Именно такой анализ помог разведчикам на этот раз захватить двух пленных.

В пути они по обыкновению минировали тропы и линии связи, оставляя финнам «суприз», как говорит Севрюков.

После тяжелого марша они очутились в намеченном районе. Все в порядке. Часть людей в засаде и неусыпно караулят. Остальные отдыхают поблизости.

Ждут. Час проходит... три... десять — нет финнов, хоть плачь. Пришлось итти на другую тропу. Пугая птиц, они всю ночь бродили по лесу, среди стройных, как штыки, сосен. А к утру нашли подходящее место и снова залегли. Теперь уж совсем близко от финских постов.

Кругом кудрявый кустарник — место вполне подходящее, есть где спрятаться.

Прошло два часа. Доносят: идут десять «отощайненов». Дальше все как по нотам. Финнов подпустили вплотную, открыли огонь в упор. Троих убили на месте, но живые, как мыши, — юрк по сторонам, только их и видели. В плен некого брать стало. Ноты были хороши, да сфальшивил оркестр. В чем дело?

Впрочем раздумывать некогда: финны должны сейчас организовать преследование. И разведчики быстро уходят туда, где финнам никогда не придет в голову их искать.

Два дня скрывались в лесу. Ходили по тайге, избегая ягельника: на нем видны следы. Скитаясь по болотам и сопкам, Иутин поразмыслил. В чем дело? Люди у него ловкие, быстрые. Маслов и Сигусов даже как-то раз живую куропатку руками поймали. А вот «языка» не смогли поймать. Не быстрее же финны куропатки! Значит не люди виноваты. В чем же дело? Подумал и понял. Дело в кустарнике. В кустарнике маскироваться легче, но финнам скрыться тоже легче. Ошибка — суровый учитель.

Они вернулись на ту же тропу. Финны не ждут от них такой дерзости. Тем лучше. Теперь место выбрали совершенно голое. Здесь не убежишь.

Бойцы спрятались за пеньки. Замаскировались так, что наступить можно. Снова ждут. Наконец, идут два финна.

Их... упустили. В засаде лежали новые люди, они прозевали удобный момент, а потом уже было поздно. Но Иутин не уходил. Он решил ждать еще одни, тринадцатые сутки. Весь опыт прошлого подсказывал ему, что эта два финна должны вернуться. Так оно и случилось. Вопреки поверью, «чортова дюжина» принесла удачу. Андреев схватил финна мертвой хваткой. Второй сдался сам.

Один из пленных оказался помощником начальника пикета. Три дня тому назад он страстно хотел видеть разведчиков. Он возглавлял группу, которая преследовала иутинцев. Что ж, ему доставили это удовольствие. Желанная для обеих сторон встреча состоялась.

Группа финских гитлеровцев пробралась в расположение нашей части и убила двух советских бойцов. Командир вызвал Иутина.

— Приказываю отомстить за гибель двух наших людей.

Этот обычно приветливый и внимательный человек был сейчас сумрачным и злым. Такая же злость чувствовалась в резких движениях разведчиков, когда они укладывали свои мешки, да и сам Иутин, собираясь, не шутил и вообще мало разговаривал. Надо так проучить врага, чтобы ему надолго запомнилась гибель товарищей. Лейтенант решился на рискованную операцию.

Они редко забирались так далеко. Двое суток почти непрерывного марша вывели их к цели. Перед ними открылась большая река. Сосны, покрывшие берег, отражались в воде колышащимся темно-зеленым ковром. Светлая половина реки играла, искрилась под косыми лучами солнца. А вдали темнели голые горы тундры. Но разведчикам было не до красот природы. Река — это не река, а водный рубеж. Ковер — не ковер, а теневая сторона. И свежая зарубка на сосне занимала Иутина гораздо больше, чем далекая синева гор.

Где-то в этом районе находятся главные силы противника. Где — пока неведомо. Но здесь должна свершиться месть.

Они осторожно пробираются вдоль реки. Справа — высота. С вершины ее Иутин осмотрел местность. Внизу серебрится озеро. Неширокий пролив соединяет его с рекой. На берегу пролива белеют ящики и стоят лодки. Из озера торчат сети, и на воде темнеют лодки с финскими солдатами-рыбаками. Дальше виднеется какое-то сооружение. Но больше всего привлекают внимание дымки. Один, два... пять... семь... Десять! Дымки не от костров, а из труб. В одном месте их больше и они густо расположены. В трех местах они поднимаются одинокими столбиками. Тишина. Неторопливо струятся дымки.

