Нельзя обойти молчанием и докладную записку флаг-офицера штаба Витгефта — лейтенанта Азарьева, поданную им командующему 1 июня 1904 года. Азарьев писал, что оборону Порт-Артура надо рассматривать с точки зрения, исходящей не из местных интересов, а из государственных: «...если считать, что в Артуре флот принес и принесет большую пользу, — говорилось в записке, — то, быть может, еще большая задача ожидает его впереди, и государство, наконец, потребует от него сохранения своей родной земли, территории, действительно неразрывно связанной с Россией».

В выводах Азарьев писал, что нужно быть в любую минуту готовым для выхода в море, чтобы уйти во Владивосток, в противном случае можно вместе с Порт-Артуром потерять флот, а потом и Владивосток.

Но Витгефт не прислушивался к мнению своих подчиненных. Два месяца спустя понадобилось личное приказание царя, чтобы командующий с флотом вышел в море для прорыва во Владивосток.

В конце мая, когда обозначилась явная угроза Порт-Артуру, было закончено начавшееся еще в апреле формирование морского [88] десанта, численность которого достигала свыше четырех тысяч человек. На случай прорыва противника к крепости морскому десанту были отведены позиции на так называемой «центральной ограде»; инженерное оборудование этих позиций и установка противоштурмовой артиллерии были возложены на специальные морские команды.

После Кинчжоуского боя японцы не преследовали отходящие на Порт-Артур русские полки. Оку, совершенно не знавший положения в Порт-Артуре, опасался за свой тыл со стороны Маньчжурии и ожидал контратаки со стороны Порт-Артура. Его разведка работала из рук вон плохо. Стессель же в это время посылал Фоку одну телеграмму за другой, предлагая ему не задерживаться и немедленно отступать к крепости.

Против этого решительно протестовал генерал Кондратенко. Он понимал, что героизм солдат, благоприятная для обороны местность, наличие скорострельного оружия и поддержка силами флота флангов позволят задержать японцев на дальних подступах к крепости длительное время. Об этом говорил и опыт Кинчжоу, где японцы, имея многократное превосходство над русскими, понесли все же тяжелые потери. Но Кондратенко не подозревал, что вокруг него действуют замаскированные предатели. Несмотря на это, он все же настоял, чтобы 4-я дивизия не отходила сразу к Волчьим горам, как этого хотели Стессель и Фок, а заняла для обороны так называемые передовые позиции. На эти позиции Кондратенко вывел и части своей 7-й дивизии.

В этой обстановке главная ставка в Токио решила перебросить три дивизии Оку на север, откуда шли тревожные вести о подготовке русскими специального корпуса для выручки Порт-Артура. Для действий же против крепости была создана 3-я армия, ядром которой являлась 1-я дивизия из армии Оку. В начале июня в Дальний прибыли командующий новой армии генерал-лейтенант Ноги, его штаб и первые эшелоны 11-й дивизии. В это же время шло усиленное траление мин в Талиенванском заливе и приспособление порта Дальнего к приему из Японии новых контингентов войск, снаряжения, боеприпасов и т. п.

В первой половине июня генерал Ноги, имея всего 30 тысяч солдат, занимал оборонительную линию по фронту до 25 километров (гора Анзысань — гора Тейсанцы), резервов у него не было, и он усиленно укреплял занятые позиции, опасаясь активных действий со стороны порт-артурского гарнизона. Но Стессель не вел разведки и не знал ни сил, ни намерений противника. Свои распоряжения он строил на догадках и предположениях. Наступать он не думал. Но зато 4 июня генерал по настойчивому требованию Кондратенко направил командующему флотом контр-адмиралу Витгефту письмо с предложением принять самые энергичные меры, чтобы устранить возможность падения крепости.

«Настоящий момент обороны Квантуна, — говорилось в конце письма, — следует признать критическим, и единственно только [89] флот своим активным действием может вывести вверенный мне район из крайне опасного положения»{76}.

