— Конечно, нет, — возразил Мирс. — Это же шоу, а не поход в бордель.

— Но почему? — с напускной наивностью спросил Торино.

— Потому что пялиться — это пялиться, а трахаться — это трахаться.

Торино негромко хлопнул в ладоши.

— Вот! Женщины или рынок акций, пялиться или трахаться — а у нас все вместе!

Мирс снова закусил нижнюю губу.

— Это значит, что у зрителей появится шанс переспать с девочкой?

— В яблочко! Каждый может выиграть ночь со своей фавориткой, и все равно, получила она титул Мисс «Shebay» или нет, — каждый может выиграть ночь с победительницей.

— И кто платит больше, у того и шансов больше?

— Да. Но все равно небольшой шанс выиграть остается для всех, даже для тех, у кого не так много бабла. — Торино ухмыльнулся. — У среднестатистического зрителя в зомбистане не так много денег. Было бы иначе, он не довольствовался бы просмотром, а старался бы рвать задницу, чтобы заработать еще больше. Но кто-то должен позаботиться о простых смертных, и это будем именно мы. Мы — настоящие марксисты. У нас даже малоимущий сможет заполучить суперзвезду. Равные права для всех.

Мирс отпил воды и захлопнул сумку.

— Ты такой же марксист, как Рональд Рейган. Девочки будут знать, что их ожидает в конце?

— А ты как думаешь? Все будет четко. Они подпишут общие условия трудового соглашения, а потом мы с ними еще инструктаж проведем. Юристы работают над последними формулировками.

— И если выиграет какой-нибудь сраный пролетарий, девочке все равно придется под него ложиться?

— Ну да, мы выдвинем минимальные требования по гигиене. Основной принцип — красота требует жертв. А слава требует жертв еще бóльших. — Уголки губ Торино, который внимательно наблюдал за Мирсом, дрогнули.

Мирс помолчал немного.

— Довольно странная идея, — наконец ответил он. — Но она подходит для нашего времени. Только следите, чтобы нас не прижали с юридической стороны. Или вы вышлете их потом в Голландию?

Торино пристально взглянул на собеседника.

— Сколько пользователей только из Германии посетили ваш сайт за прошлый месяц?

— Примерно десять миллионов.

— Тогда все совсем просто. — Торино допил капучино и бросил стаканчик на стол. — Мы сначала проведем трансляцию по ТВ. Если возникнут правовые проблемы, переключимся на вещание на сайте «Ксенотьюба».

— И вы хотите наши десять миллионов зрителей для своей мерзости?

Мирс поднялся и взглянул на часы. Но было видно, что отталкивающая на первый взгляд идея Торино его зацепила.

— Мерзость, которая произведет фурор, — ответил Торино, — и которая одним махом сделает из десяти миллионов двадцать.

Мирс повесил на плечо кожаную сумку.

— Я не знаю…

— Нет, ты знаешь, — возразил Торино. — И у тебя есть один час — время полета до Франкфурта, — чтобы решиться.

— Я подумаю.

Он пожал Торино руку. Тот кивнул.

— Только не слишком долго. Жизнь коротка. Время — деньги. А один год…

— Я знаю, — бросил Мирс. Было ясно, какие мысли проносятся у него в голове. — Один год нормальной жизни — пять лет в Интернете.

Профессор доктор Мартин Фридрих, начальник оперативного отдела криминальной аналитики УУП (Управление уголовной полиции), был асом в своем деле. Он изучал медицину и психиатрию в университетской клинике Шарите, а также в частном исследовательском университете Джона Хопкинса в Балтиморе, работал в университете Вирджинии и в учебном центре судебной медицины, читал лекции о преступном архетипе серийных убийц в Гарварде, Лондоне и Берлине. Фридрих слыл трудоголиком, для которого не существовало слова «отдых». После изучения медицины и получения диплома психиатра он занимался в ФБР профайлингом — анализом личности серийного убийцы. Причем учил его, ни много ни мало, Роберт Ресслер — человек, который стал прообразом одного из героев «Молчания ягнят» Томаса Харриса. Ресслер не только довел профайлинг до совершенства, он еще и ввел термин «серийный убийца». Раньше таких называли «организаторами массовых убийств», но этот термин был не совсем корректным: у классического массового убийцы задача сводится к тому, чтобы за один раз убить как можно больше людей. В то время как серийный убийца повторяет процесс снова и снова.