У Иутина сильно бьется сердце. И нетерпение, похожее на нетерпение охотника, только во много раз более сильное, волнует кровь. Так вот где ты живешь, полковник! Здравствуй, будем знакомы! Советский офицер Иутин пришел мстить!

Имя этого махрового щюцкоровца популярно среди финнов — многих ослепила вздутая его слава. Он — низкорослый, вертлявый, — закоренелый враг нашей страны. Если же разобраться по-существу, то полковнику в своей разбойничьей среде тоже нечем похвастаться. Его военная биография не блещет победами. Во время финской кампании его гнали, как бешеную кошку. В начале этой войны он возглавил отряд, который забрался было на нашу территорию. Но очень скоро пограничники разгромили отряд наголову. Полковник едва избежал смерти или плена. Он удрал с итальянской быстротой, оставив свое кожаное пальто. Некоторые уверяют, что и брюки он тоже оставил. Сейчас прославленный вояка командует финской частью.

Дымки многое сказали Иутину. Сомнений нет. Он вышел к штабу этой части. Дымки в куче — это штаб. Три отдельных — боевые охранения. Ящики с грузом и дощатый сарай возле них — база. На эту базу и обратил свое внимание Иутин.

Конечно, затея была дерзкой. Но такая дерзость — не бесшабашная удаль, а продуманные, взвешенные действия, основанные на внезапности, неожиданности. В этом дерзком поступке есть большая доля риска. Но в нем не меньше трезвого расчета. И много шансов на успех.

Они ползли очень медленно. До пролива было километра полтора. Но когда скорость движения измеряется сантиметрами в час, это расстояние кажется весьма порядочным. Справа — открытое болото. Только узкая полоса редкого кустарника, залитого светом ночного солнца, служила им укрытием. Разведчики ясно видели сети на озере, ящики с грузом и часового у землянки.

Они ползли. Разведчик медленно выдвигал вперед руку, потом подтягивал колено, потом еще медленнее подавал корпус, а потом все начинал сначала. Ни хруста, ни шороха, ни вздоха. И вдруг откуда ни возьмись, — кулик. Кто бы мог подумать, что эта безобидная птаха может оказаться такой вредной? Старший сержант Ларионов яростно поглядывает и шипит: «Вернусь, всем птицам шеи посворачиваю. Чорт бы побрал все племя кулика, бабушку и прабабушку, детей и внуков». А кулик все мечется над головами, верещит, орет, словно он у финнов поставлен наблюдателем. Часовой перестал ходить и начал пытливо всматриваться в кустарник. Разведчики застыли в тягостном напряжении.

Только отличные летние маскировочные халаты и умение пользоваться ими спасло иутинцев в эту минуту.

Кулик угомонился, часовой успокоился. Но стоило двинуться дальше, как проклятая пичужка снова начала вопить. Птаха держала разведчиков в плену. Опять замерли. Потом опять проползли немного и слова вынуждены были притаиться. Проклятый кулик! Попадись он только в руки!

Тут еще стали попадаться мины. Бойцы огибали их и едва уловимыми движениями продвигались вперед. Но вот и проливчик. Иутин взглянул на часы и не поверил глазам: полтора километра они ползли 12 часов!

Было раннее утро. Из землянки стали выходить заспанные «отощайнены». Один, два... опять один. Этого мало. Иутинцы лежали в полусотне метров от финнов и выжидали лучшей минуты.

В это утро у комаров, населяющих безымянное болото, был пир: поедали разведчиков Иутина. Чем выше подымалось солнце, тем больше их становилось, тем яростнее они жалили. Разведчики не имели возможности даже от них отмахнуться. А финны все еще ходили по одному: один выйдет, потом другой, а первый скроется.

Наконец, счастье разведчикам улыбнулось. К противоположному берегу причалила лодка. Из землянки вышел финн, видимо, какой-то начальник, потому что вслед за ним высыпало еще человек тринадцать. За плечами у финна был мешок. Он всем жал руки. Должно быть прощался. Его, вероятно, провожали в отпуск или еще куда-либо. Подходящий повод для салюта залпом.