— Эдвард, — тихо сказала она, с улыбкой сбрасывая кофту и бюстгальтер, не отрываясь глядя ему в глаза. — Я безумно хочу тебя, — прошептала она и наклонилась к нему. Волосы упали ей на плечи и грудь, а руки раскрылись для объятья.

Но он не прижал ее к себе. Он встал, его губы задергались, темные зрачки сузились до размера булавочной головки, он отшатнулся от нее и медленно прошел к окну. Остолбенев, Оливия смотрела на его мускулистые плечи, сжатыми кулаками изо всех сил он бил ладонями по подоконнику.

— Эдвард. — Она нерешительно двинулась к нему. Подойдя почти вплотную, она подняла руку и тут же опустила ее. — Эдвард, — тихо спросила она, — что случилось?

— Ничего.

Она знала, что это неправда. Никаких вопросов, — уговаривала она себя, — ни слова больше. Но вопрос уже не мог не быть задан.

— Эдвард, — выпалила она, — ты думаешь о… о..?

— О моем отчиме? — Он резко обернулся, и выражение его лица заставило ее робко отступить.

— Нет, — сказал он с холодным сарказмом, — конечно нет. Почему я должен думать о старом добром Чарли, Оливия? Почему я должен думать о нем в такую минуту?

Вдруг она ощутила в душе безнадежную пустоту.

— Но я же говорила тебе…

Он порывисто прошел мимо.

— Одевайся, — бросил он, хватая свой свитер. — Я буду ждать в машине.

Она посмотрела ему вслед, дрожащими руками подняла разбросанную одежду и стала натягивать ее.

— Боже, помоги мне, — шептала она, — помоги мне, пожалуйста.

Оливия повернулась к окну и поглядела на берег и море глазами, полными слез. Место, которое Эдвард назвал лучшим в мире, сейчас казалось ей отвратительным.

И тут ей послышался голос — голос Риа, возникший вдруг в глубине ее памяти и повторявший слова, нацарапанные детской рукой на открытке, слова, в которые был вложен весь восторг четырнадцатилетнего существа.

Это самое красивое место на земле, Ливви, — писала Риа, — тебе непременно нужно увидеть Багамы. Это самое-самое мое любимое место в мире!

И тут Оливия отчетливо поняла, что именно там она найдет подругу, которая так жестоко сломала ее жизнь.

— Спасибо за звонок в «Американские Авиалинии». Все наши кассовые операторы сейчас заняты, но если вы будете столь любезны подождать… Оливия вздохнула, услышав приторно любезный, записанный на магнитофон голос.

Конечно, она подождет. Что еще остается, если она должна лететь на Багамы? Оливия провела у телефона все утро, обзванивая одну авиакомпанию за другой, но так и не получила билета, хотя даже попробовала заказать место в первом классе.

— Сейчас у нас самый пик сезона, мадам, — сказал ей последний оператор с ноткой снисходительности, пробившейся сквозь профессиональную любезность. — Боюсь, что мы продали все билеты до конца этого месяца, но я могу зарезервировать для вас место на первой неделе следующего. Погода на островах будет такая же хорошая, но цены гораздо ниже.

Оливия чуть не рассмеялась. Она не собиралась в отпуск, это была вынужденная поездка. Путешествие должно положить конец неизвестности, а возможно, и отношениям с Риа, которые когда-то так много значили для них.

Поездка не доставит ей удовольствия, но положит конец тем ночным кошмарам, которые мучили ее все последние недели. Все встанет на свои места, и она сможет вернуться к прошлой жизни, без Эдварда Арчера, перевернувшего вверх дном ее устоявшийся мир.

В голове Оливии раскаленным гвоздем пылала унизительная мысль о том, что она была готова отдаться Эдварду, отвергшему ее. Хорошо еще, что она не предстала перед ним полной дурочкой, в беспамятстве лепечущей слова любви. Оливия горько усмехнулась. Можно только представить, с какой иронией думал о ней Эдвард.

— Благодарю вас за ожидание. Наши кассовые операторы все еще заняты. Если вы будете так любезны подождать еще…

Все это уже не имело никакого значения. Да, она играла в игру Эдварда, делала стойку по его команде. Да, она должна будет отыскать Риа, но сделает это для себя и сама. Она не так наивна, чтобы полагать, что, найдя Риа, сразу решит все свои проблемы. «Чаттербокс», даже опубликовав правду, не посвятит ей и десятую часть места, отведенного для раздувания этой грязной истории.