Витгефт ответил, что флот в данный момент не может выйти против неприятеля, и что он выйдет в море, как только будут отремонтированы поврежденные броненосцы. Стессель, однако, не желал ждать и настойчиво требовал немедленного выхода флота на коммуникации противника. Витгефт снова ответил отказом и вместе с этим обратился за помощью к адмиралу Алексееву. Тот телеграфировал Стесселю:

«Ввиду настойчивости, с которою вы обращаетесь к адмиралу Витгефту с требованием о выходе флота (не для прорыва во Владивосток, а для борьбы с японским флотом — А. С. ), должен напомнить вашему превосходительству: первое — крепости надлежит упорно обороняться и служить до последней крайности укрытием флоту; второе — флот находится в непосредственном распоряжении и на ответственности начальника эскадры, почему его выход в море может последовать только по усмотрению адмирала Витгефта; третье — ваша обязанность, как высшего военного начальника, должна заключаться в напряжении всех сил для самой упорной обороны и никоим образом не считать, что для спасения крепости мы должны жертвовать флотом»{77}.

Когда явно обозначилась угроза Порт-Артуру, а флот еще не был готов к выходу (продолжался ремонт броненосцев), главнокомандующий адмирал Алексеев рекомендовал Куропаткину начать подготовку к активным действиям для выручки крепости. Начались приготовления, изучение обстановки, ожидание резервов и т. д. Не надеясь, что Куропаткин выполнит его указание, Алексеев обратился к царю за приказом о выделении для деблокады Порт-Артура не менее 48 батальонов пехоты с артиллерией. Вскоре Куропаткин получил приказ, но счел его невыполнимым и выделил для операции только один корпус. Алексеев вновь обратился к царю, но было уже поздно: с юга из-под Кинчжоу в Южной Маньчжурии появились дивизии второй армии Оку. Корпус генерала Штакельберга, состоявший из 26 батальонов и 19 сотен при поддержке 96 орудий, выделенный Куропаткиным для деблокады Порт-Артура, был выдвинут к Вафангоу с задачей овладеть Кинчжоуской позицией и в дальнейшем наступать к Порт-Артуру. Но Штакельбергу был дан и другой приказ: «Если... придется встретить превосходные силы, то бой не должен быть доведен до решительного удара и, во всяком случае, резервы никоим образом не должны быть введены в дело до тех пор, пока не будет совершенно выяснено положение».

14 и 15 июня произошел бой корпуса с армией Оку. Во время боя Штакельберг получил новую директиву Куропаткина, в которой [90] говорилось: «...в случае одержания Вами победы в этом сражении не преследовать неприятеля со всеми силами корпуса, ввиду того, что объединивший все свои войска генерал Куроки может легко отрезать Вам сообщение с главными силами армии» {78}.

Так Куропаткин «выручал» Порт-Артур. Так воевал бездарный царский военачальник.

Совершенно понятно, почему Штакельберг отступил и так позорно закончилась выручка Порт-Артура.

За четыре месяца войны Маньчжурская армия накопила серьезные резервы и могла оказать Порт-Артуру существенную помощь, разгромив дивизии Оку. Но попытка, предпринятая с недостаточными силами против неизвестного по количеству войск противника, закончилась неудачей.

На другой день после отступления русских от Вафангоу командующий эскадрой Витгефт получил от адмирала Алексеева две телеграммы. В первой из них Алексеев писал:

«Принимаю все меры к скорейшей деблокаде Артура. Но, ввиду всякой случайности, надо флоту, защищая крепость, готовиться к последней крайности — выйти в море для решительного боя с неприятелем, разбить его и проложить путь во Владивосток» {79}.

В другой телеграмме Алексеев давал директиву: если после боя японский флот будет разбит, то в этом случае дальнейшая задача эскадры будет заключаться в содействии снятию осады крепости.

Через день, 18 июня, последовала новая телеграмма, в которой главнокомандующий дополнительно указывал: «...как только все суда будут готовы и представится первый благоприятный момент для выхода эскадры против ослабленного ныне на море неприятеля, решайте этот важный и серьезный шаг без колебаний» {80}.