среди толпы, Даврон поднял голову и на крыше башни увидел двух дозорных солдат с

биноклями. Один из них смотрел в степь, откуда могли внезапно нагрянуть русские

солдаты. Второй, совсем еще молоденький, забавлялся чудесной техникой, разглядывая в

окуляр дворы горожан. Там, иногда раздетые женщины мыли свое тело, склонившись над

широким тазом. И вот стражник застыл с восторженной улыбкой. «Видимо, это дурачок

7

увидел то, чего хотел, или просто знакомого, - решил про себя Даврон. – Вот глупец, да

разве можно таких ставить на столь важные места? Об этом надо будет довести до слуха

эмира». Поведение стражника явно расстроило дервиша, и он злобно сплюнул в сторону.

Однако рядом сразу раздался возмущенный голос:

- Эй, дервиш, ты чего плюешься на моего бычка, что он сделал тебе плохого? - с

негодованием произнес какой-то старик в изношенном халате, еле поспевая за своим

животным на поводке.

- О, отец, тысячу извинений, я не заметил его.

- Как бы не сглазил бычка, ведь я его только купил.

- О, отец, не стоит беспокоиться. Поверьте, у дервиша слюни святые, ведь мы божьи

дети.

Недовольный старик ничего не ответил, и Даврон ускорил шаги лошади.

Оказавшись за высокими стенами города, дервиш ударил коня плетью и ускакал по

выжженной Каршинской степи, в сторону Афганистана. Его путь лежал через родной

кишлак дервиша.

Спустя три дня он добрался до родных мест, кишлак Дурмен. Все люди кланялись

святому Даврону. В большом дворе, в нескольких комнатах жили его престарелые

родители, жена и шестеро детей. Кроме добротного дома, в длинных сараях вдоль стены

содержались лошади, три коровы, пять бычков и около ста баранов. Жизнь этой семьи

текла в большом достатке, ведь Даврон владел караван-сарая в самой столице. Ко всему

же его Орден получал немалые пожертвования от состоятельных горожан, а бедняки

отдавали свои земли, дома и становились дервишами. Однако сам Даврон, следуя

заповедям общины, вел скромный образ жизни и того же требовал от своей родни.

По обыкновению глава общины задерживался дома не более недели, пока не надоедали

домашние, и затем возвращался в город к своим братьям по вере. Первыми его увидели

два малолетних внука, которые играли в орехи, выбивая их из круга. С радостными

криками: «Дедушка приехал! Дедушка приехал!» они подбежали к нему, зная, что тот

непременно угостит сладостями. Дед обнял их, и на его лице появилась легкая улыбка,

что случалось редко. Получив леденцы, детвора с радостными криками побежали в дом,

чтобы сообщить приятную весть. Из разных комнат разом вышли жена, дочки, взрослые

сыновья с женами.

Уже в своей комнате Даврон отдал жене мешочек с серебряными монетами. Столько же

денег он вручил отцу, поставив перед ним на дастархане (скатерть), пока женщины

готовили в большом казане плов. Даврон с сыновьями сидел на тахте напротив

родителей, которые с волнением расспрашивали сына о тревожных событиях в Бухаре, а

также на соседних землях, где власть русского царя пала и каким-то странным образом

перешла в руки нового царя по имени Ленин.

- Говорят, новый царь из простой семьи и желает осчастливить весь бедный народ. Это

правда, сынок? – спросил отец.

- Не верьте этим разговорам. Такие лживые слухи со злым умыслом, их распускают

большевики, и в этом им помогают наши безбожники. Они продались шайтану Ленину и

теперь хотят казнить нашего эмира, а ведь власть ему дана свыше. Не верьте им. Разве

большевики - люди, если расстреливают даже наших мулл? Лучше царской власти не

может быть ничего, только дело в том, что одни правители бывают добрые, а другие –

жадные и жестокие. Наш эмир - справедливый, я его хорошо знаю.

- О сын мой, ты знаком с самим эмиром? – крайне изумился старик, вытаращив глаза, а

за ним и остальная родня.

