Галины смягчилась, дыхание стало глубже, она пошла вперед.

— Я так и не отблагодарила тебя за спасение жизни.

Но ответ Гетена был перебит смехом и девичьими голосами. Галина опустилась в воду и поплыла спиной вперед за ширму, две девушки вошли с женской стороны купальни.

— Добрый день, маркграфиня Кхары, — сказала одна из них, другая хихикала.

— Добрый день, девочки, — ответила Галина ровным голосом.

— Байчу видела вас и мага, идущих в купальню, и сказала поспешить сюда и помочь вам одеться, ваша светлость.

Рябь прошла по воде, Галина выбралась из пруда.

— Ваша бабушка очень заботлива, и ваша помощь приятна. Шнурки и пряжки невозможно соединять с этими ранеными пальцами.

Их голоса удалились от ширмы. Гетен сунул лицо в воду и застонал с пузырями. Он использовал одиночество, выбрался из воды, вытерся и оделся в чистую одежду. Благодарность Галины и его желание подождут.

Ему нужно было остаться с ней наедине. Скоро. И на часы. И ее раны были отличным поводом.

— Воительница?

— Да, господин волшебник?

— Если придете в мою комнату, когда оденетесь, я дам метеглин и проверю раны, — Галина согласилась, и Гетен пошел по лабиринту лестниц и туннелей, стараясь не думать о ее теле, пока шел. — Еще раз нам помешают, и я проверю новую магию на такой жертве, — тихо сказал он.

Он вышел на солнце на балконе с видом на пустыню и двор аббедея.

— Кости Скирона, — он был на два этажа ниже своей комнаты и в смежном крыле. — Я не тут хотел быть, — он заблудился.

Справа была лестница, и он спустился во двор. Он заметил другую лестницу, которая, казалось, вела в его комнату из двора.

— Хорошего дня, господин волшебник.

Гетен оглянулся. Аппа сидел в тени сине-белого полосатого навеса, играл на струнах и тихо напевал, котята катались по земле вокруг его больших ног и под его деревянным стулом. Хоть он хотел, он не мог игнорировать хозяина места. И он взял себя в руки, прошел по двору и поклонился мужчине. Быстрое приветствие, и он уйдет в свою комнату и к Галине.

— Вы выглядите уже лучше, маг солнца.

— Я стал лучше, благодаря вашему гостеприимству, теплу пустыни и верности ее светлости. Моя сила уже растет от света и тепла солнца. Аббедей Гурван-Сам быстро становится любимым местом.

Унеген улыбнулся и выдвинул стульчик из теней. Гетен сел, решил быть терпеливым гостем. Старик сказал:

— Я слышу это ото всех гостей, которые бывают в этих каменных стенах. Пустыня может быть мягкой и любящей, но бывает и злой, как ведьма, — он с пониманием смотрел на Гетена. — Я понимаю, у вас есть свои проблемы из-за ведьмы, и я надеюсь, что вы разберетесь с ними, пока проблемы не стали нашими, — Гетен кивнул, и аппа продолжил. — Что мы можем сделать, чтобы помочь вам в переходе и усилить магию солнца, господин волшебник?

Несмотря на желание, которое не удовлетворить, пока Гетен не окажется в Галине, он улыбнулся, котята катались у их ног, шипя и плюясь друг на друга. Они лазали по его ногам, цеплялись коготками за его сапоги и штаны. Он с тихим смехом поймал полосатого. Тот поймал ртом его палец, закрыл глаза и заурчал. Гетен гладил большим пальцем его макушку. Котята напоминали волчат в Раните.

— Мне нужна информация о магии солнца. В аббедее есть такие знания в библиотеке?

Аппа отложил лютню, взял двух черных котят и опустил на колени, чесал их длинными пальцами. Он думал миг, прикрыв глаза, словно видел каждую книгу на полках в библиотеке, а потом он медленно покачал головой.

— Вряд ли такая информация есть на полках, господин Гетен. Но я знаю тех, кто может помочь.

