Дальше я не мог говорить, потому что моё горло перекрыл огромный сладко-солёный ком, по щекам катились слезы. Мы прижались друг к другу ещё сильней! Так, обнявшись, мы тихо заснули. Во сне мы чувствовали, как наши души кружатся в бесконечном танце вселенской любви. Нам было сказочно хорошо!

Мы проснулись так же одновременно, как и заснули. Мария, открыв глаза, игриво улыбнулась, поцеловала меня в щеку, резко встала, выгнулась как кошка и решительно произнесла:

– Вперёд, Победитель! Вперёд, к новым победам! К новым творческим высотам!

Я понял: именно сейчас мне предстояло начать диктовать книгу, и мне стало страшно. В голове закрутилась карусель сомнений: а получится ли, а смогу ли, не подведу ли. Я откровенно поделился своими сомнениями и страхами с женой.

После её жестких, но справедливых слов, ко мне пришло желание действовать. Сомнения и неуверенность улетучились прочь. «Действительно, – подумал я, – я не имею права не рассказать эту историю людям. Они должны знать правду». И глядя в глаза любимой, весело пошутил:

– Спасибо, за дружеский пинок под зад, под мой больной, несчастный зад! Включай диктофон! Стартуем, моя девочка, моя королева.

Мария нажала кнопку «Запись», зажглась красная лампочка, и я стал диктовать первую главу. С каждым новым словом голос мой становился уверенней, а мысли текли одна за другой, как спокойная чистая река.

Эта фантастическая история началась три года назад поздней осенью. Тогда мне был 51 год. Этот год был для меня самым страшным в жизни. Сплошная катастрофа! В этот год я потерял всё: квартиру, жену, работу. В начале года мы с женой взяли кредит в банке и заложили квартиру, которая досталась от моей бабушки. Не смогли отдать деньги и лишились квартиры. После потери квартиры, жена бросила меня, я впал в жуткую депрессию. Стал заедать свою душевную боль и пустоту огромным количеством жирной пищи. Каждый вечер я не ложился спать, пока не объемся, и за год набрал 40 килограмм лишнего веса. Из стройного учителя я превратился в жирную толстую свинью. Я снял маленькую дешёвую грязную квартирку на окраине и уже не мог подняться на третий этаж без одышки.

Как говорят в народе, беда одна не приходит. Я много лет проработал в школе учителем начальных классов. Это была моя любимая работа, моя судьба, мое призвание. Но год назад в нашей школе появился новый директор, человек циничный, холодный, бездушный – администратор нового поколения. Как говорят, новая метла по-новому метёт. Директор стал вводить совершенно идиотские порядки. До этого наша школа славилась доброй, демократичной, практически семейной атмосферой. С приходом нового руководителя любимая школа превратилась для меня в еще один незаживающий, кровоточащий источник боли. Видя, как разрушается то, что дружный коллектив создавал долгие годы, я не мог сдерживать праведный гнев. На каждом собрании или педсовете я пытался отстоять принципы, традиции, спасти дух нашей школы. Но в современном мире все чаще побеждают подлость и расчет.

К сожалению, мои слабые трусливые коллеги сразу же легли под нового директора. В нашем городке найти работу практически невозможно, а работу учителя тем более. Оправдывая себя, свое предательское поведение, с глазу на глаз в учительской, они говорили: «Я понимаю, мне тоже больно смотреть, как рушится наш мир, но ты пойми, у меня же семья, у меня дети! Тебе хорошо рассуждать – ты один! А я не могу рисковать будущим своих детей!»

С каждым днем атмосфера вокруг меня становилась все более мрачной, более невыносимой. Столько лет я приходил в школу как на праздник. Долгие годы ноги сами несли меня по знакомой дорожке к любимой школе. И вот теперь я стоял один как перст на собрании педагогов и администрации. Я уже понял, что сегодня меня окончательно выживут из школы, и мне уже было абсолютно на это наплевать. Я ненавидел себя за свою трусость, ненавидел своих бывших коллег за их трусость, ненавидел страну, в которой правят подлецы. Любимое дело всей жизни один негодяй-администратор превратил в сплошную каторгу, в сплошную незаживающую душевную рану.

