человеку всецело. Даже больше, чем своей родне. А знаешь почему? Он не метит на мой

трон.

Вспомнив о юношеских годах, эмир глянул на полковника, и оба улыбнулись. Видимо,

было им что вспомнить. Однако лицо Алим-хана быстро сменилось и стало серьезным:

- А теперь о деле. Вот зачем ты понадобился. Хочу доверить тебе самое важное дело в

своей жизни. Ни одна живая душа не должна знать об этом. Знай, я никогда не

сомневался в твоей верности бухарскому престолу, и ты это доказывал не раз. Если не

изменяет память, мы знаем друг друга более десяти лет, еще с Шахрисабза, помнишь, я

тогда был беком этой области?

- Уже двенадцать лет, Ваше величество, - уточнил дервиш, с почтением приложив руку

к груди.

- Я очень ценю твою преданность, ты почти святой человек. Побольше бы таких

верных людей… А теперь о деле. Даврон, я посылаю тебя в Кашгар к нашему другу

Эссертону – английскому консулу. Отвезешь ему письмо. Но прежде желаю знать: тебе

доводилось бывать в Кашгаре, знаешь ли туда дорогу?

- Мои странствия как-то завели меня в тот город, правда, это было лет десять назад. Мы

с братьями по вере отправились туда, желая почтить могилу святого Сулеймана. Дорогу

туда не забыл, но путь не близкий, займет дней пятнадцать.

- Я к вашим услугам, повелитель, - едва успел сказать дервиш, заговорил Николаев:

- На сей раз дорога будет намного длиннее. Как известно, Ферганская долина занята

большевиками, и вам придется идти туда через горы Памира. Этот путь длиннее, зато

безопаснее. Времени у нас очень мало, и вы должны будете скакать и днем, и ночью.

Однако Даврон осмелился возразить:

5

- Если позволите, я все же незаметно проскочу через долину: большевики не станут

обыскивать дервиша. Сейчас им не до святых отшельников, потому что они думают лишь

о том, как защитить занятые города от нападения народных бойцов, которых они

называют басмачами. Какая глупость, ведь они сами сущие разбойники!

- Нет, - твердо сказал эмир, - это очень секретное поручение. Письмо ни в коем случае

не должно попасть в руки большевиков, а также к другим людям. Если появится хоть

малейшая угроза этому донесению, ты должен уничтожить его любыми путями. Поэтому

не будем рисковать - поезжай через Памир. Конечно, это займет еще одну неделю пути, -

так мне спокойнее. Ты понял меня?

- Да, повелитель. Но есть вопрос. На обратном пути я должен привезти ответ на это

письмо?

- Ты верно мыслишь. Еще раз хочу напомнить: в случае опасности, если не удастся

сжечь письмо, ты должен разорвать конверт в клочья и съесть его.

- Все ясно, ваше величество, когда мне тронуться в путь?

- Прямо сейчас, дело срочное, - и эмир наклонился к столику и раскрыл красную папку

с золотистым гербом эмирата. Оттуда он извлек конверт, запечатанный сургучом. - Это

письмо зашей в подкладку халата.

Даврон сунул его в халат, где имелись карманы. Затем эмир вручил дервишу мешочек

золотых монет, опустив на со словами: «Это тебе на дорогу. Денег не жалей, мало ли что

в пути может случиться».

- А это от меня, - сказал Николаев и протянул ему револьвер. – Это на случай, если

нападут разбойники. Нынче развелось их всюду.

Даврон оказался в замешательстве, ведь ему никогда не доводилось держать в руках

такое оружье, и бросил взгляд на эмира.

Алим-хан согласно кивнул головой:

- Бери. С таким оружием легче избавиться от врагов, чем с ножом.

- О повелитель, все будет исполнено.

- Весьма ценю твою преданность. А теперь, друзья мои, перед опасной дорогой

вознесем хвалу Аллаху. Да хранит нас бог в этом весьма трудном деле. Но прежде хочу

спросить у Даврон: правду ли говорят, что ты знаешь весь Коран наизусть?

- Да, ваше высочество, – совсем тихо ответил дервиш, скромно опустив глаза, как

истинный мусульманин.

