поскакали за его конем.

У ворот базара они сдержали своих лошадей. Охрана оглядывалась вокруг, как бы

какой-нибудь бандит не выстрелил из толпы в этого важного русского полковника. Тогда

эмир не пощадит их. Тем более что повелитель уже заявил им: если они прозевают

убийцу, то будут брошены в зиндан на долгие годы.

Когда всадники приблизились к ювелирным рядам, в лавку еврея Дауда первым зашел

старший охранник и за ним полковник. В тесной комнатушке возле прилавка стоял

богатый мужчина в золототканом халате и поясе, украшенном драгоценными камнями.

Рядом стояла его жена в синей парандже, вместе с которой он разглядывал набор колец на

красной бархатной подушечке.

Увидев Николаева, худое лицо Дауда растянулось в улыбке: как-никак пожаловал

близкий человек самого эмира, от воли которого здесь многое зависит. Евреи всегда

нуждались в таких заступниках. К тому же этот русский - щедрый клиент.

- О, какое счастье видеть такого именитого господина в лавке бедного еврея. Как

поживает наш досточтимый военачальник, который подобен великому Амиру Тимуру?

Лесть ювелира оказалась советнику не по душе, и он резко прервал его:

- Давид, смотри, не переусердствуй. У нас, у русских, есть пословица: кашу маслом не

испортишь. Однако ты способен испортить эту кашу.

21

- Я понял ваш намек и искренне рад, что мои слова вам неприятны. Это у меня по

привычке. Я тоже не люблю себя за лесть, но мы вынуждены это делать, дабы спокойно

жить среди мусульман, - почти шепотом сказал Дауд и бросил испуганный взгляд на

богатого мусульманина с женой, которые еще разглядывали товар. Кажется, те не

слышали его - они просто не могли оторваться от золотых колец и перстней.

- Давид, мне нужно красивое женское украшение, - сказал Николаев и, наклонившись к

ювелиру, тихо пояснил: – Это подарок для русской жены эмира, у нее день рождения.

Есть ли у тебя что-нибудь для такого необычного случая?

- Что же вам предложить? – задумался ювелир. – Как я понимаю, это должно быть что-

то изящное, дорогое и, конечно, с бриллиантами...

- Будет хорошо, если это украшение будет иметь еще и историческую ценность.

Скажем, перстень Биби-ханым, жены легендарного Тимура.

- О, полковник, до чего у вас богатый аппетит. Я весьма сожалею, но такие уникальные

вещички крайне редко оказывались в моих руках, хотя между ювелирами ходят

разговоры, что якобы имеется перстень самого Македонского и Чингисхана. Сам я мало

верю таким разговорам. И все же для истинных ценителей старины у меня кое-что есть.

Ювелир обернулся и взял с полки жестяную коробочку из-под индийского чая. Дауд

извлек оттуда серебряное кольцо, которое своим видом сразу разочаровало полковника:

на нем не было бриллианта, а вместо него – бирюза и вокруг тонкий резной узор.

- Обратите внимание, - мягко сказал Дауд, - какая изящная вещица, не правда ли?

- Но на ней нет драгоценного камня.

- Согласен с вами, почтенный советник. Тем не менее - это бесценная вещь, она

украшала палец знаменитой поэтессы Нодира-бегим, которая жила в этих краях. К тому

же она правила Кокандом, разумеется, после смерти мужа. Верьте мне: это подлинное

кольцо. Я его выторговал за большие деньги у внука поэтессы. Должен сказать, такое мог

сотворить только именитый мастер. И самое главное, загляните вовнутрь, там имеется

надпись: «Нодира-бегим».

Такие слова не могли не заинтересовать Николаева. Он взял кольцо и с любопытством

стал разглядывать, а в голове крутилась мысль: «Может, этот еврей подсовывает мне

фальшивку? Здешний народ не гнушается обмана. Но евреям можно верить: они

отличаются честностью». Николаев поднял голову, и заметил любопытные взгляды двух

богатых супругов, которые вытянули свои носы в сторону полковника.

Николаев улыбнулся им, затем заговорил с ювелиром: «Беру его, сколько просишь?»

