Тёмная эльфийка села, гибкая, словно кошка.

— Весь горный хребет пересекают пещеры, — объяснила она. — Когда-то за Громовыми горами прудило старое море. Оно искало и нашло себе путь через камень. В пещерах под нами можно встретить следы этого огромного подземного потока.

Я вспомнил сверкающие пещеры с их заледенелыми, могучими колоннами и кивнул: только у воды есть сила создать такие катакомбы.

— Вы сами видели часть пути, о котором говорит этот тип, — Зокора вызывающе посмотрела на Кеннарда, но тот лишь улыбнулся.

— Верно, — согласилась Лиандра. — Мы видели следы каменотёсов и один мост. Но некоторые следы также оставили гномы.

— Гномы исчезли ещё раньше, чем легионы империи, от которой ты, видимо, всё ещё хочешь получить спасение, — добавила тёмная эльфийка.

— Откуда вы всё это знаете? — спросил я.

Зокора перевела взгляд на меня.

— Так же, как ты находишь свой путь на поверхности, так и я нахожу свой в пещерах. Я хорошо знаю тёмную страну. Поверь мне, гномы уже давно ушли. Оставили лишь своих стражей.

Лишь? Я вспомнил зомби-гномов, которые спустя столетия после своей смерти, движимые магией, всё ещё пытались защитить то, за что отдали свою жизнь.

Я был благодарен за то, что другие перед нами уничтожили большую часть этой нежити.

— Их осталось не так много, — с надеждой сказал я.

Лиандра наклонилась вперёд, изучая Зокору.

— Значит вы предлагаете пойти по этому старому пути? В надежде, что он ещё цел и приведёт нас в окрестности или даже в саму крепость?

— Возможно, он и запутан, но я уверена, что он короче и его легче пройти, чем путь на поверхности. Здесь наверху снег, там лёд. Лёд нравится мне больше, он твёрдый, и, если относиться к нему с уважением, он остаётся там, где должен, а не катится на тебя с грохотом, — она встряхнулась, словно замёрзла.

— Вы уже попадали в лавину? — удивился я.

— Вопросы Хавальд. Каждый раз вопросы! Почему ты задаёшь вопросы, ответы на которые не имеют для тебя никакого значения?

— Вы пробудили во мне любопытство, — честно ответил я.

Она покачала головой.

— Привычки людей передаются. Я уже сама говорю слишком много. Если вы пойдёте этим путём, я проведу вас. Вот, что я хотела сказать, — она встала. — Варош ничего не спрашивает. Это нравится мне больше, — многозначительно добавила она и посмотрела на своего любовника.

Я остановил её жестом руки.

— Это было не просто любопытство. Если мы пойдём к перевалу, для нас тоже существует риск попасть в лавину. Лишь немногим удаётся её пережить. Вы можете рассказать, как смогли сбежать из этой белой могилы?

Одно мгновение она пристально на меня смотрела, затем кивнула.

— Нужно плыть.

Мы смотрели ей вслед, как она возвращается к другому столу.

— У неё хороший слух, — заметил Кеннард.

— Она часто следит за нашим разговором, — ответил я, — хотя так осуждает своё любопытство.

Кеннард усмехнулся.

— Что она подразумевает под нужно плыть? — спросила Лиандра.

Я пожал плечами.

— Если вдруг окажемся в таком положении, я надеюсь, нам это откроется.

Я сделал глоток вина, последний, потому что увидел дно своего кубка. Бутылка тоже оказалась пустой. Я бросил взгляд на Кеннарда, перед ним тоже стоял кубок. Полный.

— Пейте чай, — посоветовал он.

Чай тем временем остыл. Всё же я его выпил.

— Что такое? — спросила Лиандра. — Я вижу, что ты о чём-то размышляешь.

— Если я когда-нибудь попаду в лавину, надеюсь, что её совет не означал в буквальном смысле то, что она сказала, — я посмотрел на чайную чашку в моих руках. — Я никогда так и не научился плавать.

Этот старый постоялый двор хранил много секретов. В том числе и комнату, которую мы обнаружили совсем недавно: кабинет коменданта этого сооружения, когда над оборонительной башней ещё развивался золотой дракон, флаг Асканнона.

