— Фашистская любовь.

Девушка смотрит на меня с обидой. Но когда я ей объясняю, что другого выхода не было, она громко смеется. Дойдя до места, мы обмениваемся рукопожатием, девушка снова смеется, и мы с ней расстаемся. На следующий день в Милане только и было разговоров о том, что партизаны заняли Ро. Ходили самые невероятные и противоречивые слухи.

Утром Марко и другие товарищи прибегают к нам в штаб, чтобы узнать, кто виновник этого переполоха. Я им все рассказал. После этого я расследую, почему автоматы не были доставлены в условленное место.

Узнаю, что некоторые сторонники тактики выжидания, испугавшись — как они объясняли — репрессий, решили помешать покушению на Косту и спрятали автоматы. После этого я послал донесение командованию, объяснив происшедшее. Через несколько дней Марко мне сообщил, что главное командование гарибальдийских бригад отметило мои действия в приказе.

20 октября Сандро со своим отрядом взорвал участок железнодорожного полотна на линии Милан — Варезе неподалеку от будки путевого сторожа. Движение поездов было приостановлено почти на 12 часов.

В тот же вечер группа бойцов этого отряда блокировала автостраду Милан — Варезе на участке между Канталупо и Ориджо и уничтожила три немецких грузовика.

Другой отряд разрушил высоковольтную линию электропередачи, в результате чего в течение 48 часов стояли все заводы и фабрики этого района.

21 октября партизаны из этого отряда разоружили двух фашистских солдат. Одновременно гаписты из отряда в Лаинате уничтожили немецкий грузовик.

21 октября Марко пригласил меня на совещание, состоявшееся в Бусто в доме одного промышленника. На совещании мы должны были обсудить план операций во всей долине Валь Олома и установить связь с партизанскими отрядами, действующими в горах.

Как только окончилось совещание, я сразу же отправился в Барбайяна, а потом в Лаинате, чтобы подготовить операцию по захвату немецкого грузовика, который, как нам сообщили, должен был пройти по автостраде в 22 часа 30 минут. Мы намеревались завладеть оружием и военным имуществом, которое везла эта автомашина.

В назначенный час мы были на месте. Ярко светила луна. Еще издали мы услыхали приближение грузовика и приготовились. Вот получен сигнал, что автомашина подходит. Мы выпустили две автоматные очереди по шинам, грузовик резко сворачивает, замедляет ход на обочине и сваливается в придорожную канаву. Шофер и двое сопровождавших машину фашистов сбежали. Мы забрали два автомата, три пистолета и несколько ящиков с обмундированием.

Но в это время на дороге показалась колонна немецких машин. Немцы при свете фар еще издалека заметили свалившийся в канаву грузовик. Колонна замедлила ход, и немцы прямо с машин открыли огонь. Мы ответили автоматными очередями, но понимали, что не сможем выдержать такой неравный бой. Мы вынуждены были отступить, оставив захваченное обмундирование.

28 октября группа партизан из отряда в Лаинате заминировала железную дорогу Милан — Саронно. В результате сообщение на этой линии было прервано на целый день. Почти в то же время партизаны из Маццо заложили мины на железнодорожной линии Милан — Турин.

Партизаны 106-й бригады в своих действиях используют методы борьбы, применяемые гапистами: устраивают засады на автострадах, разрушают железные дороги, линии электропередач. Эти партизаны (их можно назвать гапистами 106-й бригады) учитывали опыт гапистов, брали из него самое главное и существенное — их тактику — и не почивали на лаврах.

Прошло немногим более месяца, и маленькие разрозненные группы, действовавшие в различных городках и селениях, стали настоящими отрядами, ведущими боевые действия против врага, в сотни раз превосходящего их по силам. Эти отряды и вошли в славную 106-ю бригаду. В короткое время был создан ударный отряд, подвижная группа и разведотдел. Постепенно мы перешли от тактики нанесения отдельных ударов к настоящим боям, в которых принимало участие свыше ста человек.

Партизаны 106-й бригады неизменно следовали основным простейшим принципам партизанской тактики: всегда нападать на противника первым, наносить ему удары внезапно, не давать ему ни минуты передышки.

