По приказу командования мы изготовили две мощные мины для бригады, действовавшей под командованием Орси. Они понадобились, чтобы взорвать немецкий клуб в Леньяно.

В конце октября я собрал часть партизан из отряда, действующего в Нервиано. Причиной созыва этого собрания было то, что они не выполнили одного задания и даже не объяснили, почему так получилось. Все они пытаются оправдаться, приводя неубедительные и мало правдоподобные основания. Потом я прерываю собрание и говорю:

— Я сам пойду и выполню задание, раз вам не хочется. Когда отдается приказ, его надо выполнять, иначе можете не возвращаться в бригаду. А теперь отправляйтесь, даю вам сутки сроку.

Я был слишком суров к этим ребятам, не учитывая, что они всего лишь несколько месяцев как принимают участие в борьбе. Я требовал от них то, на что были способны Бравин и Ди Нанни. С другой стороны, необходимо было быть требовательным, дать им почувствовать, что партизанскую дисциплину надо соблюдать, что приказы должны выполняться. Откровенная искренняя критика в среде своих товарищей воспитывала их, заставляла подтянуться, укрепляла в них боевой дух. Они учились уважать авторитет командира и следовать его личному примеру, стремясь внести больший вклад в борьбу.

Во второй половине дня я провел собрание всего партизанского отряда. Дождь лил как из ведра. Мы собрались на окраине городка. По дороге я промок до нитки. Партизаны вышли меня встречать, все они были с зонтиками. Я не мог без смеха глядеть на этих парней, которые каждый день смотрят смерти в глаза и ходят с зонтиками. Я не удержался и рассказал им один эпизод из войны в Испании.

— Ехали мы на фронт. Шел очень сильный дождь, и я по этому случаю купил зонтик. Зонтик был очень хороший. Я остался доволен тем, что сделал такую удачную покупку на свои песеты. Когда к нам подошел старший офицер, он посмотрел на меня и сказал: «Тебе не стыдно? Такой молодой солдат и боишься воды!» При этом он засмеялся. Мне сделалось не по себе, я взял и сломал свой зонтик.

Товарищи, слушая меня, тоже смеялись.

— Но мы же не должны ехать на фронт, — сказал Сандро.

— Фронт-то ведь здесь и всюду там, где есть фашисты, немцы, — ответил я ему.

В этот день мы назначили двух новых командиров групп. Они были назначены в присутствии всех партизан. Я всегда старался придерживаться такого правила: предоставлять право выбирать самим партизанам командиров, которым они должны будут потом подчиняться. Нельзя быть хорошим командиром, если тебя назначили против воли партизан и не дали им даже высказать свое мнение. Таким образом, люди сами имели возможность избрать того, кто обладал качествами, необходимыми для партизанской войны: хладнокровием, настойчивостью при выполнении любого задания, умением вместе со всеми переносить лишения и опасности, хорошим знанием своих подчиненных, готовностью всегда помочь им, сделать из них настоящих бойцов.

По мере того как наши партизаны активизировали свои действия по всей долине Валь Олона, усиливались ответные меры противника. Однако отряды карабинеров, войск «фашистской республики», бригады чернорубашечников повсюду оказывались не в силах проводить широкие операции против партизан и были вынуждены прибегать к помощи своих союзников — немцев.

Выработанный нами и согласованный с областным командованием гарибальдийских бригад план боевых действий проводился в жизнь; главным объектом были коммуникации и транспорт противника.

Сколько раз, когда противник пытался перебросить свои войска из Милана для прочесывания местности в горах или для других военных целей, он подвергался нападению партизан 106-й бригады, смело атаковавшей немцев и фашистов, нанося удары гранатами и открывая огонь из автоматов! Эти внезапные нападения, уничтожение автотранспорта противника имели большое значение и неоднократно срывали планы немецкого и фашистского командования. Противник был вынужден обороняться, теряя время и автомашины, уничтоженные или выведенные из строя партизанами. Много ценного времени уходило у противника каждый раз также на то, чтобы подобрать убитых и раненых, перестроиться, собрать разбежавшихся солдат, попрятавшихся в поле в страхе перед партизанами.

Постоянно ожидая внезапного нападения партизан, колонны немецких и итальянских войск, отправлявшиеся на облавы против партизан в горы, находились всю дорогу в состоянии боевой тревоги, что утомляло и деморализовывало солдат.