На стене, позади письменного стола, висела ломкая и дряхлая от возраста карта. Лиандра была очарована ею, потому что считала, что на карте изображён весь мир.

Возможно так и было. Но для меня она выглядела не как плоская земля.

Последние несколько дней она проводила вторую половину дня, тщательно копируя эту старую карту. Ей нравилось, когда я составлял ей компанию. Но хотя я обычно мог наблюдать за ней часами, не слишком ценил то, как она выглядит, когда, высунув язык и бормоча себе что-то под нос, рисует на пергаменте странные знаки.

Поэтому во второй половине дня у меня было свободное время. В первые дни я это приветствовал: почистил обмундирование, осмотрел подвалы постоялого двора, вырезал из дерева другие шахматные фигуры, которые пообещал Лиандре. Я почистил лошадь, смазал седло, наблюдал, как Лизбета, самая младшая дочь Эберхарда, готовит еду и вообще, действовал на нервы людям, у которых у самих были дела.

Нужно было выучится чему-то другому, а не солдатскому ремеслу. Когда наступает мирное время, сразу понимаешь, что тебе не хватает толкового занятия. Зиглинда одолжила мне старую книгу с балладами. Я сказал спасибо и полистал в ней, но как-то она не особо мне понравилась.

Поэтому, кода услышал, как ударяется металл о металл, был прямо-таки этому рад: кто-то упражнялся в фехтовании на мечах. Звук доносился из кузницы, где было самое большое, открытое помещение после конюшен.

Я старался не шуметь, когда открывал дверь в кузницу. Янош и Зиглинда упражнялись с оружием. Несмотря на холод, оба были легко одеты, верхняя часть тела Яноша была обнажена, Зиглина перевязала свою грудь платком. Это выдало мне происхождения Яноша. Хотя направляемые ими клинки были тупыми, всё же любая ошибка оказывала явный и болезненный эффект. Только в Тольмаре практиковали такой бой с мечами.

Одно мгновение я восхищался стройной фигурой Зиглинды. Янош не щадил её. Её бледная кожа ужа была отмечена кровавыми рубцами, но и у него кровоточил порез, пересекающий грудь. А припухлость на правом плече обещала к вечеру стать хорошим синяком.

Когда они прекратили сражаться, и Янош стал объяснять ей ошибку, я прочистил горло.

Зиглинда улыбнулась, в то время как Янош, казалось, не особо рад меня видеть. Я мог его понять.

— Вижу, вы делает успехи, — сказал я, опускаясь на тяжёлую наковальню.

Кто-то, возможно сама Зиглинда или одна из её сестёр, расстелила на старом рабочем столе полотенце, на нём лежали колбаса и сыр, а также несколько яблок. Я бессовестно украл яблоко и откусил.

— Да, — сказал сдержанно Янош.

Он бросил на меня взгляд, который говорил, чтобы я не смотрел с таким интересом на стройную особу рядом с ним. Я весело улыбнулся в ответ и напомнил ему своим взглядом, что ещё не так давно мы хотели защитить Зиглинду от него.

— Это благодаря Серафине, — сказала Зиглинда. — Однако она недовольна моей выносливостью, я ещё слишком быстро устаю.

Серафиной звали духа из первого горна, который завладел её телом, когда мы отправились искать храм Ледяного Волка. Всё же она не была одержима, она была сама собой, только… немного другой. Духи обещали снова нас оставить.

Мной самим тоже некоторое время владел дух предводителя, сержанта, однако он, как и обещал, ушёл. Лишь иногда всплывали воспоминания, в которых я не был уверен, мои ли они собственные или нет.

Зиглинда однако, так мне казалось, приняла в себя дух разведчицы с открытым сердцем. Являясь дочерью хозяина постоялого двора, она научилась, как управлять постоялым двором, но события последних недель показали, как сложно ей будет защитить себя, если кто-то пожелает ей зла.

Серафина, воительница старой империи, забыла о сражениях больше, чем большинство когда-либо узнавали в своей жизни. Я подозревал, что Зиглинда попросила духа остаться с ней подольше. Однажды я спросил её об этом, и она ответила, что сама знает, что делает.

— Что вы имеете ввиду? — спросил я её теперь. — В этой последней пробной схватке вы смогли хорошо защититься.