разграбления. Бухара без казны – это не государство, тогда даже не на что будет

содержать армию, не говоря про все остальное. Это золото копилось моими предками

двести лет. Благополучием эмирата я не могу рисковать. Если бы ты не повел к пещере

отряд, то жертв было бы совсем немного, только дервиши.

- Но Алимхан, я вынужден был вести туда отряд. Окажись это нападением

разбойников, то потеряли бы весь караван. Разве не так?

Алимхан слегка задумался и признался:

- Да, правда на твоей стороне. Ты принял верное решение. Давай не будем об этом.

Чему суждено, то случилось и уже ничего не изменишь. Во всем виноват Даврон, что

подобрал не верных людей. Ладно, не стоит ворошить прошлое. Главное - казна цела, и я

благодарен тебе за это. Карта у тебя?

Николаев извлек из-под халата полевую сумку, которая висела на боку, и достал оттуда

сложенный лист бумаги.

Эмир принялся изучать карту и спросил:

- Где отмечено крестиком – это и есть пещера? Какая она?

- Довольно просторная, но не глубокая.

- В этой горной долине пастухи часто появляются?

- Нет. По словам Даврона, они бывают там только весной.

- Ну что ж, я буду молить Всевышнего, чтобы ни одна живая душа не проведала об

этом месте. Так же буду молиться за души погибших солдат, чтобы они оказались в раю.

Помолчав, Алимхан продолжил:

- Надеюсь, ты понял, как непросто быть правителем? Ко всему же, у меня не было

особого желания становиться эмиром. Эта должность не для моей души. Я люблю тихую

жизнь, а быть правителем - это сплошные тревоги, интриги придворных. Разве такая

жизнь может быть приятной? А теперь, друг мой, скажи, какую награду ты ждешь от

меня за свою услугу? - спросил эмир и сделал хитрые глаза.

Для приличия советник задумался, хотя ответ был уже готов:

- Ваше величество, Алимхан, если я попрошу двадцать килограммов золотых русских

монет, это не разорит вашу казну?

В ожидании, Виктор затаил дыхание: неужели откажет?

68

И вот лицо эмира расплылось в улыбке, и казалось, что сейчас тот скажет: «Это же

мелочь по сравнению с тем, сколько золота ты спрятал в пещере».

Однако эмир не спешил с ответом и начал так:

- Все-таки мы живем в Азии, может быть, поторгуемся как на базаре?

- Алимхан, ты же знаешь, что я человек военный, к тому же русский, и если стану

торговаться, то сразу проиграю.

- Хорошо, мне ясно. Скажу честно, я эмир и должен экономить казну, особенно сейчас,

когда нам нужного много оружья. Давай условимся так: если ты желаешь получить

деньги прямо завтра, то дам тебе десять килограммов. Но я могу дать тебе и двадцать,

однако это будет позже, когда мы заберем золото из пещеры. Не скрою, я желаю, чтобы

ты служил здесь как можно дольше: мне нужен такой полководец, который создаст новую

бухарскую армию, самую сильную в Туркестане. Так что я не хочу отпускать тебя.

Слушая такие слова, у Николаева мелькнула мысль: а вдруг ему стало известно о моем

побеге? Это что, намек? Надо скорее успокоить Алимхана.

- Я не собираюсь уезжать из Бухары, - солгал полковник. - Здесь хорошо платят и

такую работу я не смогу найти в Европе. А насчет денег скажу так. Без сомнения

двадцать хорошо, и все же возьму десять, ибо я решил заняться торговыми делами.

- Стать торговцем? - изумился эмир с веселым лицом. – На тебя это не похоже. Хотя

должен признаться, что живя здесь, ты становишься умнее. Может, еще ислам примешь,

гарем заведешь? – засмеялся Алимхан. - Это, разумеется, шутка. Итак, сговорились.

Деньги свои можешь взять у нашего казначея. А теперь по случаю твоего возвращения

хочу устроить угощение специально для тебя.

- Благодарю за внимание к моей скромной персоне, но сейчас я совсем плохо выгляжу.

Мне нужно умыться в бане и выспаться.

