Анжела Маверик замолчала. Через минуту они услышали, как девушка тихо плачет.

Время шло. Близился полдень.

Они сидели на полу каждый на прежнем месте. Теперь у них периоды полной неподвижности чередовались с бесконечным ерзаньем. Сергей Анин, к своему неудовольствию, не отставал от них. Он никогда бы не подумал, что сидеть на одном месте, пусть даже и на жестком, АДСКАЯ повинность. Это было чертовски тяжело!

В то же время не было никакого желания стоять. Анин был уверен, он еще больше израсходует сил, которых и так было немного. Во всем теле — ломота, словно он ушибся сразу в нескольких местах, ноги ослабли и затекли — все это не так остро ощущалось в сидячем положении.

На некоторое время задремали обе девушки. Анин плавал на поверхности забытья, но понимал, полностью погрузиться в дрему он не сможет.

В какой-то момент его привлекла нервозность Олега Сурты. Мельком взглянув на него, Анин заметил, что лоб у Сурты покрыт испариной, и он в основном смотрит в потолок, а не следит за окнами.

Проснулась, вернее, очнулась его жена, и она долго, с тревогой смотрела на него, изредка обводя взглядом остальных.

Наконец, Сурта задержал взгляд на Донском и сглотнул, поморщившись.

— Ты говорил, на веранде было ведро с водой? — спросил он шепотом.

Донской кивнул.

— Говорил. Вчера — было.

Сурта замялся, прежде чем сказал:

— Надо бы… его как-то достать.

Донской медленно повернул голову и встретился с Суртой взглядом. Донской тоже хотел пить, как и Сурта. Как и все остальные. Даже больше, чем есть или что-то еще. Гораздо больше. Однако, он не собирался говорить об этом вслух или даже подать вид.

— Ты пойдешь? — спросил Донской, очень внятно, хотя и тихо.

В его глазах Сурта увидел… ликование? Сурта не был уверен, что это так. Ему как-то не пришло в голову, что Донской давно думал об этом, возможно, каждый из них думал, если не давно, то последний час-два точно, но первым заговорил он, Сурта.

— Я… — Сурта запнулся.

Донской не отводил взгляд.

На помощь мужу пришла Ольга:

— Артем, ты же не скажешь, что не хочешь пить?

Донской никак не отреагировал.

— Это нужно нам всем, — сказала она. — Значит, мы все должны в этом участвовать.

Анжела Маверик быстро вставила:

— Я тоже хочу пить.

Донской мельком глянул на нее и наконец перевел взгляд на Ольгу.

— Дело в том, Оленька, — глаза его сузились, — хотя нам ВСЕМ это надо, конкретно пройти вглубь веранды и взять ведро должен КТО-ТО ОДИН!

Сурта нахмурилась, она хотела возразить, но Донской опередил ее:

— Это надо делать быстро, дорогая. Если же за ведром кинутся сразу двое или трое… — он пожал плечами. — Сама понимаешь, что получится.

Подал голос Анин:

— Воду все равно надо принести в дом.

Ольга Сурта, раскрасневшаяся, поднялась с пола и сказала:

— Может и так. Взять должен один, на другие должны поддержать его, следить за двором.

Анин предложил:

— Выйти лучше вдвоем. Один рванет за ведром, другой — держит под прицелом вход на веранду. А третий может встать здесь, — он указал на окно, откуда был виден дверной проем веранды.

Ольга Сурта, буквально вцепившаяся в Донского взглядом, сказала:

— Если ты думаешь, раз ребята вооружены и выйти нужно тебе, а ты не хочешь, или тебя это бесит, пожалуйста — могу выйти Я!

Донской вдруг вспыхнул:

— Заткнись!

Ольга Сурта повысила голос:

— Я выйду!

Олег встал и обнял жену.

— Не кричи, Оля. И никуда ты не выйдешь.

— Девушки, конечно, останутся в этой комнате, — как бы подводя черту под спором, сказал Анин и посмотрел на Сурту и Донского. — Только в самом деле, как будем действовать?

Донской процедил:

— Конечно, я выйду. У меня ведь нет оружия.

Ольга Сурта хотела что-то сказать, но муж решительно прикрыл ее рот ладонью.

— Оля! — он был на пределе, и она через силу заставила себя молчать.

