И тормоза…

Не может быть!

От изумления Бека открыла рот. Она уставилась на сломанный велосипед, который держала в руках. Над ней кружились мигающие красные огни. Сначала — темно, затем — красный свет, опять темнота.

Тормозной трос.

Бека увидела, что на велосипеде Лайлы не было одного тормозного троса.

Она поискала обломки на мостовой — ни одного кусочка!

— Мои тормоза! — закричала Лайла перед тем, как велосипед врезался в дорожный знак и от удара она вылетела на дорогу.

У Лайлы отсутствовал задний тормоз. Не было тормозного троса у заднего колеса.

Трос не мог порваться с обоих концов. Бека это прекрасно знала. И он не мог отвалиться сам с обоих концов.

Значит, его сняли.

— Пропал тормозной трос заднего колеса! — закричала Бека.

Услышал ли ее кто‑нибудь?

Неужели она кричала?

Или ей это только показалось?

— Тормозной трос Лайлы! Где тормозной трос Лайлы? — Может быть, она разговаривает сама с собой? Слушает ли ее хоть кто‑нибудь?

Бека почувствовала, как на ее плечо опустилась рука. Добрая, покровительственная рука. Она подняла глаза и увидела лицо молодого полицейского офицера.

— Вашу подругу скоро доставят в больницу, — мягко сказал он. Внимательный взгляд ясных голубых глаз успокаивал. — Вам лучше?

— Не знаю. — Бека с трудом узнала свой голос.

— Может быть, вам тоже стоит поехать в больницу? — предложил он, не мигая, вглядываясь Беке в глаза. — Или нам лучше отвезти вас домой?

— Домой, — сказала Бека.

— Лайла до сих пор не приходит в сознание, — шептала Бека в телефонную трубку. — Моя мама только что разговаривала с ее мамой. Доктор говорит, что состояние Лайлы стабильное.

— Стабильное? Что это значит? — спросил Билл на противоположном конце провода.

Бека облокотилась о стол.

— Я не знаю. Думаю, это означает, что ей не становится хуже.

— А как у тебя дела?

— Ничего, уже лучше. Меня все еще знобит. Мама кормит меня бульоном, словно я больная.

— Ты пойдешь завтра в школу? — спросил Билл.

— Да, наверное… не знаю. — Бека громко всхлипнула. — Я до сих пор не могу в это поверить, Билл. Только вчера вечером мы так хорошо повеселились у Лайлы дома. Наряжали новогоднюю елку. Все были так счастливы, а сейчас…

— Все будет хорошо, — успокаивал Билл. — Я верю, она поправится.

Бека изо всех сил постаралась не расплакаться.

Когда это случилось, она совсем не плакала. Ни одной слезинки.

А сейчас рыдание подступило к горлу.

— Тебе пришлось пережить шок, — сказал Билл.

— Стараюсь держать себя в руках, — ответила Бека срывающимся голосом.

— С Лайлой все будет в порядке, вот увидишь! — повторил Билл.

«Не очень‑то он сам в это верит, — поняла Бека. — Он просто старается меня успокоить. Какой милый!»

— Давай пойдем куда‑нибудь в субботу вечером, — предложил Билл. — Нам нужно развеяться.

— Хорошо, — согласилась Бека. Согласие само по себе сорвалось с ее губ. Бека чувствовала, что за последнее время она очень сблизилась с Биллом. Он был такой понимающий, такой заботливый. И Бека согласилась, не раздумывая.

— Ты согласна? — Билл очень удивился.

— Да. Придется уходить тайком, — сказала она. — Думаю, это будет несложно. Скажу родителям, что пойду навестить Триш.

— Пусть лучше Триш сама пригласит тебя, — забеспокоился Билл.

— У меня есть своя голова на плечах! — возразила Бека.

— Знаю. Но тебе не всегда удается незаметно уйти.

— Я все устрою, — успокоила его Бека. — Мне в самом деле очень нужно развеяться. Бедная Лайла! — Она снова проглотила слезы.

— Мы пойдем в кино. Посмотрим какую‑нибудь комедию, — пообещал Билл. — Будем смеяться весь вечер, вот увидишь!

— Что‑то мне не очень хочется смеяться весь вечер, — упрямилась Бека. — Мне хочется только…

Вдруг у Беки возникло чувство, что она не одна в комнате. Она обернулась к двери и вскрикнула от неожиданности.

