Я вытащила одну сигарету и затянулась.

Я отлично ее понимала. Сама бы с превеликим удовольствием покинула бы этот гадюшник. Однако пока я не расплачусь с Мироном, не стоит об этом даже помышлять.

Вика рассказывала о Миле все, что знала, предавалась теплым воспоминаниям о покойной подруге и наливалась спиртным.

К концу нашего разговора, она заметно окосела.

Я видела, что смерть Милы для нее не безразлична. В ее светлых глазах отчетливо читалась боль потери близкого человека. И с каждой минутой, проведенной вместе, я проникалась все большим уважением и сочувствием к ней, к ее страданиям.

Я отлично знала, что значит потерять родного человека.

Это как будто взяли и оторвали кусок от твоего сердца, забрали частичку души.

Такая потеря невосполнима. Ее можно компенсировать, но не забыть.

Боль от потери навсегда остается с нами. Дальнейшая наша жизнь зависит оттого, насколько быстро мы свыкнемся, срастемся с ней. Примем, как данность.

Поначалу очень тяжело.

Одни, заливают свое горе алкоголем, другие уходят в себя, в свой внутренний мир. Третьи делают вид, что ничего не случилось, продолжают жить, как обычно, считая, что их родной человек уехал, например, погостить к родственникам и скоро вернется домой. Такие люди подсознательно не хотят принимать смерть близкого человека за действительность.

- А она с кем-нибудь встречалась в последнее время? - спросила я, отвлекаясь от невеселых мыслей.

- Я думаю, да. Но она не говорила с кем именно. Знаю только, что ее последним хахалем был кто-то из шанхайских.

- Почему ты считаешь, что это кто-то из шанхайских?

- А кто тогда еще? Она в последние месяцы все свободное время проводила там. Слушай, почему бы тебе ни сходить в «Триаду» и не расспросить тамошних девчонок? Уж они точно должны знать с кем у Милки была любовь-морковь. Я позвоню одной из них и договорюсь, чтобы тебя пропустили к ним в гримерку.

- Было бы не плохо, - кивнула я.

- Отлично, давай свой телефонный номер.

Я продиктовала ей номер мобильника. Она корявым почерком записала его на салфетку и сунула ее в лиф черного блестящего топа.

Испугавшись, что Вика просто-напросто потеряет салфетку, я взяла и ее номер.

- Не боись, обещала, значит, договорюсь о встрече, - пьяно улыбнулась она и попрощалась. - Чао - какао, красатуля!

И она засеменила к выходу, не забыв прихватить с собой бутылку, на донышке которой еще плескалось немного текилы.

Я задумчиво помешала пластиковой ложечкой растворимую бурду и сделала глоток. Мой желудок сразу же воспротивился такому издевательству, о чем и сообщил недовольным бурчанием.

Отставив кофе в сторону, я поднялась и тоже пошла к выходу. На пороге меня окликнул бармен:

- Эй, девушка, а заплатить?!

- Я заплатила, - ответила я.

- Это за кофе, а за текилу? Вичка сказала, что вы заплатите, когда будете уходить.

- Вот сучка!!! - Непроизвольно вырвалось у меня и, я захохотала.

Три, две, одна...

Уф, успела! Еще немного и я бы опоздала на работу.

Изольда Марковна сверившись с часами на запястье, промолчала. Но, потом, не удержавшись, заметила:

- У меня складывается впечатление, что тебя переехал грузовик. Причем несколько раз. Приведи себя в порядок. Я нанимала на работу человека, а не чучело, распугивающее клиентов.

Я хотела, было возразить, что в принципе и распугивать то некого, но вместо этого лишь согласно кивнула.

- Я приеду только завтра вечером. Салон остается под твою ответственность. Пробудешь тут до шести часов вечера, затем закроешь его и уйдешь. Завтра ты должна быть здесь в десять часов утра. Если ко мне кто-нибудь придет, обязательно запиши кто именно.

- А если будут спрашивать, куда вы уехали?

- Скажешь правду, - хмыкнула она.

- Какую? - изумилась я.