Наверное, я бы мог попросить прощения, покаяться, попытаться отстоять свое право на работу. Но я воспитывался на трудах Макаренко, Сухомлинского, и переступить через свои убеждения было выше моих сил. Я встал и произнес, скорее всего, для себя, чем для других:

«Знаете, коллеги, глядя на все, что происходит с нами, с нашей школой, я хочу напомнить вам историю одного пастора. Эта история произошла в Германии во время прихода к власти Гитлера. В то время фашисты, нарушая все нормы человеческой морали, попрали закон и стали арестовывать коммунистов. Пастор одной из церквей в глубине души понимал, что это не хорошо но, ему было страшно, и он молчал. Да, по совести, коммунистов он не очень-то и любил. Покончив с коммунистами, фашисты стали арестовывать и уничтожать евреев. Выкашивали нацию под корень. Пастор понимал, что это очень плохо. Но страх, инстинкт самосохранения ему подсказывали: надо молчать. Да и евреев пастор тоже не особо любил. И вот когда фашисты пришли за ним и посадили его в концлагерь, только тогда он понял, что во всем виновато было его равнодушие. Дорогие коллеги! Я не держу на вас зла! Не смогли мы отстоять в нашей школе здравый смысл и доброту. То, во что мы с вами верили долгие годы, сегодня растоптано, и все мы понимаем, что это произошло только потому, что мы с вами трусы! Только потому, что каждый из нас проявил равнодушие, оправдывая свою трусость тем, что у него дети, престарелые родители, безработица гуляет по стране. Простите меня за излишнюю эмоциональность, простите, что кого-то обидел, но я, правда, не на кого не держу зла, даже на нашего распрекрасного нового директора. Простите! Вот такие сейчас времена.»

Я не мог больше говорить, меня всего трясло, слезы застилали глаза, я уже ничего не соображал. Я выбежал из школы. Я бессмысленно гулял по парку. Мое тело не чувствовало холода. Я перестал чувствовать запахи. Я понимал, что на улице поздняя осень – моя самая любимая пора. Эх, как я любил раньше гулять в этом парке, вдыхая запах прелой листвы. Как я любил наступать на желто-оранжевый ковер из листьев. Я понимал, что в моей душе черно, холодно и бессмысленно пусто. Там, где билось доброе любящее сердце, все было выжжено, черно, были леденящий холод, пугающая пустота и кучка пеплу. Больше не было сердца, больше не было души, больше не было жизни. Не было любимой профессии, не было жены, не было семьи, не было дома. Не было ничего, ради чего стоило бы бороться и жить. Пустое бездушное тело бродило само по себе. Из человека я превратился в какого-то бездушного зомби. В голове крутилась только одна мысль – как странно и бессмысленно устроена жизнь. Не так давно я любил свою работу, я любил свою жену. Мы часто по вечерам осенью гуляли в этом парке. Я читал ей стихи. Я брал в охапки желтые листья и с силой бросал их в небо, представляя, что они возвращаются золотым дождем счастья. Я был самым позитивным учителем в школе. Я часто улыбался, смеялся. Я любил, как смеются мои дети. Мое сердце всегда было наполнено радостью, любовью и гордостью за достижения мальчишек и девчонок. Каждый день я вкладывал в них частичку своей души, любви и знаний. И вот, все чем я жил, всё это рухнуло. Больше нет ничего. Есть только тело, некрасивое, толстое тело, которое бессмысленно бродит по холодному, темному, мрачному парку.

Вечер превратился в тёмную ночь. Редкие фонари тускло освещали парк. Пошел холодный дождь. Я был без зонта, мое пальто быстро промокло, но это меня мало тревожило. Я продолжал бесцельно ходить по одному и тому же кругу, наступая промокшими ботинками в осенние холодные лужи. В парке не было никого, гулял только один пожилой человек. Разглядеть его в темноте было невозможно: одинокий старик, которому, наверное, не спалось, не спеша прогуливался, прикрываясь от дождя огромным зелёным зонтом. Впереди в темноте раздались пьяные голоса: мат, крики, хохот. Послышался грохот разбитого фонаря. Меня охватил страх. Я с детства не любил драться. Я в детстве был слабым и застенчивым ребёнком. В школе надо мной все издевались и смеялись, но я старался не конфликтовать. Драки, насилие – это то, чего я больше всего боялся. Даже мой младший брат часто заступался за меня, потому что был сильным, храбрым, занимался боксом и имел первый взрослый разряд.