— Хани! — возмутилась Бека, — И давно ты здесь стоишь? Как ты сюда вошла?

Хани с огорченным видом шагнула в комнату Беки.

— Послушай, мне пора. До встречи, — поспешно сказала Бека Биллу. Она повесила телефонную трубку и встала.

«Как долго Хани подслушивала разговор?» — думала Бека.

— Я слышала плохие новости о Лайле! — прошептала Хани. — Это ужасно!

— Да, — осторожно ответила Бека. — Как ты вошла сюда? Тебя впустила мама?

Хани кивнула, затем подбежала к Беке и крепко обняла ее.

— Вот так, вот так, — тихо бормотала она. — Ну, умница, ну успокойся…

— Хани, пожалуйста…

— Не нужно ничего говорить, — сказала Хани, не выпуская Беку из объятий. — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Что тебе пришлось пережить. Поэтому я сразу прибежала к тебе. Как только услышала об этом несчастье. Я знаю, мое место сейчас здесь, рядом с тобой.

Лицо Хани выражало сочувствие и симпатию.

— Как это ужасно для тебя, Бека! Как ужасно! Я помогу тебе перенести это горе. Не стесняйся, дай волю своим эмоциям. Ведь именно для этого существуют лучшие друзья, не так ли?

Бека была рада освободиться из цепких объятий Хани. Она прошла к своей кровати и, тяжело вздохнув, села на стеганое одеяло.

— Мне и в самом деле не хочется говорить об этом, Хани.

— Конечно! Как я тебя понимаю! — ответила Хани, скрестив руки на груди. Она подошла вплотную к кровати и склонилась над Бекой.

Последовала долгая пауза.

Хани сверху смотрела на Беку, сидящую на кровати, устало опустив плечи, обхватив руками колени. Бека старалась избегать пристального взгляда Хани, сосредоточив свое внимание на вечерней темноте за окном.

— Тебе не нужно говорить об этом, — в конце концов сказала Хани. — Оказаться свидетельницей такого кошмара!

— Да, — сказала Бека с комком в горле.

— Разве Лайла не увидела грузовик? — спросила Хани.

Бека вздохнула:

— Хани, я не хочу тебя обидеть. В самом деле не хочу. Но сейчас мне очень нужно побыть одной.

Темные губы Хани округлились от удивления, но она быстро вернула своему лицу сочувственное выражение.

— Конечно, я понимаю, Бека. Ты всегда была такой. Даже когда мы были совсем маленькими. Ты всегда любила обдумывать все в одиночестве. — Хани покачала головой. — Ты была такой замкнутой.

— Да, я знаю, — сказала Бека, испытывая внезапное желание разрыдаться. Но она с трудом сдержалась.

— Ладно, я пойду домой, — продолжала Хани. — Просто я хотела сказать, что я здесь, рядом. Если понадоблюсь, позови меня. Лайлы больше нет с тобой, и я хочу, чтобы ты знала, что есть я. Что бы ни случилось!

«Лайлы больше нет? Хани это сказала?»

— Что ты сказала? — закричала Бека.

— Я сказала, что пришла тебя успокоить.

— Нет, я слышала, что ты сказала о Лайле!

— Лайлы больше нет с тобой.

От того, как Хани произнесла эти слова, Беку бросило в озноб.

Вдруг, Бека даже не успела понять, как это произошло, горькие слезы хлынули из глаз. Плечи стали еще тяжелее.

«Нет! Нет! Я не хочу плакать!» — говорила себе Бека. И не могла остановиться. Примостившись на краешке своей кровати, она горько рыдала, закрыв лицо обеими руками.

— Вот так. Пусть все уйдет… — голос Хани вплывал в сознание Беки. Она почувствовала руки Хани, обнимающие ее плечи. Хани тоже села на кровать рядом с Бекой, обнимала ее, шептала успокаивающе: — Вот так, вот так. Пусть все пройдет. Все хорошо. Я здесь.

— Бека! — Другой голос достиг ее сознания. Голос доносился со стороны двери.

Бека вытерла глаза обеими руками и посмотрела туда. У двери стояла Триш. Удивленная и смущенная Триш.

— Бека, что случилось? — спросила она, входя в комнату.

Бека закашлялась, постаралась ответить. Но перед тем как она смогла что‑либо произнести, Хани вскочила на ноги и пулей понеслась к двери.

Схватив Триш за локоть, Хани начала бесцеремонно выталкивать девушку за дверь.