- Знай, я завидую тебе. Должно быть, это самое великое служение Аллаху! – такой

хвалой эмир решил взбодрить дух дервиша, хотя сам не отличался особой набожностью.

ОПАСНАЯ ДОРОГА

Когда Даврон вышел из кабинета правителя, то в приемной увидел все того же

придворного слугу. Тот сидел на диване и вел тихую беседу с секретарем, рассказывая

какую-то забавную историю. Лица обоих сияли. Завидев главу Ордена, слуга сразу встал

с места и произнес:

- О святой учитель, мне велено проводить вас.

Они покинули резиденцию эмира через тот же полутемный коридор и оказались на

заднем дворе. Опять стражники не сразу заметили их и, сидя на корточках, о чем-то

болтали.

- Эй, глупые ослы, чего расселись тут? – выругался придворный, и те вмиг вскочили. -

Вы не на хлопковом поле, а на службе Его высочества. Таких надобно гнать отсюда.

Сегодня же я доложу вашему командиру.

6

- Смилуйтесь, господин! У нас семьи, дети, кто будет их кормить. Ты же сам

мусульманин и дожжен понимать нас, - стали умолять молодые стражники.

- Ладно, на этот раз прощаю. Помните мою доброту, - уже мягче произнес придворный.

Вскочив в седло, Даврон с интересом глянул на слугу, который имел такой важный вид,

будто он здесь большой начальник. Этот молодой человек пришелся ему не по душе, и

дервиш отметил про себя: «Истинный мусульманин должен быть скромнее, даже если

доверенный человек самого эмира. А впрочем, он такой же слуга, как и эти солдаты. На

земле у каждого человека свое место, и оно предопределено свыше, дабы существовал

порядок между людьми».

Слуга эмира простился с дервишем, и тот ускакал.

Спешно Даврон вернулся в свой караван-сарай. Въехав во двор, в конца двора, под

виноградником он заметил двух работников. Они сидели на стареньком коврике и вели

между собой беседу с пиалкой горячего чая. Эти люди сторожили товары заезжих

купцов, которых с каждым днем становилось все меньше и меньше. Причина была в том,

что большевики закрыли свои южные границы и всех торговцев объявили врагами

Советской власти.

Заметив хозяина, они вскочили с мест и кинулись к нему с поклоном. Но озабоченный

Даврон молча скрылся в своей просторной келье. Молящих братьев уже не было, и лишь

юный помощник подметал комнату. Он доводился главе Ордена племянник, дядя привез

его из родного кишлака, что рядом с памирскими горами и заставил учиться в медресе на

богослова.

- Где Ахад, почему я не вижу его? – спросил Даврон.

- Он пошел проводить наших братьев и сказал, что по дороге сделает кое-какие

покупки на базаре.

- Передай Ахаду: несколько дней меня не будет, пусть исправно несет службу в мое

отсутствие.

Даврон остановился у широкой нише в стене и принялся укладывать свои вещи в

хурджун – двухсторонуюю матерчатую сумку.

- Если кто спросит обо мне, скажи: дядя уехал в Кабул.

- Будет исполнено, - ответил юноша и взял из рук дяди хурджун.

Они вышли во двор. Яркое солнце слепило глаза. Племянник забросил сумку на спину

коня, у дерева.

По своей природе Даврон был немногословен и на прощанье лишь кивнул племяннику.

Выехав за ворота, он рысцой поскакал по широкой улице между домами.

Предстояла долгая дорога - и нужно было запастись едой, потому Даврон заехал в

шумный базар. У ворот он сошел с коня, и далее следовал вдоль лавок, где купил

лепешки, орехи, кишмиш, курагу. Все эти мешочки с сушеными фруктами дервиш

складывал в свой хурджун и затем быстро покинул базар.

Приближаясь к городским воротам, Даврон обратил внимание, что вход в Бухару теперь

охраняет целый отряд солдат, с новыми, короткими винтовками. Они лениво сидели у

стены, и разглядывали прохожих, дехкан из ближайших кишлаков. Те уже сбыли свой

товар и возвращались домой с другими товарами на ослах или пешем. Двигаясь верхом