Думать следовало о другом: как разыскать Риа.

У Оливии был определенный план. В конце концов, у нее есть фотография с названием отеля, служившим для нее словно указателем, ведущим к Риа.

Первая осечка произошла на следующее утро, когда в ресторане отеля Оливия пила кофе и листала брошюру для туристов. Одна фраза из нее чуть не заставила ее подпрыгнуть: Багамский архипелаг образуют семьсот островов.

Она смотрела на эту цифру, отказываясь верить своим глазам.

— Семьсот островов?! — в ужасе переспросила она обслуживающего стол официанта. Тот улыбнулся.

— И все они прекрасны, мисс, — сказал он красивым, певучим голосом, каким обладали все местные уроженцы.

Выяснилось, правда, что не все острова обитаемы. Но это не слишком облегчало задачу, потому что туристы селились по крайней мере на двух дюжинах из них. Хорошо еще, что у нее есть фото и название отеля, Оливия раскрыла телефонный справочник и стала его пролистывать.

Отель «Дорадо», — повторяла она про себя, — отель «Дорадо»…

Но не было никакого отеля «Дорадо». Ни на Нью-Провиденс-Айленд, ни на Гранд-Багама, ни на Элеутере. Нашелся один на Грэйт-Абакс, и она потратила целый день и целую кучу денег на поездку туда. Но обнаруженный ею здесь отель «Дорадо» ничуть не походил на тот, что был изображен на открытке. Оливия спросила управляющего, не был ли перестроен этот отель, но тот заверил ее, что, по крайней мере, последние два года никаких переделок не производилось.

К концу дня она почувствовала, что у нее отваливаются ноги, и признала свое поражение. Какой же дурой надо быть, чтобы думать, что изображенный на старой фотографии отель все еще существует. А если даже он и цел, нет никакой гарантии, что сохранил то же название. На улице, где располагался «Интерьер от Пьера», был магазинчик, который меньше чем за два года, сменил трех владельцев и четыре названия.

Подавленная и расстроенная, Оливия села на корабль, следовавший на Нью-Провиденс. Она стояла, опираясь на перила руками и тупо глядя в воду.

Эту ночь она спала плохо, переворачивалась с боку на бок, пока совершенно не сбила простыни. Когда удавалось ненадолго заснуть, ей снился Эдвард, но его образ был расплывчат и неопределенен, и каждый раз она просыпалась со слезами на глазах и комком в горле.

Это была ненависть, вот что такое это было. Оливия была просто снедаема ненавистью к нему. Она лежала в постели, вглядываясь в темноту, и мысленно повторяла то, что она должна была сказать ему в той спальне в Ист-Хэмптоне, и что надо непременно сказать ему, если, не дай бог, ей когда-либо придется снова встретиться с Эдвардом. Когда она проснулась, ее глаза были мокрыми, а в сердце — пустота.

Должно быть, ей снилась и Риа, и то, как она предала их дружбу. Что еще могло наполнить ее такой безысходной печалью?

Быстро улетали дни. Она перебралась из отеля в крохотный гостевой домик, подсчитала остатки своих скудных средств и прикинула, как можно ими распорядиться.

Она снова обратилась к телефонному справочнику, наугад выбрала частного детектива и отправилась к нему.

— Мне надо найти это место, — сказала она, вручая ему пожелтевшую фотографию.

— Сколько этой открытке? — спросил он, осторожно держа бумажный прямоугольник.

— Десять.

Он кивнул.

— У вас есть предположение, на каком острове может быть расположен отель?

— Никакого.

Он снова кивнул и откинулся в кресле.

— Ладно, я постараюсь выяснить, что смогу. Должны быть старые вырезки, газеты, буклеты… — Он поднял голову и пожал плечами. — Может, что-нибудь и подвернется.

— А если нет?

Он снова пожал плечами.

— Я могу нанять вертолет, самолет, чтобы сделать аэрофотосъемку. Все зависит от того, насколько важно для вас найти это место и сколько денег вы можете потратить.

Он ухмыльнулся и кивнул на открытку, лежавшую на столе перед ним.

— Что, сбежал муженек, и вы полагаете, что он здесь приземлился?

Оливия отрицательно покачала головой.

— Сколько могут стоить поиски? Со всем тем, что вы только что упомянули?

