— Встречала ли ты еще кого‑нибудь, кто так мастерски разбивает елочные игрушки? — проворчала Лайла, покачав головой.

— Все равно елка выглядит чудесно, — сказала Бека. — Само дерево не очень пышное, зато украшено чудесно.

Была среда. Ясный день, слишком теплый для зимы. Небольшие островки снега виднелись повсюду на асфальте школьной стоянки велосипедов. Занятия только что закончились. Бека и Лайла с рюкзаками на плечах направлялись к своим велосипедам.

— Куда мы поедем? — спросила Лайла, помахав рукой ребятам, пытавшимся втиснуться в небольшую красную машину.

— Куда‑нибудь! — радостно ответила Бека. — Я хочу просто покататься. Ехать, ехать и ехать. Мне кажется, что мои ноги окаменели за эти несколько недель.

— У меня тоже, — засмеялась Лайла. — Я так рада, что снег в конце концов растаял и мы можем снова кататься на велосипеде. Поехали по Парковой аллее к Ривер‑роуд, хорошо?

Бека кивнула:

— А потом давай покатаемся наперегонки на холмах.

— Как должно быть красиво там, за рекой, — мечтательно сказала Лайла. Вдруг она остановилась. — Смотри‑ка, там, на велосипедной стоянке, твоя подружка Хани!

Бека стиснула зубы:

— Ох, и «повезло» мне, что она переехала в соседний дом! Теперь ходит за мной как тень. Даже ближе!

— Почему ты не прогонишь ее? — спросила Лайла, отступая на шаг, чтобы дать дорогу красной машине, с ревом проносящейся мимо.

— Иногда мне очень хочется сделать это, — задумчиво сказала Бека. — Но потом я понимаю, что она не такая уж плохая. Думаю, Хани просто очень не уверена в себе.

— А кто уверен в себе? — сухо заметила Лайла.

Девушки направились к заднему ряду велосипедов. Хани рассматривала один из велосипедов, но, увидев Беку и Лайлу, сразу отошла в сторону.

— Привет, как дела? — махнула она рукой. На Хани была желтая ветровка. Волосы собраны сзади в хвост и завязаны желтой лентой.

— Здравствуй, Хани, — дружелюбно сказала Лайла.

Хани сделала вид, что не расслышала приветствия.

— Давай пойдем домой вместе, — предложила она Беке.

— Нет, мы с Лайлой собираемся покататься на велосипедах, — сказала Бека, вешая свой рюкзачок на руль. — Мы слишком засиделись дома за эти недели. Нам нужно немного размяться.

Хани нахмурилась:

— Мне тоже нужен велосипед, такой как у вас. Десять скоростей, не так ли?

— Нет, 21 скорость.

— Мне нравится твоя прическа, — одобрительно сказала Лайла.

— А вечером ты будешь дома? — спросила Хани.

— Да, конечно. Мне нужно сделать исследовательскую работу.

— Мне тоже, — сказала Хани. — Я позвоню тебе, хорошо?

— Хорошо, — ответила Бека, вытаскивая свой велосипед из стойки.

— До встречи, — сказала Хани.

Засунув руки в карманы своей желтой ветровки, Хани долго смотрела вслед удаляющимся велосипедисткам.

Выехав с территории велосипедной стоянки, девушки направились прямо на Парковую аллею. Из‑под велосипедных колес вылетали брызги. Кое‑где у кромки тротуара лежал тающий снег.

— Ты видела выражение лица Хани, когда ты сказала, что она не может поехать с нами? — спросила Лайла, усердно работая педалями. Она на несколько метров опережала Беку. — У нее был такой вид, как будто ты убила ее любимого щенка!

— Хани слишком эмоциональная, — ответила Бека, склонившись корпусом на руль и стараясь нагнать подругу. — То она безумно счастлива, а в следующую минуту готова лить горючие слезы.

— Ведьма, — сказала Лайла.

Девушки проехали мимо здания школы, флаг неподвижно висел в этот безветренный день, Дальше дорога поднималась вверх, среди высоких домов с засаженными деревьями дворами, которые назывались Северные Холмы.

— У меня уже болят ноги, — пожаловалась Бека.

— Но мы еще не доехали до настоящих холмов! — ответила Лайла, прибавив скорость.

— Это я просто обленилась за последнее время, — объяснила Бека. — Все нормально!