Клара прочитала множество книг Ресслера, среди них — «Жизнь с монстрами» и «Против чудовищ». Она читала записи бесед, которые он проводил с известными серийными убийцами, среди них Джон Уэйн Гейси, который вплоть до смертной казни отрицал, что убил 33 человека, и доказывал, что при его восьмидесятичасовой рабочей неделе «просто не хватило бы на это времени». Но тогда возникал вопрос: откуда взялись двадцать девять полуразложившихся тел в подвале его дома?

Ресслер провел интервью с Джеффри Дамером, Каннибалом из Милуоки, который знакомился в барах с геями, приводил их к себе домой, накачивал наркотиками, насиловал, убивал и расчленял тела. Потом он варил эти куски и делал в своей комнате алтари. Некоторых он пытал: просверливал жертвам, находящимся в полном сознании, черепную коробку и заливал туда кислоту, чтобы таким образом сделать из них безвольных зомби. На допросе Дамер сообщил, что ощущал себя одиноким и чувствовал, что никогда не сможет встретить человека, с которым мог бы ужиться. По крайней мере живого человека. Поэтому он решил жить с мертвецами или еще лучше — с останками. Дамер был убит сокамерником, который вогнал ему в глаз черенок метлы.

Но Гейси и Дамер были исключениями. Большинство серийных убийц убивали в соответствии со своими сексуальными предпочтениями.

Поскольку бóльшая часть серийных убийц — мужчины, да к тому же гетеросексуальные, соответственно, типичными их жертвами становятся женщины!

«Ух, — подумала тогда Клара, — я выбрала правильную профессию!»

С Мартином Фридрихом Клара работала лишь опосредованно: Фридрих составил детальный профиль Оборотня для команды комиссара Винтерфельда, но тогда Клара и Винтерфельд еще не знали, что для них работает именно он. Белльману и начальнику городской полиции было важно, чтобы информация не просочилась в прессу, поэтому они возвели между отделами «китайскую стену». Мартин Фридрих работал в УУП Берлина уже четыре недели, но никто не знал, на месте ли «новенький», — все шло согласно плану руководства.

Фридрих, насколько было известно Кларе, восхищался Шотландией.

Зачастую именно там он проводил отпуск — как правило, один и с полным чемоданом книг. При нем постоянно находилось собрание сочинений Шекспира. В судебном заключении по Оборотню, которое Фридрих писал для следователей, он призывал всю команду читать Шекспира — «лучшего психолога в истории человечества». «Если вы будете читать Шекспира, — пояснял он, — то постигнете все глубины и высоты, присущие душе человеческой. Там не только смех и радость, комизм и абсурд, но и запретное, жестокое и неизъяснимое».

Особенно ему нравился трагический персонаж «Макбета», которого дьявольская супруга подстрекала к убийству шотландского короля.

Знаток Шекспира, Шотландии и шотландского виски, Фридрих считался светилом в своей области, экспертом по психологии преступников. Через пару лет в США он получил прозвище, которое подходило ему, как никому другому. Фридрих, похоже, был совсем не против, когда его называли «MacDeath» — Мак-Смерть.

Фридрих переехал в новый кабинет на прошлой неделе. Теперь он сидел за элегантным дубовым письменным столом: бледное узкое лицо, на носу — очки в темно-коричневой роговой оправе. Он набирал письмо на компьютере, когда в проеме дверей, робко постучав костяшками пальцев о косяк, появилась Клара. Фридрих поднял голову.

Утонченные черты лица и черные волосы с легкой рыжиной, чуть тронутые на висках сединой, придавали его внешности легкий налет эстетизма. Перед Кларой сидел человек, на первый взгляд далекий от изучений глубин человеческой натуры. Но в этом не было ничего неожиданного. Как там говорил Фуко? Безумие и работа взаимоисключают друг друга. Или Винтерфельд: «Тот, кто пишет о расчленении женщин, как правило, их не расчленяет».