- Скажешь, что не знаешь, где я. В общем, я буду завтра вечером, дождись меня обязательно, - закончила говорить она, после чего вышла из салона.

Я подошла к витрине и сделала вид, что рассматриваю заинтересовавший меня бумажный веер. На самом деле я ждала, когда старуха отойдет от «Фэн-шуя» как можно дальше, чтобы она не видела, как я взламываю замок на привлекшем мое внимание сундуке.

Она проковыляла, опираясь на трость до конца аллеи, затем остановилась и стала водить им по воздуху, словно вычерчивала символы.

Я поняла, что она творит заклинание.

Там где Изольда Марковна провела тростью, воздух уплотнился, заискрился и за сотую долю секунды, я даже моргнуть не успела, прямо перед ней возникла дверь. Обыкновенная деревянная дверь.

Старуха открыла ее, шагнула внутрь и исчезла вместе с дверью.

Я зевнула. Нужно сделать пометку не забыть посмотреть на книжных полках о появляющихся и исчезающих дверях. Для чего они необходимы и, как сотворить такие же самой.

Не успела я приступить к вскрытию замка, как на аллеи показались первые покупатели. А потом еще и еще.

В общем, до шести часов вечера я простояла за конторкой и лишь после того, как закрыла магазин, смогла, наконец, добраться до сундука.

- Итак, приступим, - сказала сама себе, достав из сумки набор отмычек.

Но сначала нужно подобрать код.

Прошло три часа, а я так и не смогла найти нужную комбинацию символов.

Сначала я использовала символы, что были на медной окантовке сундука. Они были вычеканены с определенной периодичностью. Проблема заключалась в том, что я не знала ни значения символов, ни языка к которому эти символы могли принадлежать.

Возможно, у Изольды Марковны найдутся словари?

Но и здесь вышел облом. Я переворошила все книжные шкафы, но ничего полезного так и не обнаружила.

Уставшая и удрученная, я решила передохнуть и заказала по телефону пиццу. Чувствую, я застряла здесь до утра, так как не в моих правилах сдаваться.

Если бы я была умнее, то скорей всего задала бы себе вопросы: «А зачем мне собственно открывать сундук? С чего такое маниакальное желание вообще возникло?»

Но нет, в этот момент я совершенно не задумывалась о том, что вероятно вовсе не стоит вскрывать сундук, о том, что не случайно он так тщательно заперт, что символы могут служить охранным заклятием. И они вырезаны ни столько для того, чтобы предотвратить нежелательное вскрытие, сколько для того, чтобы защитить взломщика от зла, что сундук таил в себе.

«Я должна открыть, чертов сундук, чего бы мне это ни стоило!» - единственная мысль билась в моем мозгу и, чем чаще я прикасалась к сундуку, гладила отполированное дерево, тем сильнее росло желание вскрыть его.

В конце концов, мое желание достигло критической точки, а здравых мыслей все также не было.

Принесли пиццу и, она отвлекла меня от сундука. Но ненадолго.

Меланхолично жуя, совершенно не ощущая вкуса, я бродила по дальним комнатам салона, надеясь найти разгадку кода замка.

Так я оказалась в картинной комнате.

При виде меня портреты ожили и сердечно поздоровались, после чего стали упрашивать включить им телевизор.

Немного подумав, решила, что от меня не убудет, и включила его. Сразу же возникли споры кто, что хочет смотреть. Мужская часть портретов голосовала за спортивный канал, а женская требовала бразильские сериалы.

Вскоре мне надоела их перепалка, и я переключила на первую попавшуюся телепередачу. Ей оказалась программа местных городских новостей.

На экране возникло лицо знакомого репортера. Того самого с кем сейчас встречается Лерка. Кажется, она говорила, что его зовут Женей.

Он стоял на фоне старой обшарпанной пятиэтажки, я почти сразу узнала ее. Это была общага, где убили Анатолия.

Я стала вслушиваться в то, что он рассказывал, но ничего нового для себя не услышала. Все по-старому. Милиция до сих пор не нашла убийц, как Анатолия, так и Милы. Обо мне ни слова. Уже радует.

Ладно, пора возвращаться к сундуку.