Он задумчиво потеребил пальцем губу и назвал сумму, от которой она беспомощно откинулась на спинку кресла.

— Вы должны сами решать, — сказал детектив, — такие вещи никогда не обходятся дешево.

На закате, сидя на берегу тихой бухты за своим домиком, прислонившись спиной к грубой коре ствола кокосовой пальмы, Оливия размышляла о разговоре с детективом. Стоили ли поиски Риа таких затрат? Времени? Мучений? Раздутая, грязная история о ней и Райте уже потеряла свою новизну. Пройдет неделя, две, и кто вспомнит о ней? Нью-йоркцы поглощали сплетни вместе с гренками за завтраком, и вспомнит ли кто-нибудь из них о придуманной бульварными писаками истории?

Может, лучше вернуться домой и потратить последние деньги на «Мечту Оливии»? Она позвонит Дольчи и скажет, что настала пора вновь приняться за работу. Она может дать объявление, что студия вновь открывается после перерыва. Ведь некоторые магазины на Пятой авеню, находившиеся на грани банкротства, временно закрывались для того, чтобы дать сотрудникам отдохнуть. Она может сменить название магазина — это тоже было в порядке вещей.

Оливия закрыла глаза. Чего ради примчалась она сюда? Выяснить отношения с Риа? Но разве на этом все закончится?

Риа, — скажет она, — ты предала нашу дружбу. Но ведь Риа и так знала это! Сможет ли Оливия убедить ее прояснить истину на страницах «Чаттербокса»? Это было бы прекрасно, но Риа никогда не пойдет на это — в глубине души Оливия с отчетливо понимала это. Зачем, в таком случае, она заявилась сюда? Ее надежды были столь же эфемерны, как дымок от сигареты.

Оливия вздохнула. Нет, жизнь должна быть не такой, когда ты смотришь на одно, а видишь другое. Так и Эдвард воспринимал ее совсем иной, чем она была в действительности. Пока он не найдет Риа и не заставит ее рассказать правду, он не поверит, что это Риа, а не Оливия, была любовницей его отчима.

Так неужели она приехала сюда только ради того, чтобы представить Эдварду доказательство своей невиновности? Нет, это невозможно. Она ненавидела Эдварда. Она презирала его. Она не хотела больше его видеть. Но если когда-нибудь им суждено будет встретиться, она должна сказать ему, что он самый жестокий, самый бесчувственный негодяй, какого она когда-либо знала, и отвесить ему пощечину.

Но этого никогда не случится. Он не станет искать ее, он не вспоминает о ней, не мечтает о ней, не…

— Оливия!

Это не мог быть Эдвард, просто у нее разыгралось воображение. Она сделала глубокий вдох и прижала руку к груди, чтобы унять сердцебиение. Солнце уже коснулось горизонта, отбрасывая лучи в надвигающуюся темноту, и мужчина, окликнувший ее, озаренный потоком расплавленного золотого света, казался богом, спустившимся с Олимпа.

Это был Эдвард.

Они стояли и смотрели друг на друга, а солнце тем временем медленно погружалось в море. Гнев, обуревавший ее всего несколько мгновений назад, испарился, голова кружилась от невероятного счастья. Он приехал за ней! Потом по ее телу пробежал озноб. Она просто сошла с ума. Разумеется, он должен был здесь появиться. Он должен был прийти, чтобы получить то, что хотел — Риа и акции «Джемини».

Оливия стояла, застыв в напряжении, пока он шел к ней, и, хотя сердце по-прежнему учащенно билось в груди, когда она заговорила, голос ее звучал спокойно и холодно.

— Как вы нашли меня?

— Не думаешь ли ты, что и в самом деле можешь спрятаться от меня?

Эдвард говорил низким голосом, медленно подбирая слова, и она поняла, что он в любой момент может взорваться. Гнев и ярость двигали им.

— Я прячусь от вас? — Оливия заставила себя улыбнуться. — Ну и воображение у вас, Эдвард.

У него скривился рот.

— Ты хочешь, чтобы я подумал, что ты прибыла сюда на каникулы?

— Меня меньше всего волнует, что вы подумаете, — сказала она и пошла от него. Но не успела Оливия сделать несколько шагов, как Эдвард догнал ее и схватил за руку.