Она должна разыскать Риа и бросить ей обвинение в вероломстве. Риа ввергла свою подругу в пучину лжи, даже не спросив, умеет ли она плавать. Она украла покой и подорвала репутацию Оливии, а может статься, станет и причиной того, что девушка потеряет свой магазин, который был ей так дорог.

И еще один человек использовал ее в своих целях, Эдвард Арчер…

Нет, черт возьми, нет! Ей не следует даже думать о нем. Все ее мысли должна занимать Риа: как найти то идиллическое местечко, изображенное на лежащей у нее на коленях почтовой открытке? Со вчерашнего дня, когда неожиданно вспомнила про первые рождественские каникулы, которые они провели порознь, и про эту глянцевую открытку, которую Риа прислала ей, она была уверена в том, что Риа находится именно там.

Оливия снова взглянула на фотографию, хотя уже наизусть помнила почти каждую запечатленную на ней пальму, каждую хижину под соломенной крышей. Сделанная прихотливыми буквами надпись гласила: Вид с террасы отеля «Дорадо», Багамы. Найти открытку оказалось нетрудно, она лежала на дне старой коробки из-под сигар, которая в детстве служила Оливии шкатулкой для ее сокровищ.

Но вот попасть на Багамы оказалось неожиданно трудно. Она и не подозревала об этом еще вчера, когда, возвращаясь на такси в Манхэттен, разработала свой план. Эдвард порывался отвезти ее домой, но она скорее бы пошла в Нью-Йорк пешком, чем снова села рядом с ним в его проклятый автомобиль.

— Я привез вас сюда, и я отвезу вас домой, — сказал он коротко, несмотря на ее требование позволить ей позвонить по телефону и вызвать такси.

Не было смысла спорить с ним. Достаточно взглянуть на его замкнутое, высокомерное лицо. Лицо мужчины, привыкшего идти по жизни напролом.

Оливия подчинилась силе, но он недостаточно хорошо знал ее. Она села в машину. Когда они доехали до деревни, она обернулась к нему.

— Здесь есть аптека? — спросила она с холодной вежливостью.

Эдвард даже не взглянул на нее:

— А в чем дело?

— У меня разболелась голова, и я хочу купить аспирин. Разве на это требуется ваше разрешение?

— Я куплю его для вас.

Но Оливия уже распахнула дверцу со своей стороны и вышла на тротуар.

— Я это сделаю сама.

Проделать остальное уже не составляло большого труда. Она влетела в дверь аптеки и — слава богу! — в ней оказался задний выход. За ним открывался дворик, выходящий в лабиринт узких улочек. Она долго бродила по ним, пока не натолкнулась на будку с телефоном-автоматом. Отсюда Оливия и вызвала такси. Возвращение домой обошлось в целое состояние — ей даже пришлось просить водителя обождать, пока она получила наличные из банкомата на углу, чтобы расплатиться. Но расходы стоили того удовольствия, которое она получала от мысли, что ей не пришлось ехать домой в машине рядом с Эдвардом и что он должен был почувствовать, когда понял, что она улизнула…

— «Американские Авиалинии», с вами говорит Кэрол. Чем я могу быть вам полезна?

Оливия не тратила времени на вежливое предисловие.

— Когда у вас первый рейс на Багамы?

— Очень сожалею, мадам, но у меня ничего нет до конца…

— Это очень важно. Должно же у вас хоть что-нибудь остаться…

— Подождите, я посмотрю… — В трубке слышались какой-то треск и щелчки. — Я нашла аннулированный заказ.

— Чудесно!

— До вылета остается всего полтора часа.

Оливия бросила взгляд на часы.

— Я успею, — сказала она.

— Место в первом классе, — сказала девушка и назвала цену, от которой Оливия побледнела. И все же она не колебалась.

— Беру!

Она расплатилась с помощью кредитной карточки, и за отель тоже, когда служащий международного аэропорта Нассау с трудом отыскал для нее, должно быть, единственный незанятый номер. По дороге в отель она стала в уме подсчитывать свои расходы, но от цифр у нее пошла голова кругом. Назавтра ей предстояли еще расходы: купить вещи, которые потребуются в предстоящие дни, — но стоило ли теперь переживать? В любом случае, когда придут счета, она уже будет банкротом.