Он позвал и отправил трех правнуков к кочевникам-даргани, живущим в пустыне недалеко от Гурван-Сам.

Солнце поднялось над краем горы, тени во дворе стали короче. Аппа встал.

— Обед подали, а вы нуждаетесь в еде. Идемте, волшебник. Моя жена проклянет меня, если я не дам вам поправиться на нашей кухне.

Хоть Гетен хотел не еды, он пошел за Унегеном в главный зал. Он был больше и уютнее, чем в Раните, тут было шумно, собрались дети, внуки и правнуки.

За одним столом место освободили для Гетена и Унегена, и им подали теплый хлеб, масло, финики, орехи и жареные овощи. Аппе подали мясо, но Галина точно сказала женщинам, что Гетен не ел мясо, ему его и не подали. Было приятно, что ему не нужно было говорить об этом. Это часто вызывало приподнятые брови и смятение, люди не понимали, почему мужчина со злой репутацией мага теней не хотел жертвовать зверьми, чтобы есть.

Юные гонцы Унегена вернулись с вестью, что двое из даргани, включая их шамана, хотели встретиться с Гетеном и воительницей. Их ждали в лагере племени следующим утром.

— Откуда они знают о Галине? — спросил Гетен.

— Она известна в Ор-Хали, — сказал аппа. — Когда смертельно раненая девочка стояла над павшим братом и направила его разбегающиеся отряды в бой, Арик-бок заметил. Наш великий король увидел, как кровь сияла на ее мече, опустил оружие и заговорил о мире между королевствами. Он сам принес ее к моему порогу, потребовал, чтобы я спас ее жизнь.

Гетен знал эту историю, но не имя героини.

— Маркграфиня Кхары — Красный клинок Ор-Хали?

— Вы не знали?

— Нет. Я думал, что это был миф, чтобы поддерживать гордость армии Урсинума.

Унеген рассмеялся.

— Похоже, вы были изолированы в своей темной башне.

— Возможно.

Галина сидела с женщинами и девушками в углу, они шили и вязали. Она сидела спиной к нему, и Гетен смотрел, потрясенный новой информацией, очарованный ее видом. Она была в золотом и сером, и внучки аппы собрали ее густые волосы в локоны и косы, закрепленные золотыми лентами. Она сидела на стуле с мягкой подушкой рядом с камином, опустив голову над заданием. Изгиб ее шеи — бежевая кожа и темно-рыжие кудри — манила его подобраться ближе. Он сглотнул. Он хотел пробовать ее, а не еду.

— Позволите, аппа? Я вижу маркграфиню, и вы напомнили, что мой долг — обработать ее раны и ускорить ее выздоровление. Нельзя тянуть.

— Конечно, господин волшебник, займитесь воительницей. Если она позволит мужчине заняться ею, я поклонюсь тому мужчине. Я знаю, какой она нетерпеливый пациент.

Гетен поклонился в ответ и прошел в угол у камина, глядя на Галину. Он подошел к ней и подавил желание поцеловать место, где шея переходила в плечо.

Байчу рядом с ней вышивала фартук, Кулан штопал носки. Галина заерзала, и Гетен подавил смех. Она была наряжена как принцесса, но перевязывала новым шнурком рукоять меча.

— Иронично выглядите, ваша светлость.

Она подняла голову и медленно ухмыльнулась.

— Стоит выглядеть прекрасно перед тем, как пронзить сердце мужчины.

Байчу засмеялась, и Гетен криво улыбнулся в ответ.

— Мне нужно переживать?

— Каждый мужчина должен переживать, если долго находится со мной, — она завязала шнурок, отрезала концы и вернула меч в ножны. Она посмотрела на него и добавила. — Почему, по-вашему, король Вернард послал меня в бой в Ор-Хали, когда я была девочкой, дав мне править далекой Кхарой и бросил меня на колени теневого мага в надежде, что он убьет меня?