8

Даврон прикусил язык, но было уже поздно. О его связях с правителем знали единицы.

А о том, какие именно поручения эмир дает дервишу, и вовсе никто. Конечно, родне

можно довериться, и все же среди них всегда найдутся болтуны, которые любят

хвалиться.

Взоры всех были обращены к Даврону, а тот не спешил с ответом.

- Как вам сказать, я не имел чести быть с ним знаком лично, но не раз видел его с

близкого расстояния, вот как вас, - соврал Даврон.

Дервиш понимал: ложь для истинного мусульманина – это немалый грех. И все же он

считал, что такой обман дозволен, если речь идет о благе страны и ее правителя. А

поскольку власть дана эмиру свыше, то такой грех можно простить.

- Сын мой! Тебе, должно быть, уже известно о том, что на днях Советы захватили

Карши, а значит, эти кяфиры уже совсем рядом. Как бы они не явились в наш кишлак.

Что будет с нами? Говорят, Советы не любят богатых людей и отбирают у них все

имущества, а те, кто недовольны ими бросают в зиндан.

- Самое главное, вам нужно держаться от политики как можно дальше. Это очень

опасно. Деньги свои спрячьте в надежное место. Большевики грабят не только богатых,

но и у зажиточных дехкан, говорят, отбирают и деньги, и муку, и скотину. Потому я

советую всем продать своих быков, баранов и вырученные деньги перевести в золотые

монеты. Такая осторожность не помешает, кто знает, как все обернется.

- А может, нам уехать в город? – спросил средний брат.

- Нет надобности. В кишлаке мало политики и потому не так опасно, как в городе.

Даже Бухара не вечна, как бы он не оказался в руках «красных». Обстановка в мире

совсем нехорошая. Так что пока сидите здесь. Но век большевиков будет не долгим.

Умные люди говорят, что Советам не удержаться у власти, потому что народ не любит их.

О нашем разговоре никому не болтайте. В столь тяжкое время нужно чаще обращать свои

взоры к чертогу Всевышнего. Молитесь и за нашего эмира – пусть его власть будет

крепка. Да, вот еще что, теперь одевайтесь беднее, пусть люди думают, что от вас

отвернулась удача. Вот и плов несут, давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Молодые невестки принесли три блюда плова с ароматным паром. Затем жены

окликнули своих детей, которые играли в большом тенистом саду. Женщины и остальные

домочадцы расположились отдельно от мужчин, на глиняной возвышенности, покрытой

туркменским ковром.

После жирного плова и беседы мужчины опять остались одни. Женщины ушли на

кухню, а детвора - к своим забавам.

Когда стало темнеть, Даврон решил уйти к себе:

- Отец, завтра с рассветом я отправлюсь в дальний путь по важному делу. Перед

дорогой я нужно хорошенько отдохнуть. Прочтите благодарственную молитву, пусть

Аллах бережет всех нас, своих верных слуг.

После Даврон спустился с тахты и сказал родителю, задумавшись:

- Отец, знайте, что ваш сын важный человек, хотя и носит халат нищего. Одежда -

всего лишь тряпка, которая закрывает наготу моего тело.

- Сын мой, по твоим словам я чувствую это и все гордимся тобой. К тому же в

последние годы твои доходы намного выросли, значит, ты стал там очень важным

человеком.

На душе сына стало весело, хотя лицо осталось суровым, и он ушел к себе.

С первыми лучами солнца Даврон оседлал любимого коня, перекинув через седло

хурджун, ускакал в сторону синих Памирских гор.

9

К таким путешествиям дервиш был привычен. Ночь проводил где застигнет его темень.

Если в горах, то под скалой или каким-нибудь деревом. Если в степи – рядом с конем под

открытым небом, а в кишлаках находил себе место под крышей чайханы.

Чем дальше он удалялся вглубь высоких гор, тем реже попадались селения. Памирцы

ему нравились. Горные жители, при своей бедности, были к нему всегда добры, особенно

из-за знания Корана.