- Хорошо, хорошо. Мы еще успеем отметить это событие, а сейчас не буду задерживать

тебя.

Николаев верхом приехал в гостиницу со своими прежними охранниками. Молодой

слуга, радуясь приезду богатого постояльца, схватил ключи с гвоздика на стене и

побежал открывать его комнату.

Оказавшись среди родной европейской мебели, Виктор легко вздохнул и в течение

минуты разглядывал свой гостиничный номер из двух комнат. Какой милой, уютной

показалась нынче его квартира.

Первым делом Николаев сбросил с себя этот проклятый наряд: халат, чалму и сапоги,

которые напоминали ему о кровавом деле. Затем вышел из комнаты в открытый коридор

и позвал колокольчиком прислугу. Тот явился мигом, с поклоном: «Чего желает мой

господин?».

Николаев показал на тряпки среди комнаты и сказал:

- Забери эти вещи и выброси.

Слуга удивился и решил уточнить приказ важного господина:

- О, господин мой, верно ли я понял ваши слова: эти вещи больше не надобны?

- Да, и чем быстрее уберешь, тем лучше. И вот еще что, согрей воду в бане, мне надо

хорошенько помыться.

- Цирюльника звать?

- Нет, я привык сам бриться.

Когда слуга ушел, Виктор в белом нижнем белье сел за круглый стол, перед зеркальцем

на ножках. Он стал разглядывать свое утомленное лицо: красное от загара, выжженные

брови и потухшие глаза. Таким неприятным Николаев видел себя впервые, ведь даже на

69

учениях он сохранял благородный облик офицера. Впрочем, это его мало беспокоило.

Теперь ему думалось об одном: скорее забрать свои деньги и бежать, пока с ним не

обошлись так же, как и с другими свидетелями. А чем он лучше них? Без сомнения, пока

в нем есть нужда, в качестве советника, его не тронут, а что будет через месяц-два, когда

большевики бросятся на штурм Бухары и эмиру придется бежать? «Тогда я окажусь не

нужным, - сказал вслух Виктор, продолжая разглядывать себя в зеркале. - Значит, мне с

Натальей следует бежать еще до наступления большевиков».

Стоило вспомнить о любимой женщине, как на душе сразу потеплело: захотелось тут

же умчаться к ней на коне и броситься в ее объятия. «Как замечательно иметь любимого

человека, иначе моя жизнь в этом крае была бы просто невыносимой», - размышлял

Виктор.

После долгого купания в бане с мраморным бассейном, тело полковника совсем

растаяло. С трудом надев халат, он поплелся по открытому коридору в свою комнату. Там

закрылся на ключ и, разом прокинув стакан водки, с наслаждением упал на мягкую

кровать.

Проснулся ближе к вечеру. В комнате было еще светло, сквозь шторы выбивали

солнечные лучи заходящего солнца. Во рту пересохло. Он шагнул к столу. Выпив стакан

остывшего чая, Николаев решил увидеться с любимой женщиной. Сразу же ехать к ней

было немного опасно, ведь он отказался от угощения у эмира. Алимхан может

приревновать, мол, для нее нашел время. «Ну и черт с ним! – резко воскликнул он. - Я

хочу ее видеть и все!».

Николаев с удовольствием надел свой китель, по которому успел соскучиться, после

затянул ремни и надел фуражку возле квадратного зеркала у двери.

К дому Натальи советник прискакал с охранниками, которые остались ждать в тени

дерева. Стоило Виктору дернуть веревочку серебристого колокольчика, как его охватило

волнение, и сердце забилось сильнее. Дверь отворила пожилая служанка, по имени Соня,

настоящее имя которой было Сайера. Молчаливая женщина с открытым лицом провела

гостя в гостиную комнату.

- Сейчас госпожа придет, не хотите ли кофе? - спросила она.

- С удовольствием, давно не пил его.

Сняв фуражку, офицер опустился в кресло. Затем с восторгом стал разглядывать

обставленную в европейском стиле комнату, которая напоминала дом его родителей в

Ярославле. После столь ужасной экспедиции в горы на вполне привычные вещи Виктор

стал смотреть иными глазами.