- Зная вас, как частого клиента, готов уступить за десять золотых.

- Давид, ты слишком завысил цену, тебе не кажется?

- Помилуйте честного еврея, эта вещь стоит того. И лишь такой образованный человек,

как вы, способны оценить ее по достоинству.

- Ладно, возьму, - и советник вынул из кармана кителя мешочек золотых, отсчитал

монеты и опустил их на прилавок.

Счастливый ювелир забрал деньги с легким поклоном. Стоявший у двери охранник был

поражен, как можно отдать такие огромные деньги за женское украшение, тем более из

серебра.

- Да, вот еще что, Давид, можешь найти мне красивые розы? - спросил Николаев.

- Такие цветы в Бухаре не продаются.

- Я и без тебя это знаю. Может, у тебя имеются знакомые, у кого во дворе растут сорта

роз редкой красоты, каких нет во дворце эмира. Я хорошо заплачу.

- Рад вам услужить, но для этого нужно день-два, пока мы опросим людей.

22

- У меня нет времени. Ладно, обойдемся без цветов.

Хозяин лавки вышел за советником и уже на улице, когда военные садились на

лошадей, жалостливым голоском еврей сказал:

- Уважаемый полковник, прошу вас, не говорите эмиру, что это кольцо купили в моей

лавке. Сначала я как-то не подумал об этом, а вот теперь стало страшно. Дело в том, что

дедушка нашего милосердного эмира Алим-хана в свое время захватил Коканд и казнил

непокорную поэтессу Нодиру-бегим. Как бы это не обидело нашего правителя.

- Не переживай. У эмира есть дела куда важнее, чем карать какого-то ювелира из-за

такого пустяка.

В указанный час Николаев вернулся в Арк и там, у входа заглянул в деревянную будку

сапожника, который чистил сапоги до блеска. В приемной его встретил секретарь,

быстро поднявшись со стула.

- В русском зале гости уже собрались? - спросил Николаев.

- Пока только Наталья-ханум со слугами, она готовит праздничный стол. Госпожа

велела никого не впускать туда, даже самого повелителя. Право, я не представляю себе,

как осмелюсь сказать такое нашему великому эмиру. Прошу вас, господин советник,

помогите в этом деле. Может, сами скажите ему о наказе госпожи?

Николаев улыбнулся и согласно кивнул головой. В это время дверь распахнулась, и

возникла тучная фигура эмир в сопровождении двух охранников. Он уже сменил наряд -

голубой халат с золотыми узорами, пояс, усыпанный бирюзой, лазуритом и крупными

рубинами. На плечах - генеральские погоны России, а на груди красовались три звезды,

российские ордена, а всего он получил от царя шесть. Такие украшения ему нравились с

юношеских лет, когда впервые оказался в Москве.

Его охрана застыла у дверей, сам же эмир подошел к Виктору и, улыбаясь, спросил по-

русски:

- Где наша именинница?

- Уже в зале, однако, она просила пока не входить туда. Наташа украшает стол и

сказала, что сама пригласит нас.

- Мне тоже ждать ее разрешения? – засмеялся эмир и почесал свою бороду. – Не малых

трудов мне стоит ее перевоспитание. Никак эта женщина не может привыкнуть к тому,

что жены не должна повелевать своими мужьями. Хорошо, хоть остальные не

командуют мною. Но сегодня она именинница, и я прощаю такую дерзость.

Мужчинам пришлось ждать недолго. Двери русской залы распахнулись, и эмир с

военным советником вошли в большую комнату. Возле овального стола стояла

молоденькая женщина в белоснежном наряде, с бантами и в шляпке, как одеваются

модницы Европы. Наташа встретила мужчин с открытой улыбкой хозяйки и хотела

поклониться по-русски, широко, размашисто, однако для беременной женщины это

оказалось непросто, и она ограничилась легким наклоном. Затем сказала:

- Дорогие гости, прошу вас к столу на именины, чувствуйте себя как дома.

По ее волнующемуся голосу чувствовалось, как ей приятны столь исконно русские

слова, от которых веет Россией и домом.