28 октября из областного партизанского командования мне прислали записку, в которой сообщалось, что арестован Джулиано Пайетта и необходимо срочно захватить в плен несколько немецких офицеров для обмена. Днем к нам приехал Марко и подтвердил, что Пайетта арестован.

Джулиано Пайетта — старый борец за свободу, хотя еще молод. Я с ним познакомился в Испании, где он был комиссаром 11-й интернациональной бригады. Его арест — тяжелый удар для нашей партии, для всего антифашистского движения.

Взять в плен немецких офицеров было нелегким делом. Но если трудно захватить их, то еще труднее где-то спрятать до того момента, когда состоится обмен. В районе Ро нет ни лесов, ни гор, да и немцы могли послать сюда свои части прямо из Милана. Несмотря ни на что, я решил попытаться.

29 октября на автостраде среди бела дня я и два гаписта из подвижной группы задержали немецкую машину и захватили в плен майора и капитана немецкой армии. Мы следующим образом разделили наши обязанности: один партизан отправился предупредить наше командование, другой угнал подальше машину, чтобы не привлекать внимания к месту, где мы захватили немцев, я же остался охранять пленных. Я решил отвести их в лесок, чтобы там подождать приказа командования.

Один из немецких офицеров, майор, довольно хорошо говорит по-итальянски. Он пытается узнать, куда мы идем, спрашивает меня:

— Зачем нас задержали? Что думаете с нами делать?

Я ему сухо отвечаю:

— Для обмена.

Пленные идут впереди, держа руки за спиной, я не свожу с них автомата.

— При малейшей попытке удрать, — предупреждаю я их, — буду немедленно стрелять.

Майор советуется о чем-то с капитаном по-немецки. Через некоторое время капитан говорит, что майор готов сказать мне, где находятся склады оружия, если я его отпущу. Майор очень возбужден. Вдруг он падает на землю и заявляет, что больше не может идти. Я смотрю на него с презрением: куда девалась вся его наглость? Я велю ему встать. Он поднимается, делает несколько шагов и снова падает. Я догадываюсь, что они хотят попытаться убежать или готовят мне какую-то ловушку. Я предупреждаю капитана, что, если майор еще раз упадет, я его пристрелю. Угроза возымела действие: майор после этого начинает двигаться поживее.

Наконец, мы доходим до того места, где я должен ждать ответ командования. Нервы у меня напряжены до предела. Я начинаю тревожиться, потому что никто не приходит, но мне нельзя терять спокойствие, ибо малейшая неосторожность с моей стороны, и все может кончиться весьма плачевно. Пленники не спускают с меня глаз, следят за каждым моим движением; их взгляды меня нервируют. Уже надвигаются сумерки. Я приказал немцам лечь на землю, они вначале заупрямились, но, видя, что я готов на все, подчиняются. В половине седьмого вдруг слышится какой-то шум. Невдалеке от меня раздаются чьи-то шаги. Я подумал, что это возвратились два моих товарища. Однако в сгущающихся сумерках мне все же удается разглядеть, что, увы, это не они. Раздается очередь из автомата. Видимо, что-то случилось. Может быть, немцы нашли место, где мы взяли в плен офицеров, и теперь прочесывают всю местность. Капитан пытается запугать меня, а майор делает попытку встать, начинает кричать и пускается бежать. Я нажимаю на спусковой крючок своего автомата, и оба они падают. Мне не остается ничего, как уходить. Часа через два, смертельно усталый, я возвращаюсь на. свою базу — на фабрику в Лаинате.

Назавтра мы встретились с Марко. Он уже в курсе всего происшедшего. Он говорит мне, что произвести обмен невозможно — немцы не хотят идти на переговоры.

Между тем наши запасы взрывчатки продолжают таять. Сандро, однако, сумел достать еще двести килограммов. Скалабрино и Ремо переправили взрывчатку в безопасное место, найденное Дзоли. Через несколько дней вновь изготовленные мины были распределены по всем отрядам 106-й бригады.