— Давайте поскорее, пока тихо, — поторопил их Анин. — Так что?

— Как ты и предлагал, — буркнул Донской; чувствовалось, что внутри у него все бушует. — Я выхожу, кто-то стоит на пороге и держит под прицелом вход на веранду. Другой стоит здесь, у окна.

Анин быстро спросил:

— Кто останется здесь?

— На веранду лучше выйти с ружьем, — сказал Донской и глянул на Сурту.

Сурта без колебаний кивнул: он согласен.

Донской посмотрел на Анина.

— Ты не только смотри, слушай. Если что, просто крикни «назад». Одно слово.

Анин кивнул и сказал:

— Все? Тогда давайте…

— Подождите, — прервал его Донской. — Прежде, чем принести сюда это чертово ведро, надо договориться кое о чем.

— Что еще? — пробурчала Ольга.

— Мы поделим воду поровну, на пять…

— Конечно, — нетерпеливо вставил Анин.

— … частей. Неизвестно сколько нам тут сидеть, и лично я буду сильно экономить. Так вот, я о том, что у кого-то вода закончится быстрее. Лучше заранее договориться — ни один не предъявляет претензий другому и, пожалуйста, без высказываний о благородстве.

— Шкура неубитого медведя, — вырвалось у Ольги.

— Не накаркай.

Олег Сурта хотел потребовать от Донского разговаривать с женой помягче, но передумал. Пусть Донской — не золото, но им сейчас нужно быть вместе, а Ольга, по правде говоря, могла бы и промолчать.

— Хватит грызться, — сказал он. — Пошли?

— Пошли, — ответил Донской.

Это оказалось еще сложнее, чем можно было предполагать.

Пять метров от порога до стула в глубине веранды, где стояло ведро. Всего пять метров! Правда дверь открывалась влево и, чтобы сократить расстояние, ее нужно было распахнуть полностью. Выйти на веранду — это не то, что выйти из дома, тем не менее каждый из них понимал, что риск громадный.

Донской почти минуту стоял возле самой двери — он попросил время, чтобы настроиться. Олег Сурта стоял сзади, поглядывая то в спину Донского, то в отверстие в нижнем правом углу входной двери, которое сам же проделал еще вчера. Сурта прилагал неимоверное усилие, чтобы стоять на одном месте. Тело ломило, нервозное состояние требовало минимум ходить из угла в угол. Он хотел, чтобы они начали действовать, все что угодно, лишь бы не было этого состояния, словно они замурованы и не могут двигаться.

Донской же все стоял. Сурта хотел подтолкнуть Донского, прервать затянувшуюся паузу, и лишь осознание того, что тот идет первым и рискует значительно больше, заставило его промолчать.

Сергей Анин уже несколько раз негромко сказал:

— Все тихо. Я никого не вижу.

Неожиданно Донской резким движением снял крючок и толкнул дверь.

Дверь, коротко скрипнув, распахнулась.

Донской шагнул на веранду.

Это застало Сурту врасплох. Конечно, он каждое мгновение ждал этого, однако, затянувшееся ожидание сыграло с ним злую шутку. Он стоял, не в силах пошевелиться и вскинуть ружье, направленное дулом в пол, пока Донской, на секунду замерший за порогом, не ушел из поля зрения, подавшись влево.

Сурта шагнул к порогу. Напротив было окно веранды, правее — распахнутая дверь.

Донской шел. Не бежал, именно шел. Оказавшись на веранде, он почувствовал, как нечто придавило его неосязаемой тяжестью. Ноги стали вялыми-вялыми. Страх мешал преодолеть несколько метров, воздух превратился во что-то плотное и трудно проходимое. Он словно погружался куда-то, но его выталкивало назад, к поверхности.

Наконец, Донской рядом со стулом. Рука неловко ищет ручку ведра. Находит.

В доме кричит Анжела Маверик — ей показалось, она слышит звук рассекаемого возле дома воздуха.

Анин застывает, чувствуя, что не может предупредить Донского и Сурту.

За окном веранды вырастает тень.

Сурта, держащий под прицелом дверной проем, стреляет, но мгновением раньше, чем успевает направить ружье в центр окна. Заряд проходит в правом нижнем углу окна, вынося стекло полностью.