— Мы собирались покататься на лыжах в эти каникулы. — Лайла внимательно следила за дорогой, которая становилась покатой к востоку. — Но мы можем и не поехать. Моему отцу придется отправиться в Экрон по делам.

— В Экрон? На Рождество? — закричала Бека.

— Нет, к Рождеству он обещал вернуться. Но мы тем не менее не успеем уехать.

— Досадно, — проворчала Бека. Она отпустила руль, чтобы расстегнуть молнию своей куртки.

Солнце висело над вершинами деревьев, как большой оранжевый мяч. В центре двора на противоположной стороне улицы валялась старая шляпа и растрепанная метла — все, что осталось от растаявшего снеговика.

Бека изо всех сил крутила педали, чтобы догнать подругу. Ей это удалось, и некоторое время они ехали рядом.

— Здесь начинаются холмы, — сказала Бека.

— Сначала спуск, нет проблем! — крикнула Лайла.

— Осторожней! Смотри, кое‑где остался лед! — предупредила Бека.

Девушки перестали крутить педали, чтобы осторожно съехать к перекрестку с Ривер‑роуд. Холм был крутым, и они начали набирать скорость.

Бека первая увидела коричневый почтовый грузовик. Рыча мотором, он мчался прямо к перекрестку.

— Внимание! — закричала Бека. Она сжала ручные тормоза и начала замедлять ход.

Лайле не удалось это сделать.

Все произошло очень быстро.

За одну секунду, может быть, даже меньше.

Бека увидела ужас на лице подруги.

— Мои тормоза! — закричала Лайла.

Продолжая набирать скорость, Лайла перелетела через руль и упала прямо на перекресток.

Бека закрыла глаза. Сначала она услышала громкий гудок машины. А затем — отвратительный хруст.

Солнце садилось за вершинами деревьев. Стало заметно холоднее.

Мелькающие красные огни машин скорой помощи были всюду.

Бека сидела на обочине тротуара и тупо смотрела на красные огни мигалок. В своем кружении они поочередно освещали тротуар, дорогу, разбитый велосипед Лайлы, все еще лежащий посреди перекрестка, темную лужицу крови на асфальте…

Бека слышала визгливый взволнованный голос, который что‑то быстро говорил. Это был водитель грузовика, молодой парень в голубой хлопковой рубашке и черных джинсах. Его лоб был обвязан красной банданой. Отчаянно жестикулируя, водитель объяснял хмурому полицейскому офицеру, что произошло. Его голос постоянно срывался.

Бека не смотрела в его сторону. Она продолжала следить за передвижением огней мигалок скорой помощи.

Огни успокаивали. Гипнотизировали. Механически повторяющееся движение.

Всего приехали две машины скорой помощи и несколько черно‑белых полицейских фургонов.

Офицеры намеревались расспросить ее о происшествии, но Бека сказала, что сейчас она не в состоянии говорить. Бека хотела просто спокойно посидеть на кромке тротуара, на холодном твердом бетоне, и посмотреть на мигающие огни.

Они все кружатся и кружатся.

Бека подняла глаза как раз в тот момент, когда врачи в белых халатах поднимали носилки в одну из машин скорой помощи.

Носилки с Лайлой.

Носилки бесшумно скользнули в заднюю дверь машины.

Бесшумно, как смерть.

Громко хлопнули дверцы.

Лайла была жива.

Полицейские офицеры сказали, что Лайла осталась жива.

Она без сознания, состояние крайне тяжелое, но она жива!

Бека закрыла глаза. Мигающие красные огни исчезли.

Зато она услышала стук падения тела. И затем — хруст.

Когда Бека снова открыла глаза, она тяжело дышала, сердце глухо стучало в груди. «Неужели я все время буду слышать эти звуки? Всякий раз, когда закрываю глаза?»

Бека не заметила, как поднялась на ноги. Она не помнила, когда и как это произошло. Но сейчас она стояла на тротуаре.

Офицер, кажется, что‑то говорил по поводу шока.

Красные огни задевали ее, когда Бека нетвердой походкой направилась к перекрестку. «Огни все кружатся и кружатся. Я внутри круга. Как холодно. Очень холодно. Согреюсь ли я когда‑нибудь? Этот красный свет очень холодный».

Бека подняла велосипед Лайлы. Он врезался в дорожный знак «Стоп» и по инерции доехал до перекрестка вслед за упавшей Лайлой. Груда металлолома. Сидение стало совсем плоским, как лист картона.