Все это имело не меньшее значение, чем другие так называемые классические военные факторы, сеяло в рядах противника настроения неверия, деморализацию, изматывало его силы и не позволяло свободно осуществлять передвижение. На автострадах, соединяющих Милан с Турином и Варезе, редко когда военному грузовику удавалось проскочить, не подвергшись нападению гарибальдийцев 106-й бригады.

31 октября. По дороге мчится связной на мотоцикле… Выстрел — и теперь он уже никогда не будет возить приказов немецкого командования. В тот же день две мины, заложенные на линии железной дороги Милан — Турин, прерывают движение поездов.

Так как диверсионные акты следовали ежедневно, один за другим, немецкое командование издало приказ, гласивший, что «все мужчины из числа местного населения должны охранять железную дорогу с шести часов вечера до шести часов утра». В ответ на это партизаны на следующий день разрушили на протяжении 500 метров линию телефонной связи Милан — Леньяно — Домодоссола — Варезе.

В результате последовали новые приказы и распоряжения немецкого командования: в Нервиано комендантский час назначен на 18.00, а закрытие магазинов на 17.00.

Опыт показал нам, что если мы немедленно отвечали на угрозы немецкого командования решительными действиями, то немцы не осмеливались брать заложников, не арестовывали без разбору мирных граждан.

На следующий день после опубликования последнего приказа немецкого командования я получил донесение. В нем было всего несколько слов: диверсионная группа разрушила пятью минами более 40 метров рельсов в районе Польяно Миланезе на линии Милан — Домодоссола. Партизаны 106-й бригады хорошо усвоили воззвание, с которым товарищ Тольятти обратился 1 ноября из Рима. В воззвании, в частности, говорилось: «Соберите все силы, решительно и смело вступайте в борьбу, сознавая, что это наше последнее решающее усилие. Укрепляйте наш фронт, расширяйте его, находя все новые формы и методы борьбы. Не давайте немцам и фашистам передышки. Наносите им удары всеми видами оружия. Громите и уничтожайте их, где бы они ни находились. Во всех оккупированных областях всеми средствами поднимайте массы на борьбу. Вперед, за скорейшее освобождение нашей страны!»

Партизаны 106-й бригады в Валь Олона сумели показать на деле свое горячее стремление бороться до победы, расширяя фронт борьбы и вовлекая в нее все более широкие социальные слой, повсеместно переходя к активным действиям.

Во всех городах, селениях, деревнях оккупированной Италии десятки, сотни, тысячи людей вступали в партизанские отряды, пополняли ряды САП. Сотни и тысячи мужчин, женщин, юношей и девушек, остававшихся до сих пор пассивными, словно пробуждаются, активно участвуют в борьбе и под руководством Комитетов национального освобождения готовят всенародное восстание.

По приказу командования я поехал в Бусто. Там я должен был присутствовать на совещании по обсуждению положения в долине Валь Олона и установить контакт с партизанскими бригадами, которыми командовал Москателли.

На обратном пути я остановился в Леньяно, чтобы изучить обстановку и подготовить операцию против одной заставы.

В 16.00 я сел в трамвай и сошел на второй остановке при въезде в Ро.

В Ро фашисты устроили облаву, обыскивали дома. Большая группа чернорубашечников находилась около трамвайной остановки. Я еду в трамвае еще одну остановку и потом возвращаюсь обратно пешком. У меня назначена встреча с группой подвижного отряда, но пока еще идти к месту встречи рано. Я сильно устал и, желая немного отдохнуть, пошел по направлению к сложенной из камней хижине, находящейся между Ро и Перо. Здесь у нас была устроена база. Не доходя нескольких шагов до хижины, я остановился — мне показалось, что внутри движутся какие-то тени. Я остановился и прислушался. Из хижины вышли три фашиста. Увидев меня, они направились прямо ко мне с автоматами наготове. В голове промелькнула мысль: «Обнаружили ли они, что эта хижина служила нам базой?» Бежать невозможно, к тому же я так устал, что бежать не было сил. Оружия у меня с собой не было. Я вынул сигарету, закурил и пошел им навстречу. Они крикнули мне: «Руки вверх!» Затем потребовали документы и повели в землянку.